Ее плач напоминал скулеж раненного зверя. Тихий, потому что на большее не хватало сил, но полный страданий. Неконтролируемые эмоции открыли выход магии — мощной силе, что таилась внутри долгое время. И магия эта приобретала суть под стать энергии хозяйки. Никто не смог бы остаться равнодушным, услышав ее плач.
Истощенный Малвель не был исключением. Из почти мертвого сна его вынули не тихие всхлипывания подруги, а ее магия. Он направил последние крупицы своих сил на то, чтобы хоть как-то облегчить мучения той, что была ему дорога. И рухнул на колени перед ее ложем, уронив безвольные руки на ее живот. От осознания собственной беспомощности и бессилия перед наступающей смертью, скрипели зубы.
Мариэль лишь ненадолго притихла. И снова разразилась рыданиями.
Малвель попытался подняться. Что-то мягкое, но сильное помогло ему это сделать, поднырнув ему под локоть. Лира, раненная в борьбе с никсами и молнией Рокаса, поддерживала шатающегося эльфа. Рваные мысли пегаса пробились в сознание эльфа:”Возьми мои силы… их не достаточно, что бы я… дотянула до утра, но хватит, чтобы Посланница Солнца… исполнила свое пред…назначение.”
Малвель вздрогнул так сильно, что чуть не упал. Он отшатнулся от пегаса, словно та встала на дыбы и грозила угодить ему копытом меж глаз
— Нет! — Прохрипел он. — Мариэль мне этого вовек не простит.
Должно же быть хоть что-то, что поможет! Не может быть, чтобы выход был только один.
Малвель прижал длинные пальцы к вискам, пытаясь сосредоточиться. Придумать хоть что-то!
Его медальон! Малвель веками копил энергию в обсидиановом медальоне! Там должно быть столько энергии, что можно было взорвать этот замок или долететь до луны.
Рука взметнулась к груди… но пальцы не нащупали привычного холодного камня. Теперь уже обе руки лихорадочно блуждали по шее эльфа, но цепочки, обычно висящей на шее, не было. Его нет! Нет!
Он точно помнил, что медальон был при нем, когда они с Мариэль разбили лагерь у озера. Неужели эти проклятые никсы сорвали его и теперь самая дорогая вещь погреблена на дне мертвого озера? Или цепочка порвалась, когда Малвель раскапывал Мариэль? Это уже не важно. Он пропал. А с ним пропала и всякая надежда…
Как вдруг в пульсирующую болью голову эльфа пробилось воспоминание о далеком прошлом:
— Ширилла училась магии. Сила, что хранится в камнях пояса — ее энергия. — вымолвила Мариэль, рассматривая сияющие камни в поясе, подаренном королем Дугласом.
— В таком случае, она очень поможет тебе в борьбе со Стернадором.
А ведь она там и свои силы копила! Эта мысль открыла эльфу второе дыхание. Непослушными пальцами он сорвал плащ, которым была укрыта девушка. Пояса на ней не было. Тогда, снова укрыв ее, Малвель принялся осматривать все вещи. Но нет! Его нигде не было! Пытался вспомнить, был ли яркий драгоценный ремень на Мариэль во время их совместного путешествия, но, как ни пытался, не мог.
“Смерть уже здесь — Прозвучал печальный голос Лиры в голове Малвеля. — Я вижу ее… У нее черная грива и золотой рог — ключ от врат вечно зеленого луга. У нее добрые грустные глаза. Она… не беспощадная злодейка, какой привыкли считать ее двуногие. Она не забирает, а лишь провожает тех, кому пришел час пройти последнюю дорогу. Что бы им не было в том пути одиноко и страшно. Она уже здесь… а значит с рассветом кто-то пойдет с ней. В твоих силах удержать одну из нас рядом с собой. Я всего лишь старая лошадь. Даже для пегаса я живу уже очень долго. Спаси мою всадницу. Это самое большее, что я смогу дать ей.”
Поставленный перед труднейшим выбором в его жизни, Малвель долго колебался. Он смотрел в серые глаза пегаса и ему казалось, что в них дрожат слезы. В конце концов очередной жалобный восклик Мариэль побудил его к действию.
— Ты лучший скакун из всех, кого мне довелось знать. — Прошептал он, положив ладонь на мягкий нос, истекающей кровью, кобылицы.
“Я уйду спокойно, зная, что рядом с моей наездницей остался такой верный друг”
Малвель, с мокрым от слез лицом, в последний раз погладил Лиру, вкладывая в этот жест всю благодарность и печаль, которые не мог выразить словами.
Снова опустился на колени, одну руку все так же держа на носу пегаса, а другой стиснув пальцы Мариэль.
Медленно, чтобы не навредить себе и не причинить еще больше боли раненной кобылице, он начал вытягивать из нее силы. Потрескавшиеся губы его шептали слова всеисцеляющего заклинания.
Мариэль закричала громче. Но даже ее крик не мог перекрыть влажные хрусты вправляющихся и сростающихся костей. Все раны стали медленно затягиваться. Кожа на обмороженных ладонях лопалась, высвобождая сукровицу, и тут же заживала.
Лира, быстро теряющая жизненную энергию, тихо, но протяжно и печально заржала. По телу ее прошли судороги, она медленно опускала голову. И вот, когда до пола оставалось всего пара сантиметров, ее голова безвольно упала. Большие серые глаза задрожали мелкой дрожью и навеки замерли. Она в последний раз всхрапнула и обмякла.
Все стихло. Словно все звуки разом исчезли. Малвелю даже показалось, что он оглох. Но он вдруг понял, что шуметь больше просто некому.
Безжизненное тело пегаса лежало у его ног. Казалось даже кровь прекратила течь из ее ран.
А Мариэль, освободившись от терзающих болей, снова провалилась в беспамятство.
Малвеля не отпускало не знакомое противное чувство. К горлу подкатил тугой ком вместе с осознанием чудовищного поступка: он убил! И убил не просто какое-то глупое животное или кровожадное чудище на подобии никса. А Пегаса — волшебного зверя, на столько же сознательного, как и он сам. Он убил умного верного друга. Мариэль никогда не простит ему этого. А если и найдет в себе силы, то он сам всю оставшуюся жизнь будет корить себя за то, что не нашел другого выхода.
Малвель рыдал, не отдавая себе в этом отчета, все так же стоя на коленях перед спящей Мариэль. Опершись локтями в матрас около подруги, он спрятал лицо в ладони и долго, протяжно закричал.
Крик разнесся по всему замку, эхо ответило каменным хором, в сто крат приумножая все переживания эльфа.
Силы покинули его раньше, чем оборвался его вопль. Он так и уснул между спасенной Мариэль и убитой им Лирой.
Проснулся он, обнаружив себя лежащим полностью на кровати и заботливо укрытым двумя одеялами. В единственное узкое окошко пробивался тусклый дневной свет и снопы снежинок, которые беспокойно кружась, укрывали подоконник пышным белым одеялом. В камине мирно потрескивал огонь, придавая ощущение уюта даже этому запустелому, разрушенному временем месту.
Малвель огляделся. Ни Мариэль, ни тела Лиры нигде не было. В сердце закралось беспокойство, вытеснив сонливость и то утреннее умиротворение, когда только проснулся, и ещё не успел подумать обо всех неприятностях предстоящего дня.
Соскочив с места, он кинулся наружу. Солнце еще не выглянуло из-за горных вершин. В долине царили сумерки. Все окутывал белесый туман. Землю укрывал сухой снег. В могильной тишине было слышно, как он шуршит, приземляясь. Озёрная гладь была неподвижна и казалась мертвой.
Малвель вглядывался в этот удручающий пейзаж, пока не нашел в тумане одинокую фигуру.
Мариэль неподвижно стояла около странного холмика. Если бы не колышимые едва заметным ветерком волосы и лохмотья плаща, ее можно было бы принять за древнюю статую, охраняющую руины замка.
Подойдя ближе, Малвель смог разглядеть Пегаса, лежащего на земле. Он гордо изгибал шею, мирно сложив крылья. Это было изваяние из камня, удивительно точно передающее тончайшие изгибы и благородные черты Лиры. Гриву, хвост и перья крыльев образовали потоки воды. Под статуей растекся пруд, создавая впечатление, будто пегас плывет, как лебедь.
Рядом с прудом лежал большой валун, на котором глубокими щербинами были выбиты слова:
"Здесь покоится верная спутница Посланницы Солнца, разделившая с ней все свои подвиги. Убитая трижды проклятыми никсами двадцать восьмого дня последнего месяца тысяча шестьдесят второго года второй эпохи."
