— Не зна-а-а-ю! — верещал кот и брыкался в напрасных попытках освободиться.
Я потеряла терпение и достала свой меч, который после того, как лишилась силы, решила всегда носить с собой.
— Ну, что ж, — жестко заявила я, — тогда простись со своим хвостом.
Мне необходимо было стать жестокой, как жесток был ко мне этот чужой мир. Я замахнулась. Острое лезвие со всей данной мне природой силой опустилось на кончик пушистого хвоста. Я рассчитывала отрубить для устрашения лишь клок шерсти, но вдруг увидела в нем кусок окровавленного мяса. Баюн истошно заорал, а я перекрывая эти вопли, крикнула ему в ухо:
— Это еще только бутончики, а впереди еще цветочки и ягодки! Говори, сволочь, зачем ведьма пошла к Василисе?!
— Скажу, только не калечь меня, — застонал кот. — У Василисы ее сын. Она теперь сделает все, что прикажет ей наместница.
— Что это значит? — не поняла я.
— Она держит его у себя взаперти, в Северном замке. А все думают, будто они вместе сбежали к людям.
— Кто еще знает об этом?
— Только Матушка, а я случайно подслушал.
— А Гавр?
— Об этом мне ничего не известно.
— Так Заварзуза отправилась на северную границу?
— Нет. Сама Василиса здесь, в своем столичном дворце. Туда же направилась и Матушка.
— Так. Слушай внимательно. Если о нашем разговоре хоть кто-нибудь узнает, ты лишишься своей головы! — грозно сказала я и для наглядности рубанула мечом по репейнику. К счастью для меня, он рухнул, иначе вышла бы неловкость, ведь оружием я владела не лучше, чем китайской грамотой.
Я отпустила кошачий хвост, но его хозяин, не веря избавленью, еще несколько секунд оставался на месте с прижатыми ушами и закрытыми глазами. Но когда, наконец, уверовал в свободу, припустил так, что даже рассмешил меня. Впервые за долгое время я позволила себе улыбнуться. Мне стало немного легче на душе, после того как я узнала, что Ю-Ю не предавала меня.
Через минуту мы уже определяли направление ветра, чтоб незаметно подобраться к дворцу Василисы. Сама наместница едва ли обладала великолепным обонянием, но резиденцию ее охраняла Горгона. Она сразу почует нас. Особенно Трою.
Я вдруг вспомнила, впервые, наверное, что моя собака — родная дочь преданного Василисе пса-духа. С недоверием взглянув на ее, сосредоточенно обнюхивающую дорогу, я решила не рассказывать ей пока о сокровенном. Я становилась подозрительной. Станешь тут!
Когда мы подошли к владениям блондинки, уже темнело. Это облегчило нам задачу пробраться незамеченными. Перелезть через высокий забор стоило мне нескольких царапин и выдернутых волос. Троя же преодолела эту преграду одним прыжком. Дул сильный ветер, стряхивающий с веток тяжелые плоды, которые с глухим стуком падали рядом с нами. Но несмотря на испортившуюся погоду, Василиса была в саду. Мы проникли в ее владения с подветренной стороны, иначе бы чуткая Горгона, лежащая у ног своей хозяйки, обязательно заметила бы нас. И все же она повела носом, но потом опустила морду на лапы, а через некоторое время, снова вскочила, тревожно принюхиваясь.
— Что там? — не услышала, а скорее угадала я вопрос Василисы, так как мы были еще далеко от нее.
— Троя, — прошептала я, — уведи ее подальше отсюда. Мне нужно кое-что выяснить.
— Будь осторожна, хозяйка, — сверкнув клыками ответила она и поползла в обход.
Еще некоторое время я оставалась на месте, пока не убедилась в том, что Горгона почуяла мою собаку и, крадучись, пошла в противоположную от меня сторону. Я поползла на животе, изредка приподнимая голову, чтоб убедиться в правильности направления. Преодолев таким образом метров пятнадцать, я стала различать голоса. Один из них принадлежал Василисе, а другой, старческий, видимо, Заварзузе. Она все еще была здесь. Издали я приняла ее сгорбленную маленькую фигуру за трухлявый пенек.
К сожалению, я успела только на конец разговора:
— Так ты все поняла? — спросила Василиса, снова надев свою надменную маску.
— Как скажешь, госпожа наместница.
— Скоро ты снова станешь называть меня, госпожа Первая наместница, — заверила ее блондинка. — Совсем скоро все будет по-старому. Даже жаль, что все удалось так легко. Но когда я верну себе власть, я припомню тебе то, что ты приняла сторону этой замарашки.
— Делай, что хочешь, только отпусти моего сына. Не убивай его, — просила Матушка и кланялась без конца.
— Ну, хватит, — брезгливо фыркнула Василиса. — Я же тебе обещала. Ты что мне не веришь?
— Верю, госпожа! Верю тебе, как себе!
— И не смей сомневаться. Сделаешь так, как я велела, и твой драгоценный сынок будет жив. И иди уже, уходи. Ты меня утомила.
Бабка поспешно откланялась и, пятясь, ушла прочь. Василиса облегченно вздохнула, уселась в плетеное кресло, расправив платье, и устало прикрыла глаза. Меня всегда удивляло: как она ходит по лесу в такой одежде? Сама я предпочитала что-нибудь более удобное: джинсы, брюки. А если и носила юбку, то в жару и надевала при этом высокие сапоги со шнуровкой, чтоб избежать укусов змей. Вот и сейчас на мне была короткая юбка в складочку и сапоги. Носи я такие же наряды, как Василиса, неужели смогла бы тогда преодолевать овраги, ямы и двухметровые заборы? Но сейчас я пожалела, что мои исцарапанные ноги хоть чем-нибудь не прикрыты.
Я уже собралась, пятясь, отползать обратно, но тут пришла Горгона, и Василиса спросила ее:
— Что это было?
— Ничего особенного, шавка новой наместницы вертелась здесь. Я ее прогнала.
— Она меня не заметила? Что ей здесь понадобилось?
— Наверное, просто гуляет. Дикая кровь.
— Но и твоя тоже, Горгона, — усмехнулась Василиса.
— Не говори так, хозяйка! Как только Беатриче исчезнет отсюда, я закончу когда-то начатое дело.
— Да. Дала ты маху с этим приплодом, — захохотала блондинка.
Горгона лишь обиженно заурчала в ответ и перевела разговор на другую тему:
— А ты, действительно, отпустишь полукровку, хозяйка?
— Смеешься? Чтоб о моей авантюре стало известно всем, а тем более Лютому Князю?
— Что же ты намерена делать?
— Как только Заварзуза сделает свое дело, ты отправишься на север и убьешь его.
— Но если Хозяин узнает? — ужаснулась Горгона.
— Он не узнает. Все будут считать, что он снова переселился в иной мир, — сказала наместница и засмеялась, пребывая в восторге от своего остроумия.
Обдумывать услышанное у меня не было времени. Нужно было быстро убираться отсюда, пока меня не почуял пес-дух. Да и ветер мог перемениться в любой момент. Не жалея своих и без того ободранных коленок, я поползла обратно к стене. Перебраться через нее было теперь сложнее, так как с этой стороны на ней не было никаких зацепок. Мне пришлось подтягиваться на руках и, скользя ногами по гладкой поверхности, забираться на широкий верхний край. Здесь я легла плашмя, чтоб перевести дыханье. И застыла, услышав какой-то шорох внизу. С ужасом я заметила мощный силуэт Горгоны справа от меня в метрах десяти.
