Семь. Одну за другой.
Жизнь Феликса была столь сияющей и яркой, тогда почему он чувствовал себя настолько убийственно тёмным?
Он выбрался с огромной перины в покоях принцессы Амары, закрытой зелёными шелками, прозрачными вуалями бледного золота, и принялся быстро одеваться.
Его желудок забурчал. Может, он мог приписать мрачность чувству голода, либо с момента прибытия в Крешию он ел слишком много фруктов и слишком мало мяса.
- Феликс, мой зверь, - сонно прошептала Амара. Она обвила руками его талию, когда он сел на край кровати, чтобы надеть сапоги. – Ты уже покидаешь меня?
- Долг зовёт.
Она скользнула руками по его голой груди.
- А я хочу, чтобы ты остался.
- Король будет против.
- Пусть, - Амара повернула его лицо к себе и поцеловала его. – Кого волнует, что думает король, да?
- Ну, меня волнует. Я работаю на него. И он достаточно строг.
- Оставь его и работай на меня.
- И кем я буду? Одним из твоих рабов? – он был удивлён количеству яда в голосе. Откуда это взялось?
Он знал, что у их отношений не было никакого будущего. Амара была принцессой с огромными аппетитами – и уделяла всем слишком мало внимания, и ему тоже. Он, конечно, не жаловался. Амара была красивой. Желанной. Восторгающей. Прекрасной.
Так что же случилось с ним сегодня, что он не благодарил эту богиню за проведённую ночь?
Он бросил на неё осторожный взгляд, поднялся, и её руки оказались далеко от его тела.
- О, дорогой, - прошептала она. – Мой маленький зверь сегодня утром сердит!
Он не был уверен, что любил это прозвище, но знал достаточно, чтобы не поправлять её.
- Ты знаешь, что я вообще-то не сердит.
Амара откинулась на подушки и смотрела, как он надевал вчерашнюю рубашку и камзол.
- Скажи, - её тон был менее игрив сейчас, - что будет, если папа откажется от предложения короля?
Они всю неделю не говорили о политике, и это казалось Феликсу правильным. Он – не советник короля и не его доверенное лицо, в нём не заинтересованы, как в человеке – только в его мышцах и силе.
- Не знаю, - ответил он. – Думаешь, он откажется?
Амара приподняла бровь.
- Думаю ли я, что мой отец откажется променять полцарства на блестящую магическую безделушку?
Когда он видел короля Гая с родичем Воздуха прямо под носом у императора, Феликс был уверен, что Серебряное море поднялось и сразу же свалилось на него на банкете. Он сдерживал все силы, чтобы оставаться спокойным.
-Это звучит немного безумно. Не так ли?
Феликс мало знал о кристаллах, но достаточно, чтобы убедиться, что они не для императоров, что пытаются завоевать весь мир.
Амара перебросила свои длинные тёмные волосы через плечо, рассеянно накручивая прядь на палец, словно задумываясь.
- Это правда, что у короля Гая есть все четыре Родича?
- Если он так говорит, значит, правда, - солгал Феликс. – Но я видел лишь лунный камень.
- Я хочу, чтобы король предложил его мне, - Амара заговорщицки улыбнулась. – Тогда мы с тобой могли бы править миром вместе.
- Мы с тобой?
- Ты даже не можешь себе представить, как прекрасно это будет!
- Принцесса, ты не должна говорить мне такое. Ты не должна ничего мне обещать. Я счастлив из-за нашего договора, и что ты нуждаешься во мне. Тем не менее, прости, я принадлежу королю.
Не дав ей шанса передумать, он покинул её комнату. Оказавшись за дверью, он прислонился к стене в коридоре, тяжело вздохнув.
- Это вздох печали или облегчения?
Феликс поднял взгляд и увидел Микаха, дворцового стражника, что встречал их при прибытии.
- Слушай, смотрящий, - недовольно протянул Феликс, - ты подслушиваешь?
Миках склонил голову.
- Зачем? Если и да, я бы не услышал ничего, кроме вздохов и тяжёлого дыхания. И я привык к случайным любовникам принцессы.
-Счастлив услышать, что вы столь близки, - Феликс прищурил глаза, собираясь уходить. – Теперь, прости… - но Миках схватил его за руку, достаточно болезненно сжимая её. – Пусти меня! – почти прорычал он.
Миках не улыбнулся и не дрогнул.
- Скажи, - промолвил он, -ты в неё влюбился?
Феликс моргнул.
- Что?
- Ответь на вопрос?
- А, понимаю. Бывший любовник. Ревнивец? Не волнуйся, между нами нет ничего постоянного. Я уеду так скоро, что ты ещё встретишь следующее полнолуние с нею. Теперь пусти меня, нам двоим не нужны проблемы.
Миках внимательно смотрел на него ещё несколько мгновений, а после отпустил его.
- Хорошо. Не хочу причинять тебе боль.
- Я могу позаботиться о себе, но спасибо за заботу.
***
- Король хочет, чтобы ты проверил корабль, - обратился Мило к Феликсу в тот же день, несколькими часами позднее. – Убедись, что мы можем отплыть в любой момент.
- И он послал тебя приказать мне? – Феликс скептически покосился на второго стражника.
Мило пожал плечами.
- Просто передать информацию. Король занят.
- Его высочество планирует сбежать побыстрее? – спросил он.
Мило кивнул, скривившись.
- Кажется, чем быстрее, тем лучше.
Они не обсуждали просьбу, или, скорее, ультиматум короля – но они, безусловно, обменивались беспокойными взглядами на императорском банкете. В конце концов, они отвечали за жизнь короля, даже если он так легко вызывал на дуэль опасных противников.
Феликс понизил голос.
- Король Гай действительно верит, что нам позволят просто так уплыть?
Правая щека Мило дёрнулась.
- Я не читаю мысли короля.
- Я тоже.
- Но если бы я… - продолжил Мило, столь мрачный, как и во время их первой встречи Феликс, когда они покидали Оранос. – Нет, я хотел бы поскорее уплыть.
И что, по ожиданиям короля, сделают телохранители, если император ответит гневом, а не согласием?
Убить самого могущественного короля всего мира в его доме и ждать убраться невредимым?
Наконец-то он твёрдо кивнул.
- Пойду проверю корабль.
***
Казалось, Феликс обманул себя, заявив, что служба королю пахнет розами – но это было самой глубокой и гнусной грудой навоза, которую только можно представить.
Когда он шёл по главной скамье для подсудимых под сильной жарой в середине солнечного дня, проверяя лимерийский корабль, мысли скользнули в голове. Йонас после удара кинжалом. Повстанец смотрел на него с болью и обвинением в глазах, а Феликс опускал в карман родич Воздуха.
- Хорошо, что он это заслужил, - пробормотал он себе под нос.
Так ли это? На самом ли деле Йонас заслужил подобное злоупотребление доверием. Йонас, что не сделал ничего, но всё ещё пытался совершать правильное и хорошее, несмотря на его провалы.
