– Не спеши Владиэль, это не в кустах, а на дороге. Сейчас сам увидишь.
Я сейчас не увидел, а услышал. Первым делом это был цокот копыт нескольких лошадей, негромкая ругань и виноватый голос, который что-то пояснял в ответ на ругательства.
И вот из-за поворота выплыл первый конь, на котором восседал разряженный мужик. Он-то и изрыгал ругательства. Следом за ним подпрыгивал на лошади молодой парень, который оправдывался. Увидев нас, они сразу остановились. Само собой и ругань прекратилась.
– Ну, вот! Искатель приключений и славы, – услышал я голос Пэрто за спиной. – Сейчас задираться начнет.
Мужик как будто услышал эти слова. Увидев нас, он зловеще улыбнулся.
– Вот, заняли всю дорогу! А ну, к обочине! Пропустить благородного Кетвна!
Семен, как будто и не услышал этих слов. Не обращая внимания на этого Кетвана, он обратился ко мне:
– Владиэль, я не замечаю в этих кустах ничего, что бы нам могло угрожать. А даже если что и могло бы, так ведь для таких случаев ты и присоединился ко мне, не так ли?
– Совершенно верно Семенэль, – ответил я, тоже старательно не замечая задиру, но фиксируя периферийным зрением, каждое его движение.
– Эй! Я к вам обращаюсь, худосочные! – рявкнул Кетван. – Посторонитесь, или я снесу вас, вместе с вашей телегой с дороги!
Кажется, тут кого-то назвали худосочными? Я сменил непринужденную улыбку на оскал.
– Не возражаешь мой друг, если я немного срежу кружева вон с того пугала? – громко осведомился я у Семы.
– Ага! – немедленно отозвался Кетван. – Оскорбление! Давно бы так. Я вызываю тебя на поединок! Такое оскорбление можно смыть только кровью!
– Смою! – пообещал я, поворачиваясь к этому смертничку. – Не могу обещать, что это будет моя кровь, но жидкости будет достаточно! Розан! Посмотри, чем тебе надо будет заниматься, если хочешь стать настоящим мужчиной!
Дверца кареты распахнулась, и оттуда вывалился Розан в сопровождении Пуплина. Пуплин испуганно цеплялся за своего подопечного и твердил, как заведенный:
– Надо было уступить дорогу, надо было уступить дорогу…!
– Если бы уступили, то он нашел бы еще, к чему прицепиться, – сообщил с облучка Пэрто.
– Ну-с. Каким образом будем мыть? – поинтересовался я у задиры?
– Влад, – предостерегающе сказал Сема. – Ты осторожнее. Он, наверное, достаточно опытен в таких делах.
– Я тебя вызвал, – донеслось от моего оппонента, – ты можешь выбирать. Мне все равно, как тебя убить.
– Тогда, – мило улыбнулся я, – спешившись и на мечах.
– Хрончик! – Кетван, сверля меня взглядом, протянул руку за спину. – Мой меч! Я сейчас выпущу кишки из этого наглого остроухого негодяя!
– Ну-ну! – буркнул я спрыгивая с Джупана. – Выпустил один такой!
– Интересно, сколько маленьких Кетванчиков получится в результате работы мастера Владиэля? – поинтересовался Пэрто, с удобствами размещаясь на своем облучке.
По-видимому, как раз он-то за меня совсем не беспокоился.
Глава 31.
Кавалер грузно спрыгнул со своего коня и целеустремленно направился к небольшой полянке, которую он избрал в качестве ристалища. Я слегка пожал плечами и двинулся за ним. Утвердившись в одном конце поляны, Кетван жестом предложил мне устраиваться на другом ее окончании. Болельщики и заинтересованные лица полукругом расположились на краю. Присутствовали так же две вороны, которых можно было тоже причислить к заинтересованным лицам. Причем, к кровно заинтересованным.
Кетван держал свой двуручный меч без видимых усилий, за что я ему мысленно даже поставил плюс.
– Готовься к смерти, несчастный! – громко провозгласил кавалер, взмахом своего меча, изображая что-то такое этакое. – Свой подвиг я посвящаю прекрасной….
Кавалер запнулся, видимо, вспоминая имя этой самой прекрасной.
– Склероз, батенька? – понимающе кивнул я. – Бывает. Надо больше йода есть. Как рукой снимет. Ну что, пока вспоминаешь, небольшой перекур?
Кетван взревел, аки бык перед схваткой, и, набирая скорость, рванул ко мне. И что такое его так взбеленило?
Я, на всякий случай, ускорился. Особыми изысками техника кавалера не отличалась. Размах пошире, удар помощнее. Хотя, должен сказать, что зловещий шелест меча кавалера на стороннего зрителя должен был производить впечатление. В нужный момент я ушел с траектории движения Кетвана. Но, «случайно», оставил там левую ногу. Кавалер, запнувшись через нее, рухнул. Итак, первая борозда пропахала нетронутую до сих пор целину лесной поляны. Я, постаравшись вложить как можно больше изящества, проводил поклоном тушу кавалера.
Кетван еще раз взревел, ворочаясь на траве. Ну не понимает он, что таким образом теряет энергию. Снова вскочив на ноги, он налившимися кровью глазами нашел меня, стоящего в непринужденной позе.
– Обнажи меч, недостойный! Ты нечестным образом поверг меня на землю!
– Ну что ты такое говоришь? – удивился я. – Я стоял, любовался окружающими видами, никого не трогал. А тут ты! Пронесся мимо меня и упал. Так что, получается, что ты себя и поверг. А достойным образом, или нет, это уже сам решай.
– Сражайся несчастный! – еще громче заревел мой противник.
– Ну что же, ты сам на это напросился, – вздохнул я, извлекая свой клинок.
Кавалер снова двинулся на меня. На этот раз он уже не так спешил покончить со мной. Но он видимо очень полагался на силу своих ударов, да и что же еще можно сделать двуручным-то мечом? Он как-то не располагает к изощренной технике фехтования. Я уклонялся или парировал своим клинком его удары, переводя плоскость движения его меча на траектории, которые мне были неопасны. Ну, не хотелось мне убивать этого олуха! А сам, олух-то, стал уставать! Его удары стали менее резки, и он все чаще давал себе передышку. Я и выбрал момент такой передышки. Зацепил своим мечом его клинок, и резким движением вырвал меч из руки Кетвана.
Я услышал облегченный вздох Семена. Кинув на него быстрый взгляд, я заметил, что он опускает свой лук с наложенной на тетиву стрелой. Рядом с Семеном стоящий оруженосец Хрончик, весь был в бою, и не замечал действий Семы.
– Кавалер Кетван, я предлагаю тебе признать свое поражение, – громко сказал я. – Оно не позорно, ибо проиграл схватку ты мечнику «зеленой стражи». Дабы скрасить тебе горечь поражения, предлагаю устроить на этой поляне привал и распить флягу доброго эльфийского вина в знак примирения.
Видно было, что кавалеру очень не хочется признавать себя пораженным. Но то, что клинок был не в его руке, а в моей, вынуждало его очень взвешенно подходить к решению этого вопроса. Когда же прозвучал очень весомый довод в виде фляги эльфийского вина, то Кетван сломался. Немного посопев для приличия, он, вдруг, задушевно мне признался:
