— В этих поселках голодали женщины и дети, — заметил Йивин.
— Да, запасы подошли вовремя.
— Сокол! — Йивин указал вверх, и они увидели плывущего над ними сокола. Птица, на этот раз, оказалась предвестником небольшого отрада. Всадники подъехали и остановились, гладя на гвардейцев.
Их лошади походили на пони, это были грубошерстные животные, сильные и пригодные для езды по горным тропинкам. Их седлами служили простые подушечки. Но у каждого всадника был раздвоенный рог, на котором сидел сокол. Сокол-проводник подлетел к предводителю всадников и сел на свое место.
Как и гвардейцы и Сал кары, фальконеры были вооружены небольшими щитами и одеты в кольчуги. Шлемы их походили на головы птиц, которых они приручили. И хотя Симон знал, что в прорези этих шлемов на него смотрят человеческие глаза, он чувствовал себя неуютно под их взглядами.
— Я — Корис, служу Эсткарпу. — Корис, опустив топор, стоял перед четырьмя всадниками.
Человек, сокол которого вернулся на свой насест, поднял правую руку в жесте, универсальном и старом, как время.
— Валин, с гор, — голос его глухо звучал в шлеме.
— Между нами мир, — слова Кориса прозвучали полувопросом, полуутверждением.
— Между нами мир. Повелитель крыльев приглашает капитана Эсткарпа в Соколиное гнездо.
Симон сомневался, выдержат ли пони двойную тяжесть. Но когда он сел верхом за одним из всадников, то обнаружил, что маленькое животное не менее устойчиво, чем ослик, и даже, не замечает дополнительной тяжести.
Тропа, ведущая на территорию фальконеров, была явно не рассчитана на обычного путешественника. Симон лишь силой воли заставлял себя не закрывать глаза, когда они двигались по краю пропасти и ноги его свисали над бездной.
Время от времени птицы поднимались в воздух и улетали вперед над глубокими долинами, а затем возвращались к своим хозяевам. Симону очень хотелось расспросить об этом странном союзе человека и птицы; ему казалось, что крылатые разведчики о чем-то докладывают своим хозяевам.
Отрад спустился со склона на более широкую дорогу. Но они лишь пересекли ее и снова углубились в бездорожную местность. Симон решил заговорить с человеком, за спиной которого сидел.
— Я новичок в этой южной местности. Разве нет дороги через горы?
— Есть торговые дороги. Мы держим их открытыми, это выгодно. Значит, вы и есть тот выходец из другого мира, который поступил на службу Эсткарпа?
— Да.
— Похоже, вас изрядно потрепало море.
— Человек не может командовать бурей, — уклончиво ответил Симон. — Мы живы… И на том спасибо.
— Поблагодарите и за то, что вас не унесло дальше к югу. Грабители Верлейна многое извлекают из моря, но не заботятся о живых людях. Настанет день, — голос всадника звучал угрожающе, — и Верлейн поймет, что стены и рифы — недостаточная защита. Там, куда ступит герцог, уже не будет места для костра грабителей, скорее всего, разгорится целый пожар.
— Верлейн принадлежит Карстену? — спросил Симон. Он везде, где только можно, собирал факты, собирал штрих за штрихом в картине мира.
— Дочь лорда Верлейна должна была выйти замуж за герцога. Эти иноземцы считают, что право наследования переходит и к женщине! И поэтому герцог мог бы претендовать на Верлейн из-за его богатств, извлеченных из моря, а главное — из-за того, что Верлейн дает возможность захватить береговую линию. Издавна мы отдавали свои мечи торговцам, хотя море — не наше поле битвы. Может, и мы вмешаемся, если понадобится.
— Вы оказывали помощь и людям Салкаркипа?
Птичья голова на шлеме резко кивнула.
— На кораблях Салкаров мы прибыли из-за моря, гвардеец! И Салкары имеют право ожидать нашей помощи.
— Но больше они не ждут! — Симон не знал, почему сказал это, и тут же пожалел о своей несдержанности.
— Вы несете новости, гвардеец? Наши соколы летают далеко, но все же не до северных пещер. Что случилось с Салкаркипом?
Симон колебался, не зная, что ответить. В это время над ними завис в небе сокол и хрипло крикнул.
— Отцепитесь и спрыгните! — резко приказал всадник. Симон повиновался и четверо гвардейцев остались на тропе, а фальконеры осторожно двинулись вперед. Корис подозвал к себе остальных.
— Засада, — он побежал за всадником, вскинув на плечо топор: стройные ноги быстро несли его и лишь Симон смог держаться рядом с ним. Впереди послышались крики и звон металла о металл.
— Силы Карстена? — выдохнул Симон, поравнявшись с капитаном.
— Не думаю. В этой пустыне живут стоящие вне закона, и Валин говорит, что они становятся смелее. По моему мнению, это лишь часть общей схемы. Ализон угрожает с севера, Колдер поднимает голову на западе, ожили разбойничьи банды и пришел в движение Карстен. Давно уже волки и птицы мечтают вонзить когти в Эсткарп. Хотя они непрерывно ссорятся между собой из-за добычи. Некоторые люди переживают вечер и уходят во тьму, защищая остатки того, что они уважают.
— И это вечер Эсткарпа? — решился спросить Симон.
— Кто может сказать? А, вот и они!
Они смотрели вниз на торговую дорогу. Там кипела битва. Всадники в птичьих шлемах спешились, потому что дорога была слишком узка для кавалерии. Они теснили разбойников. Но на склонах прятались снайперы и немало их стрел нашли свою цель среди фальконеров.
Корис прыгнул в углубление, в котором скрывались два таких снайпера. Симон, подобрав камень, обрушил его на противника, готовившегося вступить в схватку. Лишь одно мгновение понадобилось ему, чтобы снять с тела врага самострел и другое вооружение и вступить в битву.
С криками летели соколы, клюя лица и глаза, раздирая тело жесткими когтями. Симон выстрелил, прицелился, снова выстрелил, с угрюмым удовлетворением встретив свой успех. Часть горечи от поражения Салкаркипа рассеялось.
Послышался резкий сигнал рога. Над долиной яростно заметался разорванный флаг, и те разбойники, которые все еще сопротивлялись, побежали и скрылись в скалах, где их не могли преследовать всадники. День быстро клонился к вечеру и все вокруг заполнилось тенями.
Скрыться от людей можно, но спрятаться от соколов гораздо труднее. Те камнем падали вниз и часто вскрик боли свидетельствовал о том, что они настигли добычу. Симон увидел на дороге Кориса. Тот держал в руке топор, лезвие которого было выпачкано чем-то темным. Он что-то говорил фальконеру. Остальные сокольничьи ходили между телами, время от времени наклоняясь и нанося короткий удар мечом.
Симон занялся подгонкой вооружения, стараясь не смотреть на эту работу.
