Потом он задышал громче и чаще, его сознание стало прозрачным и очень чутким. Лотар даже удивился, насколько совершенна техника психических реакций у бывшего раба. За считанные секунды он привёл себя в состояние, к которому Лотару пришлось бы готовиться не менее часа.
Сухмет стал отстранённым, словно и не вполне жил в этом мире. Потом шагнул, как сомнамбула, в сторону, вперёд, сделал несколько шагов назад. Вдруг легко, как ветер пролетает по вечерней траве, подошёл к одной из рукописей и начал её читать.
Но в таком состоянии читать ему было очень трудно. Он получал информацию по каким-то другим каналам, и чтение — самый человеческий из всех видов медитации — откровенно не совпадало с его настройкой на что-то таинственное и высокое. Прошло почти полчаса, прежде чем он отложил эту книгу в сторону и перешёл к какому-то манускрипту в дальний угол комнаты.
Здесь он попытался чуть-чуть изменить сознание, чтобы вспомнить или даже выучить заново, используя глубокие пласты прежних своих знаний, тот язык, на котором этот текст был написан. Это ему удалось. За окном уже стало смеркаться.
Лотар было подумал, что они напрасно теряют время, но Сухмет бросил на него обжигающий гневом взгляд — мысли о неудаче могли разрушить тонкую ткань Сухметовой магии.
Как ни жаль, но и второй манускрипт не содержал ни малейшего намёка на ответ. Вся труднейшая, изящнейшая, квалифицированнейшая работа Сухмета оказалась напрасной.
И лишь в четвёртый раз, когда восточник принялся читать что-то, совсем уж не сулящее надежды, как понял Лотар его состояние, воздух в комнате вдруг дрогнул. Если это было и не совсем то, что нужно, то очень-очень близкое.
Лотар оглянулся на взломанную дверь. Рубос сидел на полу с секирой на коленях. Шув устроился на принесённом снизу табурете и держал одну тонюсенькую свечку. Из кармана его сюртука торчала дюжина таких же свечек. Он готов был сидеть хоть всю ночь.
— Интересно, — произнёс наконец Сухмет надтреснутым от усталости, ещё отстранённым голосом. — Оказывается, эта штука названа Колоколом Времени. И тут говорится: “…помимо того что это магическое сооружение не даёт выйти за него каждому, кто не знаком с оборонительной магией Секми-Раша…”
Внезапно он почувствовал, насколько устал. Оглянулся, увидел диван, сел на него и поднял книгу, стараясь осветить её тёмные страницы последними лучами из гаснущего окна.
— От себя замечу, господин мой, что этот раздел относится едва ли не к самой чёрной и секретной из боевых магий Подсмертного слоя миров, и ссылаться на неё — всё равно что ссылаться на то, что никогда не происходит дважды. — Восточник слабо улыбнулся бледными губами, хотя от такой шутки не получили бы удовольствие даже математики. — Так-с… Дальше вот что: “Он — то есть Колокол — ограничивает пространство и накапливает в его пределах зло, вырабатываемое людьми и животными, растениями и стихиями, духами и пришедшими туда демонами…” Которое, опять же позволю себе небольшой комментарий, в обычном состоянии, благодаря священному правилу Демиурга, рассеивается и перестаёт быть опасным. — Сухмет задумчиво перевёл взгляд на свечу в руке Шува. — Эй, трактирщик, что же ты держишь свечу там, когда она нужна мне здесь?
Шув со всех ног бросился к Сухмету и поднял свечку над его плечом, чтобы восточнику было удобнее читать. Сухмет посмотрел на нижнюю правую часть переплёта.
— Так и есть, это руководство, написанное задом наперёд. — Он, извиняясь, улыбнулся Лотару. — Пока я был в том состоянии, я этого не заметил. Этот текст — кстати, один из самых редких, какие только можно сыскать в этом мире, — способен из любого мало-мальски одарённого мага сделать демона Жалына.
— Что это такое? — спросил Рубос, подходя поближе к восточнику, чтобы получше слышать его. Он сообразил, что поиски, кажется, закончились, следовательно, он вполне может войти в комнату Курбана.
— Это существо, остающееся в сумеречной, серой зоне между обоими цветами магий благодаря тому, что управляет временем. Собственно, в мире может быть несколько демонов, обернувших время против его нормального хода, но лишь один из них способен стать Жалыном и научиться создавать магию Колокола Времени. Эти Жалыны практически не умирают. За всё время существования мира было только четыре таких верховных существа… Вот я и забыл о них. То, что очень редко встречается, трудно запомнить.
— Хорошо. Что ещё может этот Колокол Времени? — спросил Лотар.
— Он даёт возможность таким демонам предвидеть действия отдельных людей. И даже позволяет Жалыну передавать людям или нелюдям часть своей власти над временем.
— Подождите, — взмолился вдруг Рубос, — я не всё понимаю. Мне попроще, поконкретней. Так ты говоришь, демон Жалын — это Курбан?
Сухмет кивнул:
— Скорее всего, да.
— И он был нанят Каписом, чтобы устроить тут Колокол Времени? — спросил Лотар.
— Да.
— Хорошо, — сказал Рубос, но тут же смутился. — Вернее, ничего хорошего…
— В чём выражается способность Жалына предвидеть события и поступки отдельных людей? И как он может передавать часть своей силы людям? — продолжал расспрашивать Лотар.
— О, возможности, которые открывает эта магия, огромны. Например, он может позволить некоторым людям двигаться быстрее других, правда, от этого они быстрее стареют… Ручьям и рекам он придаст возможность течь со скоростью света звёзд, камням разрешает меняться и даже самостоятельно передвигаться по поверхности…
— Камни — это очень интересно, Сухмет, особенно в этом городе. Но куда он сейчас подевался?
— Это просто. Время даёт возможность сворачивать пространство таким образом, что в шкатулке может поместиться мир, а в огромном поле будет мало места для единственной сосновой иголочки. Это называется Карманами Ничего. В одном из таких Карманов он сейчас и скрылся. Вероятно, Карман был у него подготовлен заранее, потому что создавать вход в него — очень сложная, кропотливая и долгая работа, которая у самого искусного времяводителя займёт не один день. Это по нашему исчислению. Сколько в действительности, я не хочу даже предполагать.
Лотар вздохнул и перевёл взгляд на Шува. Тот смотрел на восточника с восхищением, словно он рассказывал трактирщику самые прекрасные истории на свете. Лотар поправил налобную пластину и подумал, что хорошо бы выпить разбавленного сидра, но гонять Шува вниз не стал.
— Так, а насколько всё-таки он может предвидеть наши поступки?
— Ну, — Сухмет надул щёки и задумчиво потрогал свой ошейник, — на самом деле не совсем предвидеть. Правильно определить комбинацию событий вокруг отдельного человека не менее трудно, чем выиграть у меня в шахматы. Хотя, несомненно, он пытался это сделать, иначе и быть не может. Но, скорее всего, чаще промахивался, чем попадал, пытаясь угадать наши действия. Если ты позволишь и если у нас будет время, мы позже проанализируем наши ходы с этой точки зрения.
