тебя беда, Гед, но твой приход для меня счастье. — После этого он продолжал по-хардически, с характерным восточным акцентом: — А теперь пойдем к нам. Ведь мы как раз направлялись домой, когда ты вдруг появился из темноты. Это моя сестра, она самая младшая в нашей семье. Как видишь, она намного красивее меня, но, к сожалению, не такая умная. Ее зовут Ива. Ива, это Ястреб, лучший из нас всех, кто был на Роке — и он мой друг.
— Здравствуй, господин волшебник, — сказала девушка.
В соответствии с правилами приличия, принятыми в Восточном Просторе, она изящно поклонилась, опустив голову и прикрыв глаза ладонью — таким образом там выказывали уважение к собеседнику. Когда же она убрала ладонь, глаза у нее оказались ясными, застенчивыми и любопытными. На вид ей было лет четырнадцать. Кожа у нее была, как у брата, темная. Но она была грациозна и стройна. На рукаве у Ивы сидел самый настоящий дракончик с когтями и крыльями, но величиной с ее ладонь.
Они продолжали свой путь дальше вниз по темной улице, и, пока они шли, Гед сказал:
— У нас на Гонте считают, что женщин, смелее наших, нет больше нигде на свете. Но чтобы девушка вместо браслета носила на руке дракона — такого я еще не видывал.
Ива рассмеялась, а потом ответила ему:
— Так это же харрекки. Водятся они у вас на Гонте?
И, снова застеснявшись, прикрыла глаза ладонью.
— Нет, — сказал Гед. — И драконы тоже не водятся.
— Ну а эти совсем маленькие, живут на дубах, едят ос, червячков и воробьиные яйца. И крупнее, чем этот, не бывают. Кстати, сударь, брат часто мне рассказывал о твоем любимце. Совершенно дикий зверек — отак. Он с тобой?
— Нет. Его больше нет.
Боб повернулся к нему, как бы собираясь задать вопрос, но придержал язык и ни о чем не спрашивал до тех пор, пока они не пришли домой и не остались вдвоем у камина.
Хотя Боб теперь был главным волшебником на всем острове Иффиш, жил он в Исмае, родном городе, в доме, выстроенном его отцом. Вместе с ним жили сестра и младший брат. Отец его, морской торговец, человек состоятельный, дом поставил просторный, с крепкими балками. Внутри было много всякого добра — посуды, красивых тканей, сосудов из бронзы или латуни, резных полок, шкафчиков и сундуков. В главной комнате один угол занимала большая таонианская арфа, другой — ткацкий станок, где Ива ткала красивые гобелены. Здесь Боб был и могущественным волшебником, и добрым хозяином своего дома. Двое слуг тоже поддерживали царившее здесь благополучие, как и брат Боба, бойкий смышленый паренек. Ива, проворная и тихая, как рыбка, за ужином прислуживала друзьям за столом и сама поела с ними, молча слушая их разговор, а потом тихонько ускользнула к себе в комнату. Все в доме было основательно, добротно, благожелательно и надежно, так что Гед, оглядев освещенную пламенем камина комнату, сказал:
— Вот так и надо жить человеку!
И вздохнул.
— Да, конечно, можно жить и так. И это совсем неплохо, — согласился Боб. — Но есть и другие пути. А теперь, друг мой, расскажи мне — если хочешь — обо всем, что с тобой случилось после того, как мы виделись и говорили в последний раз два года назад. И объясни, пожалуйста, куда ты держишь путь. Ведь я же вижу, что ты недолго собираешься быть с нами.
Гед рассказал ему про свои дела, и, когда он замолчал, Боб тоже долго сидел в глубоком раздумье. Потом сказал:
— Я поплыву с тобой, Гед.
— Нет.
— Я считаю, что должен тебе помочь.
— Нет, Эстарриол. Не твое это проклятие и не твое дело. Я сам, по своей воле, выпустил в мир зло, сам ступил на такой путь. Один. Поэтому я сам должен пройти его до конца — тоже один. Я не хочу, чтобы кто-то страдал из-за меня. И тем более я не хочу, чтобы ты рисковал собой. Ты один пытался остановить мою руку, когда она вершила злое дело, ты в самом начале пытался предотвратить несчастье, Эстарриол…
— Твоя душа всегда была одержима гордыней, — с улыбкой отвечал ему друг таким тоном, будто речь шла о незначительном деле. — Конечно, это твоя ноша, я не спорю. Но подумай — вдруг ты потерпишь поражение? Должен же быть там еще кто-то, чтобы предупредить о беде Архипелаг? Ведь тогда Тень обретет страшную силу. А если ты победишь Тварь, нужно, чтобы кто-то видел это и рассказал Архипелагу, тогда твой подвиг будет занесен в летописи и воспет. Я понимаю, что пользы от меня мало, но все равно считаю, что должен плыть с тобой.
Друг так его упрашивал, что Гед не в силах был отказать ему, однако вздохнул:
— Я же чувствовал, что нельзя мне оставаться на острове еще день, но остался. И вот что из этого получилось.
— Встречи волшебников, друг мой, никогда не происходят случайно, — ответил Боб. — Кроме того, сам же ты сказал, что я присутствовал при начале этой истории. Поэтому я имею право сопровождать тебя до конца.
Он подбросил дров в камин, и какое-то время они сидели молча, глядя на яркое живое пламя. Потом Гед произнес:
— Есть один человек, о ком я ничего не слышал с той ночи на холме Рока. Не помню даже, чтобы при мне называли его имя в Школе. Я имею в виду Яхонта.
— Он так и не получил жезл волшебника. Тогда же, летом, он покинул Рок и уехал на остров О, чтобы стать придворным волшебником у властителя О-Токне. Больше я ничего о нем не знаю.
Снова они сидели и молчали, глядя в огонь и наслаждаясь теплом камина, которое обволакивало их ноги и лица. А на дворе стояла лютая морозная ночь.
Наконец Гед тихо сказал:
— Я боюсь только одного, Эстарриол, а теперь, когда ты поплывешь со мной, я буду бояться еще больше. Когда там, на острове Ладони, я доплыл до тупика в фиорде и повернулся к Тени, она была от меня на расстоянии вытянутой руки. Я попытался схватить ее. Но оказалось — мне не за что ухватиться. Я не смог победить ее. Она обратилась в бегство, и я последовал за ней. И такая история может повторяться
