Служанка повернулась, и Ртуть пошла за ней; бросив на стражников один-единственный надменный взгляд.
У лестницы к ним присоединилась пара средних лет.
— Подожди, — остановила служанку Ртуть, — пусть старшие пойдут первыми.
— Ненастолько и старшие, — мгновенно отозвалась женщина, — но все равно благодарю тебя за почтение!
Женщина была кругла лицом, которое лучилось лаской. Глаза ее успокаивали. Волосы, тронутые сединой, были рыжими. Густая шевелюра мужчины была седой полностью. У него было ястребиное лицо, покрытое морщинами, но казалось добрым. Ртуть рядом с ним неожиданно почувствовала себя снова маленькой девочкой, так он напомнил ей отца. Он был воином, но семья сделала его нрав мягче.
— Ты рыцарь и отец, — неожиданно произнесла она.
Мужчина слегка ей поклонился.
— Оба эти звания почетны, миледи.
— Ты пришла ко двору? — спросила женщина — Да, миледи, хотя и не по своей воле! Я пленница Джеффри Гэллоугласа, и ему предстоит увидеть меня повешенной за мои преступления.
— Рыцарь не может обидеть прекрасную даму.
— Те, которых я встречала на своем пути, не помогали мне, а оскорбляли во мне все, — вздохнула Ртуть. Она больше не могла сдерживать слезы, и они хлынули из ее глаз.
— Поплачь, милая, тебе лучше предстать перед герцогом выплакавшись… — она так нежно обняла девушку, что та не отстранилась.
— Нет, нет, миледи, ой, я испортила твое платье!
— Это только слезы, и они высохнут, вытри глаза и расскажи мне все!
Ртуть без утайки рассказала все. У нее" не было причин не доверять этим людям, таким добрым и понимающим. К тому же она и так погибла…
— Итак, сэр Джеффри предал тебя? — выглядела женщина теперь сурово.
— Он ничего мне не обещал, и я его ни о чем не просила.
Но я поверила ему, так красноречив был его взгляд! Нет, это все моя глупость…
— Может, и нет, — мягко произнесла женщина, — может быть, он имел в виду больше, чем говорил, но не захотел обнадеживать раньше времени. С мужчинами всегда так!
— Сомневаюсь, что он из таких! Он силен, но не молчалив!
— Доверься ему! Быть может, он не покинул тебя, а тебе просто показалось?
— А ты что скажешь, дорогой? — она обратилась к мужу.
— Если он упустит ее, то он последний дурак!
— Но вы же не знаете, что я сделала!
— Не имеет значения, сразу видно, что у тебя доброе сердце.
Скажи, ты бы захотела его, если бы он просил твоей руки?
— О да! — выдохнула она, чувствуя, как все внутри дрожит. — Это нехорошо, сэр, что ты заставил меня так раскрыться. — Слезы снова подступили к горлу.
— Да, я действительно бываю неловок в своей слепоте, — согласился он, — но подумай, прежде чем ответить. Захочешь ли ты связываться с таким беспокойным человеком?
Неожиданно ее поразило видение. Подавив дрожь, она ответила:
— Будьте уверены сэр, если мы будем вместе, он вряд ли захочет быть далеко от меня!
— Когда-то и я так считала, — вздохнула женщина.
— Ну, почти всегда так и было…
— Да, по большей части…
— Мы пришли, — сказала служанка.
Подняв голову, девушка увидела перед собой большие дубовые двери зала. Она больше не боялась. Эта пара наполнила ее уверенностью. Ртуть расправила плечи и без страха сказала:
— Вперед, на бой!
Двери зала распахнулись, и они оказались в толпе. Зал был огромен и полон придворными. Потолок терялся в темноте, и свет сотен факелов и тысяч свечей не доходил до него. На помосте стоял трон герцога, точнее, должен был стоять. Сейчас позади располагалось еще два и на них восседала пара с золотистыми, посеребренными сединой волосами. На троне чуть ниже сидел стройный молодой человек. Он опирался на локоть, положив голову щекой на кулак.
Ртуть видела короля и королеву, которые приехали навестить сына.
Она в панике поискала глазами Джеффри и увидела, что он разговаривает с той самой парой, с которой она говорила по пути в зал.
У нее на глазах пожилой джентльмен чуть отступил в сторону, факел осветил его лицо — и у Ртути перехватило дыхание. Рядом с Джеффри их сходство стало особенно заметно. Она разговаривала с Верховным Чародеем и его женой, хуже того — с родителями Джеффри! О, что они подумали после всего услышанного!
Вслед за болью пришло негодование. Они могли бы предупредить ее, они должны были назваться!
Неважно, что они, очевидно, опасались смутить девушку. Что она должна чувствовать сейчас, видя его с ними?
Но они поняли, что она нуждалась в утешении…
Затем они подошли к младшему сыну, обменялись несколькими словами с Грегори — и снова очевидное сходство.
Леди Гвендилон бросила пристальный взгляд в сторону Мораги, но ведьма этого не заметила: в это время она злорадно смотрела на Ртуть. Ртуть ответила ей соответственно.
Тут Джеффри повернулся и увидел ее. Глаза у него заполыхали восторгом, дыхание прервалось, и на мгновение он даже осунулся от волнения. Но только на миг. И вот лицо его стало спокойным, он отвернулся, и Ртуть улыбнулась, наслаждаясь местью.
Джеффри направился к ней, все еще ошеломленный — и по-прежнему голодный. Она задрожала от его близости, выругала себя за это.
— Ну, сэр! Теперь я познакомилась со всей твоей семьей.
Он удивленно посмотрел на родителей, потом с улыбкой повернулся к ней.
— Не совсем. Мой старший брат Магнус сейчас далеко отсюда, слишком далеко, чтобы увидеться с тобой. А остальных ты всех видела, и даже моего будущего зятя. — Он указал кивком, и Ртуть, посмотрев в том направлении, увидела Алена, стоящего рядом с Корделией. Они вдвоем разговаривали все с той же пожилой парой. И снова Ртуть поразило сходство — на этот раз между матерью и дочерью.
И… между Аленом и мужчиной на троне!
Ртуть выругала себя за глупость. Все королевство знает, что леди Корделия обручена с принцем Аленом. Почему она до сих пор об этом не вспомнила?
Потому что одно дело слышать о них, таких далеких, и совсем другое — видеть их перед собой, без всякой роскоши, без толпы слуг и придворных, просто сестра и ее жених. И снова Ртуть отругала себя.
Затрубили трубы, и двор затих. У подножия помоста появился герольд и провозгласил:
— Герцог Диармид начинает свой суд! Пусть все, кто хочет пожаловаться, приблизятся!
— Я! — выступил вперед граф Надир. — Я обвиняю эту ведьму Морагу, мою подданную! Обвиняю ее в воровстве и разбое!
Герольд взглянул на сидевших на тронах, они кивнули, и он обратился к графу Надиру:
— Изложи обвинение!
И граф Надир ярко и с большими отступлениями поведал о нескольких днях деятельности Мораги. Он изобразил ее гнусной выскочкой, которая появилась ниоткуда, подчинив себе крестьян и набросившись на законопослушных мирных рыцарей исключительно из-за своей алчности и жажды власти. Закончив обвинения, он отступил.
