– Вам никогда не говорили, что вы наглец, граф? – сказала она.
– Много раз, – усмехнулся Мален, – Признаться, я уже привык.
– А то, что вы дурак?
– Вы первая. А почему, собственно?
– Я вам понравилась, и вы вознамерились сделать меня своей собственностью. Основным препятствием на пути к этому вы посчитали моего мужа. Вы очень просчитались. Основным препятствием являюсь я сама. И смерть Гена здесь ничего не решает. Думаете, если его не будет, я начну искать, за кого зацепиться еще? Возможно, многие дворянки так бы и сделали. Только вы просчитались. Я баронесса всего один день, а еще совсем недавно до брака я была купеческой дочерью.
– И что это меняет? – пожал плечами Мален.
– Очень многое, если не все. В случае смерти мужа я не стану падать в обморок или заламывать руки и хвататься в поисках поддержки за первого попавшегося мужчину. Я всю свою жизнь без остатка положу для того, чтобы найти того, кто это сделал, а, найдя, отомстить. Я его просто уничтожу, а если не смогу этого сделать сама, найду того, кто сможет. Денег для этого у меня и моей семьи хватит.
– Купеческая гадюка!
– Была купеческой. Граф, – обратилась она к Верону. – Какому богу вы поклоняетесь?
– Гахту, а к чему такой вопрос?
– Ну что же, поклоняться богу войны и разрушений это нормально для воина. А кому поклоняется ваш гость?
– Тоже Гахту, – процедил Мален.
Не ответить на подобный вопрос в этом мире считалось оскорблением богу.
– Тогда мы и обратимся за судом к вашему богу. Вы оскорбили благородную девушку, сравнив ее с продажной шлюхой. Что в таком случае говорят заветы Гахта? Не помните? Тогда я вас сама напомню! Слово в слово я, конечно, не помню, но в его книге записано примерно так: «Кто из благородных оскорблен другим благородным словом или делом, будь он мужчиной или женщиной, тот имеет право вызвать на бой до смерти оскорбившего его. Причем, если женщина оскорблена мужчиной, она имеет право на три удара, и пока она их не нанесет, мужчина имеет право только защищаться.» Дальше цитировать не буду, скажу лишь, что он оставляет выбор оружия за оскорбленным. Я, как оскорбленная сторона, вызываю вас, граф Мален Сат на бой до смерти немедленно. Вы можете выбирать любое оружие, а я выбираю… вот эти вилки, – Алина указала рукой на большие двузубые вилки для мяса, не уступающие длиной иному кинжалу.
– Они немного грязные, – продолжала она. – Но для вас сойдут. Вы мне их одолжите, Верон? И еще, мне бы желательно переобуться. У вас найдутся ненадолго ботинки без каблуков, Сола?
– Все, что нужно – в вашем распоряжении, Алина, – сказал Верон. – Не скажите, что вы задумали?
– Нет, – ответила жена. – Пусть это будет для него сюрпризом. Смертельным. Этот господин – уже труп, просто он об этом еще не догадывается.
– Я убью тебя, дрянь! – прорычал Мален. – Здесь и сейчас!
– Сейчас, но не здесь. Мы с вами выйдем во двор, зачем пачкать дом хозяев вашей кровью?
– Что ты задумала? – тихо спросил я, когда немного пришел в себя.
– Верь мне и ни во что не вмешивайся.
А что мне еще оставалось делать? Я решил держаться рядом и, если у нее ничего не получится, наплевать на все правила, но защитить ее от этого мерзавца или, по крайней мере, погибнуть рядом с ней.
Сола сама сбегала за башмаками и принесла две пары, из которых жена выбрала чуть меньшие по размеру. Я прихватил три вилки и повел Алину, опирающуюся на мою руку во двор, куда в предвкушении зрелища уже стекался народ.
Что я могу сказать о том, что случилось дальше? Думаю, Мален уже догадывался, как именно Алина собирается использовать вилки, но сделать уже ничего не мог. Его бы просто не выпустили из замка. В отличие от дуэли, где бегство одного из дуэлянтов грозило только потерей чести, бегство с суда бога просто не предусматривалось и каралось смертью на месте. И никакая родня ему в этом случае не помогла бы. Все произошло быстро и не слишком зрелищно. Поединщики стали шагах в десяти друг напротив друга. Граф достал свой меч, а жена взяла у меня все вилки сразу. Я стал совсем близко, чтобы в случае чего успеть вмешаться. Но вмешательства не потребовалось. Как она почти одновременно умудрилась метнуть все три вилки, лично я заметить не успел, настолько быстро двигались ее руки. Граф даже ухитрился одну из вилок отбить мечом и упал замертво на камни двора, выронив зазвеневший меч. Одна из вилок пробила ему горло, а вторая почти по самую ручку вошла в грудь.
Толпа восторженно зашумела, сдвигаясь к упавшему телу, а жена взяла меня за руку и, повернув голову к Верону, сказала:
– Граф, из-за этого невежи мы не дождались десерта. Ваше предложение отобедать еще в силе, или мне ехать домой без сладкого?
Вся толпа ловила каждое ее слово, и не приходилось сомневаться, что уже завтра эти слова баронессы Делафер будет обсуждать весь город. Не замечал за ней раньше склонности к театральным эффектам. С другой стороны, а что я вообще о ней знаю?
– Конечно, баронесса, мое предложение по-прежнему в силе. Десерт сейчас подадут.
Мы поднялись на второй этаж и опять в том же порядке расселись за столом, откуда слуги уже убрали грязную посуду и сейчас расставляли блюда с пирожными и неизменный компот.
– Не скажите, Алина, где вы так научились метать столовые приборы? – спросила Лона. – И кодекс Гахта откуда знаете?
– В купеческих семьях редко обучают владению мечом, но луком и кинжалом – в обязательном порядке, даже девочек. Не часто, но и женщины водят караваны, а в пути всякое случается. Но мой дядя по отцу был исключением.
– Это случайно не тот, у которого было две жены? – спросил я.
– Он самый. Так вот, он был настоящим воином и, по-моему, в совершенстве владел всем тем, что придумали люди, чтобы отбирать жизнь. Он частенько бывал у нас и по просьбе отца научил братьев некоторым приемам работы с кинжалом, а так же метать все, что может втыкаться. Со мной этим тогда никто специально не занимался, но я постоянно крутилась рядом и все запоминала. А когда они уходили с заднего двора, то все свои железки оставляли рядом со старым спиленным деревом, которое служило мишенью. Вот с ними я и игралась вместо кукол.
– А что случилось с твоим дядей? – спросил Ник. – Он умер?
– Их засыпало горным обвалом, весь караван. Та дорога была единственным проходом в Сонтар, и их откопали очень быстро при расчистке. Но все были мертвы. Дядя пытался прикрыть собой жен, но там не мог выжить никто. Кодекс он оставил у нас в доме как раз перед этим неудачным походом, я прочла его уже значительно позже.
– Представляю, что об этом начнут завтра болтать горожане, – сказал Верон. – Раньше основной темой для пересудов был Ген, теперь вы еще подлили масла в огонь.
