Перед лицом смерти это все-таки лучше, чем ничего. Натэя обхватила себя руками, будто ужасно замерзла. Утренний горный воздух и правда нельзя было назвать теплым.
Сейчас ты умрешь, Алата.
Я теснее прижалась к груди аларинца и пожалела, что не доведется погибнуть так, как полагается воину Колыбели — в бою, славя имя Единственной и сливаясь в единое целое с поющей сталью меча. Ну ничего, не только Эш с Шактаяром подпортят йонам праздник. Я тоже повеселюсь напоследок, за шаг до жертвенника. В голове становилось пугающе пусто. Только взметнулась шальная мысль — сообща с товарищами прикончить голыми руками несколько синейцев, чтобы число жертв перестало быть таким круглым. Интересно, если убиенных окажется не сто, а меньше, ритуал не состоится? Или просто йоны любят круглые числа, а для проведения кровавого обряда и пара-тройка существ другой расы сгодилась бы? Что же это, в конце концов, за ритуал такой?
И тут вождь Ильхельм, узрев, что все жертвы в сборе, решил ответить на мой вопрос.
Я до сих пор не знаю, говорил ли он вслух или, как это было принято у йонов, забирался напрямую в мозг всем присутствующим на плато йонам. Так или иначе, я тоже как-то услышала то, что он говорил, и это были не только слова. Перед моими глазами как будто всплывали картинки — вылупление из яйца младенца-йона с золотым пятном на щеке, превращение младенца в мальчишку, а потом и в юношу, который теперь стоял по правую руку от вождя. Парню предстояло стать новым вождем, и в честь передачи власти йоны испокон веков устраивали Ритуал Новой Крови. В священном месте, под сенью Золотого Яйца, они приносили сто жертв из инорасцев. Сто первым умирал старый вождь, освобождая место молодому — преемник собственноручно закалывал предшественника кинжалом. «Так вот что за ритуал тут затевается», — равнодушно думала я. Кажется, часть силы, которой старый вождь держал под контролем умы простых йонов, держала теперь меня и остальных девяносто девять обреченных. Мне даже уже не хотелось вцепляться голыми руками в тех, кто поведет меня на жертвоприношение. Даже Шактаяр — йононенавистник, как все аларинцы — ослабил отчаянное объятие, которым привлекал меня к себе, и его глаза тоже подернулись пеленой равнодушия.
Вот так и погибают на алтаре безвинные существа, которым не довелось вылупиться из яйца, как приличным йонам…
Я безучастно смотрела, как выступает вперед юноша, за спиной которого бился на горном ветру ярко-алый плащ. Молодой вождь должен был отдать свой первый приказ — оросить кровью жертв священное плато. Старый вождь, в буром плаще, съежился позади, мгновенно превратившись из властного мужчины в старика. Ветер трепал его редкие, похожие на белые перья, волосы, на фоне которых горбоносое лицо йона казалось темным, как древесная кора.
И вдруг, вырывая меня из тупого оцепенения жертвы, снова прозвучал единогласный вопль собравшихся йонов. Я подумала было, что это часть ритуала, но потом увидела над головой летающий остров. Остров? Летающий? Но на Виннее только один летающий остров, Урх, который парит над Синейской пустошью и чьи немногочисленные обитатели охраняют проклятый Купол, забравший у нас Юча. Что этот летающий кусок земли со сторожевой башней делает над горами Вель?!
Очевидно, йоны задавались тем же вопросом, потому что во главе с обоими вождями гневно подпрыгивали, потрясая кулаками и ругая на чем свет стоит летающего стража, посмевшего нарушить кровавую церемонию передачи власти. За моей спиной зашумели бывшие ссыльные. Непонятно было, радуются они или вместе с йонами проклинают Урх, который разыскал их даже за пределами Синейской пустоши. Потом шум резко оборвался. Я оглянулась и увидела, что все предназначенные в жертву синейцы исчезли. Вокруг бесновались йоны. Остров навис совсем низко, прямо над Золотым Яйцом, и я увидела, как из дверей сторожевой башни кто-то выпрыгнул. Долговязая фигура в зеленом приземлилась прямо на яйцо.
— Юч! — не веря своим глазам, в один голос выкрикнули я, Шактаяр, Натэя и Эш.
При всей дотошности наставников, учивших нас особенностям самых разных областей материка Винней, никому из них и в голову не пришло показать нам, что представляет собой гора Золотого Яйца в разрезе. А это нам ой как пригодилось бы! Вот разберемся с Верховным Наставником, посадим на его место Ринхата, и я попрошу его ввести предмет «Горы и пещеры материка Винней».
Все эти бредовые мысли пронеслись в моей голове единой волной. Наверное, вождь йонов еще имел надо мной какую-то власть, потому что вместе с тем, что на самом деле видели мои глаза, я увидела и то, что произошло в скрытом от взгляда подземелье. Под тем плато, где мы стояли, находилась огромная пещера с точеной колонной, созданной явно не руками йонов. На этой колонне — в том месте, где она почти выходила на поверхность — и покоилось священное Золотое Яйцо. Юч спрыгнул с Урха прямо на йонскую святыню, и колонна не выдержала. Но вместо того, чтобы провалиться вслед за колонной, Яйцо с громким хрустом отделилось от каменной поверхности и покатилось прямо на застывших в ужасе и гневе вождей. Оказывается, плато было наклонным, и вот теперь священная йонская реликвия размером в три человеческих роста грозила раздавить собравшихся на ритуал. Юч вопил, перебирая ногами по Яйцу, как балаганный плясун на шаре. Йоны стенали и метались — то ли от зрелища поруганной святыни, то ли оттого, что им передавался царящий в мыслях вождей хаос. Трудно держать подданных в узде, когда на тебя катится этакая переливающаяся золотом каменная глыба, а на ней в довершение всех бед чудом удерживает равновесие и орет благим матом человеческий маг!
— Юч, давай! — крикнул над моим ухом Эштерил. Паника йонских вождей, явно решивших, что их постигла кара капризного бога, заставила и рядовых йонов забыть обо всем на свете. Сопровождавшая нас йонша бросила на землю оружие и Лолу и куда-то исчезла. И теперь Эш и Шактаяр потрясали мечами, а Натэя прижимала к груди сокровище Юча. Я подхватила с земли Стальную Молнию, и на клинке отразились золтые лучи рассвета.
— Давай, Юч!
Во всеобщем шуме и гвалте Юч не слышал нас и не понимал, что он должен «давать». Наверняка он только и молился, как бы не сверзиться с Яйца прямиком в пропасть, которая пролегала пугающе близко от траектории движения йонской святыни.
Рядом со мной заливалась веселым, мяукающим смехом Азаль.
Все закончилось хорошо для Юча и плачевно для старого вождя. Яйцо проехалось по последнему, оставив Ильхельма лежать бездыханным, и остановилось в каком-то шаге от молодого вождя. Мне было ничуть не жаль старого йона — это именно он затеял все эти кровавые жертвы, чтобы красиво обставить собственную смерть, и чтобы не пришлось умирать в одиночестве. Что ж, его собственный бог распорядился иначе. Я первой побежала вниз по плато, а Эш, Натэя, Шактаяр и Азаль бросились следом. Юч, бледный как полотно, кое-как сполз с Яйца, умудрившись ничего себе не отбить. Молодой вождь взирал на него с благоговейным ужасом и ненавистью одновременно.
