— С тобой все не так, Кернис, — отрезал я.
Он сокрушенно кивнул:
— Ты прав, брат. Я страдал сумасшествием, жил в ужасных фантазиях. И я сейчас понимаю это, как никто другой. Я не знаю, как и почему, но спустя какой-то год плутания по этим землям, мой разум исцелился. Не стало вспышек внезапной агрессии, депрессии, суицидальных мыслей. Желание иметь здоровые социальные отношения росло по экспонентной. Все это закончилось тем, что я повесился. Но как и мама, я владею магией исцеления и машинально излечил себя.
Мне хотелось заткнуть его. Заткнуть навсегда, чтобы его уста не покидали нормальные слова. Он был безумным и должен им оставаться. Он сотворил непростительное, и никакие угрызения совести не могут исправить этого.
"— А что же ты, Том? Что насчет того белокурого администратора? Думаешь, по нему никто не плакал, никто не ждал, и он заслужил смерть? Что насчет охранника борделя, у которого была семья, ребенок? Разве он заслуживал быть убитым только потому, что просто зарабатывал и наслаждался жизнью? Думаешь, ты достоит жить после стольких отобранных жизней? — вкрадчиво прозвучало в голове."
"— Не достоин, — тут же отозвался будто бы другой я. — Не достоин, но я был вынужден, и к тому же, здесь вопрос не общих ценностей, а личная трагедия. Пусть за мной приходит тот, кто желает мести, тогда и будет, о чем спорить".
— Значит, ты женился, выбрался в люди и привел сюда супругу, чтобы воззвать к моей совести? Надеешься, что ее присутствие не позволит мне вырвать твое гнилое сердце? — спросил я иронично, игнорируя глядящую на меня Даирику.
— Да, брат. Теперь я не хочу умирать и…
— И я пришла сюда сама, чтобы остановить тебя, — сказал девушка, до сих пор держа руку на плече Керниса.
Глава 48
Глава 48
— Остановить? — хмыкнул я, поднявшись с кресла. — То есть, ты в курсе о его деяниях и пришла меня останавливать?
— Полностью, — призналась она, глядя на мужа. — Он рассказал мне обо всем после того, как я попросила стать моим мужем.
— И ты все равно сделала это. Даже мать не смогла остаться с ним! Ты тоже ненормальная?
— Любовь слепа.
Я резко выхватил кинжал из-за пояса и, прыгнув на стол, прижал его к шее Керниса, прошипев, едва сдерживая вопль:
— Я тоже любил. Я тоже хотел быть с ней, а ты забрал ее у меня. Отобрал за то, что я не дал тебе изнасиловать твою же родную сестру.
Даирика вскрикнула, и мой щит почти полностью высушил Сосуд. Я не видел, что за магия ударила по мне, но что-то неслабое. Кернис схватил ее за руку, не двинувшись с места:
— Он прав, милая. Он прав, и ты знаешь это.
— Смотри на меня, — надавил я кинжалом, пустив кровь. — На меня!
— Кернис, милый, я не могу так, — пропищала она.
— Я тоже не могу, — сказал он, глядя мне в глаза. — Ты ведь знаешь, что я ждал этого. Ты помнишь, о чем я предупредил тебя, и ты согласилась.
— Я не могу!
— Нет, ты должна!
— Хватит, — прорычал я, слушая их трогательную речь. Меня бросало в дрожь от каждого слова. Он не должен быть нормальным, и никто не должен его любить. Он псих. Социопат. Убийца. Насильник.
— Я беременна… — дрогнувшим голосом сказала Даирика.
— Хватит! — крикнул я, оборвав ее. Плевать, кто услышит. Я хочу убить его, но из-за всех этих соплей моя рука не слушается.
— Я готов, брат. Только прошу, не делай ничего моей жене… — сказал он дрожащим голосом.
— Я, по-твоему, похож на тебя?
— Фарида многое меняет, и ты, насколько я понял из разговора за ужином, тоже изменился, — уверенно сказал Кернис.
— Во мне нет столько грязи и бесчестия.
— Верю, — улыбнулся он невесело, затем посмотрел на жену. — Милая, я готов. Покинь кабинет.
Кажется, мои органы поменялись местами, такая дрожь пробежала по телу.
— Нет, — отрезала она. — Что я скажу ребенку?
— Если будет девочка, ты знаешь, каким именем назвать. Как и если будет мальчик, — вместо ответа сказал он.
Почему я жду? Что вообще происходит? Разве этого я хотел? Разве этого я желал? Где ненависть, оскорбления, бой на смерть! Где та лютая злоба, которая сочилась из его фраз?! Где то сумасшествие в его глазах?
Кернис закрыл глаза и задрал голову, вытянув шею. Я надавил, введя острие под кожу и замер, глядя на его повзрослевшее лицо.
"— Нет, так нельзя, Том. Он готов, он даже хочет этого. Он раскаялся. Ты не отомстишь, а просто убьешь, — запротестовала часть меня."
"— Но разве не в этом был весь смысла? Причем здесь месть, если нужно просто избавить мир от него? Плевать, что там у него было в голове, и каким магическим образом он излечился. Он должен исчезнуть! — парировала другая. Может, это я безумный?"
"— И ты хочешь убить его при беременной жене, готовым ответить за содеянное? Ты готов стать тем же, кого лишаешь жизни? Ты уверен, что такая справедливая месть устроит тебя? — промелькнула другая мысль."
В гулкой тишине, я медленно убрал лезвие от горла Керниса.
— Я дождусь, когда твоя маска падет. Когда я увижу твое истинное лицо, ты покинешь мир живых. А ты, — посмотрел я на Даирику, — сделала большую ошибку. Поврежденный мозг не излечить магией спустя столько лет, даже если ты целитель.
— Спасибо, брат. Я докажу, что ты не зря дал мне возможность увидеть свое дитя, — сказал Кернис. — Не сойди с ума, прошу. Я как никто другой знаю, что делает с тобой ненависть.
— Не учи меня.
— Не учу, я просто хочу, чтобы ты не потерялся в поисках избавления от этой жажды. Для меня прошло восемь долгих лет, а для тебя совсем ничего.
Я молча вышел из кабинета, думая о том, что в этот момент вообще не чувствую гнетущего желания мести. Внутри стало намного легче. Снова же, все познается в сравнении, и мне этого было бы не понять, пока не ощутил. Мир остался прежним, проблемы не изменились, но теперь я знаю, где живет монстр и встретился с ним с глазу на глаз. Монстр перестал питать мою слабость. Именно слабость, ведь даже самая паршивая философия твердит, что ненависть — это не сила, а злость питает лишь инстинкты.
Я убью его, но теперь сделаю это тогда, когда монстр проявит себя. Сделаю это сознательно. И тогда мои демоны не получат силу, а совесть не оголит клыки перед пиром над моей душой.
Оставаться в особняке не было никакого желания. Снова встречаться с Кернисом и его женой — нет уж, спасибо. Несмотря на ночь, я собрал вещи и пошёл в ближайшую таверну. Там тоже можно снимать комнаты, не такие хорошие, как во Дворах, но для одной ночёвки вполне сойдёт. Сеару не стал дергать, забрать утром не составит труда.
Симпатичная хона строила мне глазки все время, пока я пытался уничтожить остатки рома в приобретённой бутылке, и когда моя тушка упала на кровать, в двери комнаты скромно постучали…
…
Тэна открыла глаза, и поморщилась от головной боли. Уже во второй раз она сказала себе, что больше не прикоснется к этому пойлу. Невкусное, горькое, еще и развязывающее язык.
Но что-то в этот раз было не так.
Тьма расступилась, когда зажегся яркий свет, и в комнату вошел мужнина. Волосы светло-коричневые, короткие, тощий, в белой форме. За ним следовала светловолосая девушка, с бумагами в руках, в такой же форме.
"Псы", — сразу опознала девушка медальон. Тут же в голову ворвались воспоминания о прошлой ночи.
Она посетила купальни, сбросила всю одежду и упала в постель. Вернее, ей помогли упасть. Что-то укололо в шею, и агентка потеряла себя.
Тэна обнаружила, что сидит за металлическим столом. Не связанная, без каких-либо других удерживающих механизмов.
— Не двигайтесь. Не пытайтесь освободиться, — буднично сказал брюнет.
Тело девушки не сделало ни малейшего движения, и Тэна пришла в ужас. Она поняла, что на нее надели.
— Наемница, известная как Ночной Жнец. Имя Тэна. Второго имени нет. Где родилась — неизвестно, откуда пришла — неизвестно, — монотонно проговорил мужчина. Не молодой, но и не старик. Его помощница присела за стол сбоку и разложила листы, приготовила карандаш для письма.
