- Ты говорил, что не принадлежишь к этому миру, но ты здесь и ... - Лика почувствовала, как начинают гореть щеки и исчезают все подходящие слова, - ты ведь можешь быть счастлив и в этом мире? Или нет?
Некоторое время Доминик сидел молча, уставившись на лобовое стекло и разверзшуюся за ним темноту. Когда он начал говорить, Лика уже не ожидала ответа.
- Ты вернула меня к жизни в этом мире, - произнес он тихо. - Я даже сам начал верить в то, что я могу приспособиться к его законам.
Доминик замолчал. По его лицу было видно, он не знает, стоит ли ему продолжать.
- Но ты не можешь, - поняла Лика.
- Я не могу.
Лика отвернулась к окну. Совсем ничего не видно. Только тьма и желтые крошки снега в свете фар. Словно во всем мире они остались вдвоем, все остальное исчезло, погрузилось в сонное царство Аида, растворилось в небытии.
- Но ведь ты сам говорил, мы можем быть теми, кем хотим, мы можем быть собой. Разве ты сам не противоречишь себе? - Лика сказала это громче, чем хотела, надрывнее. "Как ребенок", - подумала она.
- Ты можешь быть собой, Лика. Поверь, для этого тебе не надо становиться Девочкой с Серебряными Волосами или кем-то другим. Ты это ты.
- И кто же я? - не выдержала Лика. - Во мне нет ничего примечательного.
- Ты девушка, которую я люблю.
Его глаза были расплавленным изумрудом. Впервые такие теплые.
- Но с тобой это не работает, верно, ты не можешь быть просто парнем, которого я люблю?
- Я уже говорил, я всегда буду рядом. Это, правда, то, чего я хочу.
- Доминик, почему ты не можешь забыть обо всем и просто быть счастливым со мной?
- Потому что я умер, Лика. Я сорвался с крыши. Этот выбор сделал я сам. Я не знаю, стоило ли оно того и я не знаю, принял бы я такое решение сейчас, если бы можно было повернуть время вспять, но уже ничего не изменить.
- Может быть, кто-то просто дал тебе второй шанс?
- Лика, я вижу этот мир совсем не так, как ты. И уж тем более не так, как другие люди. Я вижу то, чего не должен, я вижу то, что не могу объяснить и о чем не могу рассказать, извини, - заблаговременно остановил он дальнейшие расспросы. - Представь, что ты попала в другую эпоху, где все по-другому. Ты в стране, на языке жителей которой ты не говоришь. У них масса традиций и правил, о которых ты ничего не знаешь. Ты действуешь на ощупь, делая ошибку за ошибкой. Ты хочешь понять этих аборигенов и ты готова следовать их нормам, но они изначально не принимают тебя.
- Ну, ты описал практически мои взаимоотношения с однокурсниками, - попробовала пошутить Лика.
- Я знаю, что ты имеешь в виду, ответил парень, - но просто поверь, это не то. Я не должен здесь быть, мне здесь не место. Это не я так решил. Это звучит в моей голове, это чувство заполняет все мое тело вместе с кровью, я вдыхаю его вместе с воздухом, я ощущаю его каждым нервом, каждым капилляром.
- Но где твое место?
- Я не знаю. Но верю, что где-то оно есть.
Лика опустила глаза. Что же ей делать?
Белых великанов сзади уже не было видно. Но оба знали, они притаились в темноте, они набирают силу, ведь снег так и не перестал.
Доминик вывернул машину, и она сильно раскачиваясь, потащилась вперед со скоростью черепахи.
- Где находится дом?
- В самом конце деревни, слева.
"Неужели они приехали?" - подумала Лика. - Как же они найдут дом в такой метели?"
- Кажется, тот? - спросил Доминик и указал во мглу.
Каких бы способностей ему не хватает, но зрение у него отличное, подумала Лика.
Доминик немного развернулся влево и остановился.
- Пойдем?
- Пойдем.
Лика натянула шапку и плотнее укутала шарф.
Сделав шаг из машины, она оказалась по пояс в снегу. Сзади подоспел Доминик. Вытащив ее из сугроба, он осмотрелся по сторонам. Они оба стояли по колено в снегу и морщились от ударов мерзлых снежинок.
Лика кивнула. Они должны пробраться к дому.
Доминик дошел до полусгнившего забора и руками принялся откапывать калитку. От влажного снега варежки моментально становились мокрыми, намерзали и покрывались мелкими сосульками.
Кое-как высвободив калитку из снежного плена, он толкнул ее, открыв неширокое пространство между ней и забором. В него поочередно протиснулись сначала Доминик, потом Лика.
Он шел первым, и она пыталась попасть в его следы. Но идти было все равно очень сложно. Ноги тонули в белой массе. Хорошо, что в самом низу она уже успела подмерзнуть и стала плотной. Иначе они бы завязли в снегу по самую шею. В лицо неумолимо бил заряженный льдинками ветер. Дышать и двигаться было очень сложно.
Следующим испытанием было откапывание входной двери дома. Удивительно, что эта дверь давно не исполняла своей функции - замок был выпотрошен, сама она наполовину слетела с петель и просто приставлялась к стене. Но теперь, зафудаментированная снегом, она представляла собой ограду в стойкий бастион, который не собирался сдаваться ни при каких условиях.
Лика попыталась осмотреться сквозь метель. В прошлый раз, когда она была здесь, в старом саду господствовала осень. Ноги увязали в гнилых яблоках, а теперь вся неприглядность брошенной усадьбы оказалась надежно спрятанной под снегом.
Вдвоем с Домиником они прорвались к двери и сдвинули ее с места. Сначала она никак не хотела поддаваться, уже начало казаться, что будет проще проломить эту иссохшую деревяшку, чем открыть ее, но в конце концов их усилия окупились.
В доме было темно и холодно. Под окна намело снега. Одно из них оказалось разбитым - не выдержало натиска бродяг и пьяниц. Прогнивший пол нервно скрипел, и кое-где зиял разверзшейся сквозь сгнившие половицы землей. Вещи по-прежнему валялись разбросанными по всем комнатам. В целом, перед искателями впечатлений предстало очень жалкое зрелище.
- Что ищем? - полюбопытствовал Доминик.
- Оружие охотника, - усмехнулась Лика.
- Нож.
- Нож.
Лика стащила намерзшие варежки и отправилась в спальню. Доминик начал поиски с кухни. Вскоре он приволок Лике охапку поржавевшего металла. Девочка отрицательно покачала головой - предмет их поиска был не опознан. Доминик со вздохом отправился назад.
Светя телефоном как фонариком, Лика методично обыскивала шуфляды трухлявого комода, громоздкие шкафы и полки. Здесь были пустые, рассыпающиеся в одевереневших от холода руках картонные коробки от лекарств, от посуды, от обуви, куча пожелтевшей и пропитавшейся сыростью одежды - что-то было бабушкино, а что-то, как показалось Лике, могло висеть здесь в шкафу еще и сто лет назад. Раньше мало что просто выбрасывали. В основном одежда сохранялась, чтобы быть перешитой, доношенной во время прополки огорода, использованной в качестве половой тряпки - вот он процесс вторичной переработки на практике.
