— Понятно. И кто из вас, что умеет? Вот ты, к примеру… — ткнул пальцем в крепыша. — Имя, звание, должность!
— Васей. Подносчик. При катапульте состоял, господин десятник, — подтянулся тот.
— Почему хромаешь?
— Так это… когда маги эльфов орудие разрушили…, коромыслом мне колено и перебило, господин десятник.
— Понятно… Катапульты у меня нет. А из оружия, чем владеешь… помимо совни? — спасибо Владу, вовремя подсказал, что все обозники и 'артиллеристы' легиона пользовались именно этим, самым привычным для крестьянина видом оружия. Эдакая помесь рогатины и насаженной торчком косы.
— Кистенем помахать могу. Цепом…
Мог и не спрашивать.
— А ты? — перенес свое внимание на одного из четверых мужиков, держащихся рядом. Этот, с густой сединой в волосах, стоял чуть впереди группы.
— Обозники мы, господин десятник, — ответил он за всех сразу. — Служили вместе. Пятнадцатый легион. Уволены после подписания мира. Я — Устий, рядчик артели. Можем и совней помахать, но бичом — привычнее. А добить и ножом можно. Верно, мужики? — он оглянулся на своих подручных. Те одобрительно закивали.
М-да, вот только артели имени 'Смерть супостатам' мне для окончательной и сокрушительной победы над гоблинами и не хватало.
* * *
Парень с повязкой представился сам. Как только мой взгляд сместился в его сторону, парень шагнул вперед, словно из строя, и отрапортовал.
— Родь, господин десятник. Копейщик первой шеренги. Участвовал в одиннадцати боях. Комиссован по ранению после битвы у Гремящего ручья. Меч, щит, гаста, пилум, дротики.
Вот как? Я посмотрел на Дорофея. А говорил: некого супротив гоблинов выставить. Неужели отсутствие глаза так радикально повлияло на боевые качества принципа?
Судя по тому, как у старика дернулось веко, мой взгляд он истолковал правильно, но промолчал… Ладно, спросим позже еще раз.
— Как с амуницией, Родя? В порядке?
Одноглазый ветеран потупился.
— Только гасту сохранил… Я ж, когда увольнялся, не знал, что дело так обернется… Думал: калеке оружие без надобности, а в хозяйстве много чего другого надобно. Вот и распродал все.
Что тут скажешь? Парень кругом прав. Разве ж кто из моих бывших сослуживцев, уезжая домой, рассчитывал на то, что война не останется в горах, а переберется вместе с ними в их дома? Став еще беспощаднее и бессмысленнее, — окончательно озверев по пути от голода и жажды. А они, возвращаясь в мирную жизнь, беззаботно сдавали и оружие, и броню. Он и копье-то сохранил скорее по традиции, нежели из необходимости* (*процедура разжалования копейщика в велиты сопровождалась изъятием гасты).
Печально… И ветеранов жаль, и себя. С такой 'гвардией' много не навоюешь.
— А ты чем порадуешь, братец? — уже ни на что не надеясь, поинтересовался я у последнего из семерки.
— Даже и не знаю, десятник, как тебе угодить, — неожиданно усмехнулся тот. — Разве что мяукнуть? — и подмигнул. Сперва дважды левым глазом, а потом — двумя одновременно. Один раз.
'Отряд 'Рысь!', - подсуетилась справочная.
'Спецназ легиона, в основном работающий против гоблинов? Ну, тогда я уже совсем ничего не понимаю'.
А глаза мои тем временем, управляемые одним из духов, просемафорили в ответ. Что-то типа: 'перед тобой старший по званию и опыту'. Я так думаю. Потому что чуть нагловато державший себя парень (стандартное поведение бойца десантника или морпеха перед сухопутным сержантом) мгновенно подобрался.
— Виноват, командир.
— Пока не очень… — Неужели повезло. Два 'диких кота' в партизанском движении стоят больше полусотни линейных бойцов. — Доложись по форме.
— Свист. Особый отряд. Удостоен ношения 'двойной тетивы'. Списан вчистую…
— Причина? — спросил скорее по инерции. М-да… Что такое не везет и как с ним бороться? Вчистую, это во много раз хуже чем калека. Вчистую — это одна видимость человека. Применительно к технике означает: 'ремонту не подлежит, металлолом на переплавку'.
— Магическим ударом цепочку накрыло. 'Прахом'. Из всей группы только первый и последний выжили. Я шел замыкающим, — словно извиняясь объяснил тот.
Угу. Если принцип боевого построения тождествен известному мне, то Свист у нас 'замком' был.
— А что с 'комодом'?
— С кем?
Вот болван. Это я о себе. Если нет взводов и отделений, то и сленг другой.
— Впереди был командир группы?
— Нет. Следопыт…
Еще один прокол. Что-то теряю сноровку. Конечно же сапер…
'Подожди, Влад, — впервые за все время нашего общения в голосе vipа звучала требовательность. — Прикажи ему присесть раз десять…'
'Зачем?'
'Если по ним только 'прахом' ударили, то… Но я убедиться должен. И за руки его возьми…'
'Понял!'
— Ты как, Свист, совсем плох или раз десять присесть все-таки сумеешь?
Парень удивленно вскинул взгляд, задержал его на мгновение на моем, надеюсь, невозмутимом лице и, вроде, что-то понял для себя. Потому как побледнел неимоверно, и ответил чуть заикаясь.
— Смогу, н-наверно…
— Тогда, давай сюда лапы и начинай приседать.
Я шагнул ближе, взял в ладони, вздрогнувшие при соприкосновении, пальцы парня и повторил.
— Чего ждешь, боец?
Свист стал приседать. Первые два-три неуверенно, надсадно, с хрипом втягивая воздух, словно после десятикилометрового марш-броска. А потом — задышал ровнее. Обильно проступившие вначале на его лице крупные капли пота исчезли, уступив место здоровому румянцу. Зато плохеть стало мне.
'Эй, вы чего творите? — забеспокоился я такой сменой ощущений. — Хотите вместо одного здорового и одного калеки двух подранков сделать?'.
'Не волнуйся, Влад, — уверенно ответил Эммануил. — Все будет отлично. Это действительно только 'прах'. Вернее — его эхо. Тебе с часик придется помучаться, как с сильного похмелья, зато бойца себе в лучшем виде восстановишь. Настоящего 'боевого кота!' Еще чуть-чуть потерпи… Молочка парного попроси и меду… лучше гречневого. Но и липовый сойдет… Все. Отпускай!'
Команда была отдана так категорично, что я разжал пальцы раньше, чем осознал. И, не удержавшись, на подкосившихся ногах, тяжело рухнул на землю. Выздоровевший Свист едва успел меня подхватить.
— Это ж как? — он глядел на меня восторженно и влюбленно. — Это ж невозможно. Мне же говорили…
— Вот и ты говори, — вспомнил я не совсем кстати старый анекдот о восьмидесятилетнем старике, который просил сексопатолога вернуть ему эрекцию, на том основании, что его девяностолетний друг говорит: что у него до сих пор стоит. Ответ врача я как раз и повторил Свисту. — Молока бы мне… и меду…
