Но, скрываясь от боли в забвении, я пробуждаю собственные страхи.
Мама.... Отец.... Фели с Миком.... Сестры из монастыря.
Такие знакомые, родные лица..., погруженные в мой личный ад. Огонь вокруг и везде. Стихия, голодным демоном, поглощает все вокруг, сжигая, оставляя за собой лишь пепел....
Сценарий каждый раз разный, но итог один. Среди бушующего пламени я остаюсь одна, чтобы услышать вдалеке чей-то довольный, торжествующий смех.
Вынырнув из удушающего, жаркого плена собственного кошмара боли и страха, не сразу поняла, что нет уже той привычной боли, от которой хотелось скулить. Нет, она не ушла окончательно, просто притаилась где-то в глубине, обещая снова выползти, дай я только шанс.
Вокруг все словно в серебристом тумане. Расплывчатые очертания окружающих меня предметов, яркий проем окна рядом и чей-то светлый силуэт. На лбу прохладная рука. Мне больше не жарко, просто тепло и уютно.
- Амина, как вы?
Ян? Внимательно всмотревшись в лицо напротив, прищурилась, прогоняя муть перед глазами. Да, Ян. Лицо осунулось, темные круги под глазами, беспокойство в глазах и "воронье гнездо" на голове.
- Ян, что вы сделали со своими волосами? - Мне тяжело говорить, кожа лица, словно чем-то стянутая. И голос свой не узнала сразу, хриплый, сухой, больше похожий на карканье той самой вороны, что обосновала свое гнездо на голове блондина.
- Шутите, да? Значит, идете на поправку. - Улыбка скользнула по тонким, обветренным губам.
Попыталась улыбнуться в ответ и тут же охнула от боли. Кожа на губах треснула, рот наполнился отвратительным вкусом крови.
- Пить. - Прохрипела. Хотела дернуться, поднять руку, но тут же охнула от пронзившей меня боли, руку свело судорогой от плеча и до кисти.
- Сейчас-сейчас, только не двигайтесь.
Блондин исчез из поля зрения, гремя чем-то недалеко от меня. Хотела посмотреть, но решила не рисковать и больше не пытаться шевелиться. Возвращаться в царство боли мне совершенно не хотелось.
- Вот, давайте я вас напою.
Возле кровати появился Ян с глиняной кружкой в руках, доверху наполненной водой. Осторожно поддерживая мою голову, потихоньку стал меня поить. Как только живительная, прохладная влага попала в мой рот, поняла, что нет ничего прекраснее в этой жизни. С каждой каплей, я словно оживала.
Судорожно глотая, допила все и уже хотела попросить ещё, как наткнулась на все понимающий взгляд Яна и слова сами собой застряли в горле.
- Вам пока хватит. Давайте я лучше устрою вас удобнее. Вы точно себя нормально чувствуете?
Нет, но у меня нет никакого желания говорить, что жар снова начал возвращаться и суставы снова ломит.
- Все нормально. И Ян, давайте мы уже перейдем наконец на "ты"? А то как-то неудобно, вы за мной ухаживаете.... - Сама сказала и только потом поняла, что ляпнула.
Жар прилил к щекам, перед глазами все снова оплыло.
- Хорошо, Амина, ты уверенна, что чувств....
Дальше я уже снова ничего не слышала, провалившись во Тьму. Но больше кошмары меня сегодня не преследовали.
В следующий раз я пришла в себя, когда на улице ярко светило солнце и помещение, в котором я находилась, было наполнено светом. Небольшая комнатка с деревянными стенами вся заставленная какой-то мелочью. Под потолком растянуты веревки, на которых сушатся травы. Кровать, на которой я лежу, большой кованый сундук, который заменял тут стол, заставленный баночками-скляночками, лавка, заваленная одеялами и добротный стеллаж со всякой всячиной.
Отдельного упоминания стоит печка пышущая жаром, которая одним боком перекрывала вход в комнату, оставляя лишь небольшой проход, занавешенный цветной занавеской. Из-за того, что здесь было довольно тепло, я лежала укрытая поперек лишь одной простынкой и совершенно голая. Ноги выше колен и руки до предплечий замотаны в бинты, пахнущие чем-то ужасным, какой-то отвар или мазь на основе горечивки. Эта травка прекрасно лечит ожоги и не позволяет засесть в ранках воспалению и паразитам. Да и шрамов почти не оставляет. Всем хороша, но вот запах у нее,... ни с чем не спутаешь. Да и действие у неё, не каждый перетерпит. Теперь-то понятно, с чего такой жар и почему меня так крутит.
За занавеской кто-то шебуршался, чем-то гремел и ругался себе под нос женским голосом.
Решила пока не отвлекать от забот хозяйку дома. Перевела взгляд в сторону окна и обомлела. Мороз расписал окно причудливыми узорами, оставив лишь небольшое пространство чистого стекла, а за ним.... Все вокруг белое-белое, сверкающее золотом под лучами яркого зимнего солнца. Деревья гнут ветви под тяжестью, лежащего на них сугробами снега. Из труб засыпанных домов, больше похожих на аккуратные кучи снега, тянутся столбы пара.
Недалеко от околицы, в широком и неглубоком овраге дети организовали ледяную горку и теперь катаются с неё, если напрячься, то можно услышать смех и радостный визиг.
Зима пришла....
- О, очнулась.
Незнакомый женский голос от печки заставил резко дернуть головой в её сторону, из-за чего в шею тут же вступило.
- Ой! - Дернулась, и тысячи иголочек разбежались по всему тело. Да сколько же можно?!
- Эй-эй, осторожней! Да не дергайся ты так! - Мягкие, теплые руки крепко прижали меня за плечи к подушкам. - Тихо-тихо, все нормально. Ты как?
Передо мной стояла немолодая женщина в простом домотканом платье с закатанными рукавами, в переднике и с цветной косынкой на голове. Пухлая, но не толстая фигура, невысокая с приятным, открытым лицом с немного раскосыми глазами невероятно яркого, чистого, голубого цвета и мягкой улыбкой. .морщинки вокруг глаз и рта говорят, что их обладательница любит и умеет посмеяться.
- Нормально.
- Попить хочешь?
Зря она спросила, организм тут же напомнил о своих естественных потребностях.
- Э-э-эм.... Да, но мне бы... м-м-м... в туалет попасть.
Женщина понимающе улыбнулась.
- Встать думаю можно попробовать. Только идти придется осторожно, да и бинты мешать будут. Попробуем?
- Ага. - Глубоко вздохнула, решительно кивая.
Чем раньше начну возвращать телу подвижность, тем лучше, потом болеть меньше будет. И так уже всю спину отлежала.
- Ну, давай, помогу встать. Тебя я знаю, как зовут, а я Елея, местная знахарка. - Представилась женщина, протягивая мне руку.
Не буду рассказывать, каких трудов мне стоило добраться до небольшой дверки у печки, но счастья потом было выше небес.
Уже сидя на лавочке, опираясь спиной о крепкий деревянный стол, вдетая Елеей в легкий, широкий сарафан и теплые шерстяные носки, с кружкой теплого отвара, слушала о том, как Ян меня притащил к травнице и в каком состоянии он был сам.
