А потом с лёгкой усмешкой подошла к по-прежнему стоящему на подставке посреди стола Зеркалу. Потянулась рукою - и женские пальчики безошибочно нащупали позади рамы да извлекли на свет скромное ожерелье из янтаря. Надо же - стоит только потереть эти медовые камешки о шерстяное платье или накидку, как в них тотчас же нарождается махонькая сила, способная притягивать пылинки… или же, будучи помещённой в нужное место, навести помехи на могучий артефакт Всевидящего Ока.
В прояснившемся зеркале сразу обнаружились сидящие у костра двое волшебников - Дей рассеянно поджаривал что-то на огне, а неунывающий даже среди гигантских кристаллов льда Хорхе дымил коротенькой трубкой и жизнерадостно рассказывал что-то такое, от чего у коллеги и друга поневоле шевелились в усмешке чуть заиндевелые усы.
Женская ладонь тотчас смахнула изображение, возвращая привычное состояние обычного зеркала. Порядок!
И никакой могущей быть обнаруженной магии, господа простодушные мужчины!
В неприкрытые ворота снова демоны налезли. Вот забота, так забота - ведь не будет толку, если дать им волю и не тщиться оставаться человеком. Кто я - зверь или волчица? Знаешь что, иди ты к дрекам!
Воздух выл и стонал, словно его бесконечно и неумолимо рассекало огромное невидимое лезвие. Бешено вращающийся вихрь ещё несколько мгновений туго ворочался посреди тронной залы, а затем сгустился и словно нехотя остановился.
- Зачем ты мне мешаешь? - почти простонала объявившаяся из него ламия с раскалённым даже не добела, а до Падший знает какого сияния навершием копья.
Зелёные её волосы разлетелись по сторонам в полном беспорядке, с кончиков прядей даже срывались в испуганно затихший воздух слабые искорки гнева. Однако Ариэла по-прежнему билась о невидимую преграду, настойчиво пытаясь преодолеть её и дотянуться, выпотрошить замершего в десятке шагов от неё эльфа, который в ужасе вжался и распластался по стене.
Глаза прекрасной даже в ненависти ламии полыхнули непритворной яростью.
- Отпусти, сука! - отчего гневно топнувшее копытце не раздробило чёрную мраморную плиту - так брызнуло из-под него колдовским огнём - знал только замок, так он содрогнулся весь сверху донизу.
Сидящая на троне Селина тихо и неприметно вздохнула. Что взять с этой молодёжи! Что первое на ум взбрело, то и бросаются делать потеряв голову - причём частенько голову на этом именно и теряют. Хотя иногда бывает, что и чудеса свершают… да нет, это не тот случай.
- Угомонись, глупышка - ты что же, хочешь подарить ему лёгкую смерть? - непостижимо, но факт - мягко придерживающая ламию мудрая ведьма сумела найти именно те слова, которые только и смогли бы не только остановить разбушевавшуюся в своей ярости Ариэлу, но и сделать её при том верной союзницей.
Известие о том, что её внук исчез из мира живых, не принёс загнавший невесть сколько лошадей курьер. Не прилетел и сизокрылый голубь с болтающимся на лапке посланием. И даже отражающиеся в древнем лунном колодце звёзды предательски о том промолчали.
А просто охватила вдруг сердца внезапно нахлынувшая печаль. Отчего-то остро кольнуло в них, чтобы постепенно развеяться облачком невесомой золотистой грусти. Селина подхватилась среди ночи, старательно пытаясь уловить и понять это ощущение. Прикорнувший у подножия трона Жулик внезапно подскочил в смутном ужасе, завопил дурным голосом да умчался под прикрытие трёхглавого пса, который зашёлся в таком исполненном глухой тоски вое, что проснувшиеся жители Ферри-Бея ещё долго обливались холодным потом.
Ламия и эльфка, которые всё же не утерпели и решили попробовать подружиться, с жуткой руганью прекратили чесать языки да понеслись коридорами замка, пытаясь размахиванием оружия и воинственными криками развеять свой необъяснимый страх…
Застывшая посреди залы Ариэла миг-другой пристально всматривалась в глаза лишь вчера принявшей корону молодой маркизы. Грудь её без потерявшейся где-то шёлковой ленты бурно вздымалась, а побелевшие от усилия пальцы по-прежнему стискивали неразлучное копьё. И всё же, слова ведьмы как-то сумели просочиться сквозь переполняющий ламию бешеный гнев. Она шумно выдохнула и стрельнула взглядом в прилипшего к стене эльфа.
Быстрый допрос живо вытянул из целителя подробности - а уж дальше, не страдающая ни излишней доверчивостью, ни наивной верой в добропорядочность волшебников Селина до остального дошла и сама.
- Сестра, сестра… хотела бы я знать причину твоего спокойствия, - валяющаяся сбоку на пушистом ковре рыжая ламия одним рывком поднялась на ноги.
Сколь бы ни невероятным или необъяснимым то казалось, но как Валлентайн и предполагал, его бабка и молочная мать самым невероятным образом подружились. Хоть Верайль и проворчала с кривой усмешечкой, что в гробу она бы видела такую мать, а ничуть не оставшаяся в долгу Селина процедила, что такую дочку она бы самолично утопила в омуте, однако обе ведьмы - ламия и человек - звонко расцеловались, а затем прилюдно и без обиняков объявили себя найлепшими подругами.
В самом деле, хотя сногсшибательная рыжая красотка (Ариэле ещё расти и расти) колдовала куда более лихо, чем обычная сельская ведьма, но ламия сполна оценила мудрость и какую-то спокойную внутреннюю силу женщины. Потому уже после пары дней знакомства обе чаровницы друг в дружке души не чаяли…
- Ты посадила его на поводок? Отдай, - потребовала Верайль.
Стоящие рядом мать и дочь заставили бы протрезветь от созерцания такой красоты самого закоренелого пьяницу, или в благоговейном трепете пустить слезу загрубевшего матерщинника-боцманюгу с купеческой баржи. Если стройную, порывистую Ариэлу так и тянуло назвать очарованием юности, то Верайль… о-о, материнство сделало её Женщиной с большой буквы - и красавицей вдвойне.
Потому и неудивительно, что когда дочь нехотя передала матери неосязаемые, но могучие путы, сковавшие волю и помыслы эльфийского целителя, тот взглянул на Верайль мгновенно помутневшими в жажде глазами и непроизвольно облизал пересохшие от какой-то мальчишеской страсти губы. А тонкий, еле воспринимаемый даже ламиями истекающий от него аромат желания недвусмысленно натолкнул обеих бестий на несвоевременную мыслишку - как это ещё у эльфа штаны не лопнули?
Потому не удивительно, что они обе обменялись мимолётными, снисходительными улыбками.
- В пытках многие добились впечатляющихся успехов, - от проникновенного голоса Верайль на миг стыдливо примолк соловей где-то за окнами. - Однако, куда большие муки может причинить совсем, совсем иное. Поменять страдание и радость местами - это не так уж и трудно, если мягко увести сознание этого остроухого мерзавца за грань реальности. А уж удовольствие я ему смогу доставлять такооое…
