Король-поэт (ЛП) - Мьер Илана С.

— Ты знаешь это, — сказал Сим. — Помни, зачем мы тут.

Захир.

Она вспомнила мальчика с глазами Захира, роющегося в обломках города. Горе стало отчаянием, когда он понял, что это были не просто обломки. Что хоть смерть была ужасной, было нечто хуже. В его глазах она видела начало плана, который влиял на все, что он делал потом. Мальчик еще не знал этого и пошел в двери, которые открылись раз, и их уже нельзя было закрыть.

— Башня, — прошептала она.

Она заметила в свете фонаря вспышку — зубы Сима. Он улыбался.

Она пошла дальше.

Разрушение Захры было первым кусочком. Первым камнем на пути, который Захир Алкавар искал всю жизнь. Пока замок стоял, души Весперии были в плену. И он создал это со всей своей гениальностью, и теперь она шла среди обломков.

Но это разрушение было началом, первым шагом. Захир представлял, как он и она идут в Преисподнюю вместе. Управляют силами Ифрита, чтобы войти туда. Он не собирался умирать. Если только она не угадала, что какой-то кусочек его души не хотел жить. Понимал, сколько смерти было на его руках.

Может, тот кусочек желал иного, и в сердце шла война.

Надежда для душ Весперии не умерла с Захиром Алкаваром. Ифрит был теперь у Лин Амаристот. То, что Сим звал ключами к смерти.

Много версий было у мифа об Астериане. Могла ли быть еще одна?

— Мы близко, — сказал Сим. — Там, — он указал. Перед ними была арка, выделяющаяся среди развалин. В свете лампы камни сияли. Мрамор. Арка из мрамора была в Башне стекла. Вокруг них была тихая ночь, порой было слышно шакалов и сверчков.

Лин стояла там и думала. У нее была идея.

— Подержи, — она отдала фонарь Симу.

Он взял. И замахнулся им в ее лицо.

— Что… — Лин пригнулась. Фонарь упал на землю и погас.

Но она видела его даже в темноте. Она знала этот силуэт лучше своего.

Не Сим стоял там, а Райен, улыбающийся и спокойный.

— Стой, милая, — голос тоже был его.

Она вздохнула. Она знала, что это было. Она видела зеленое сияние вокруг него, пока он приближался. Он выглядел так же, как в день, когда привязал ее к земле.

— Не подходи, — она вытащила меч.

— Убьешь меня? — он тряхнул волосами. — О, надеюсь на это.

— Знаю, — ей стало холодно. Она вспомнила голос Сима в канун Нового года: «Он лучше умрет, чем поможет тебе. Так сильно он ненавидит».

Когда Райен напал с мечом, она отбила удар и попыталась не атаковать. Но его клинок просвистел у ее уха, и она разъяренно взмахнула своим мечом. Чуть не попала по нему.

Он смеялся.

— Твоя ненависть полезна, — сказал он. — Но есть тот, кого ты ненавидишь больше всего.

Он изменился на ее глазах. Стал ниже и уже. Стал худой женщиной. Большие темные глаза. Робкий голос.

— Ты же не убьешь меня?

Лин скрипнула зубами, пятясь. Она не слышала еще этот голос. Высокий, бьющий по ушам. Но знала, что это был ее голос.

— Ты знаешь, что это не сработает, — сказала она. — Я знаю, что ты хочешь, чтобы я тебя убила. Это детские игры.

Другая Лин с зеленым сиянием подняла меч. Бросилась. Настоящая Лин уклонилась.

Другая Лин сказала неприятным голосом:

— Дариен умер за тебя. И Валанир Окун. И Захир Алкавар, — они стояли в дюймах друг от друга. Другая Лин шипела. — Смотри на меня. Они отдали жизни за это?

Лин отпрянула.

— Согласна, — ее легкие болели от подъема по горе. — И если я умру сейчас, будет еще хуже. После всего, что они отдали.

Другая Лин была в ярости, ее простое лицо исказилось.

— Великие мужчины отдали жизни за это, — она указала на себя. — За гадость.

— Я знаю, ты серьезно, — сказала Лин. — Знаю, ты отражаешь мои мысли, но и сам так думаешь. Но тебе придется постараться, чтобы заставить меня лишиться этого шанса поступить правильно.

Она знала, что не было смысла говорить с существом. Она задерживала его. Но не могла убить. Хотя и не знала, что еще делать.

Иная Лин нахально улыбнулась.

— У меня много уловок, — а потом ее глаза стали большими от потрясения. — Нет, — крик был не голосом Лин. Множество голосов вылетело из идеального круга, каким стал ее рот. Голоса бурлили. Глаза были зелеными сферами.

Когда свет угас, фигура рухнула на землю. И сжалась там.

— Сим, — она подбежала к нему.

Он сел со стоном.

— Я подавил его, — сказал он. — Пока что. Это все, что я мог. И он борется.

— Ты помог мне, — сказала она. — Сим, — у нее не было слов. Она поймала его взгляд и поняла, что не могла молчать. — Когда я использую ифрита… для следующего… я не знаю, что будет с тобой. Не знаю, выживешь ли ты.

Она сказала это. Она не могла врать ему. Даже случайно.

Командир должен был вести людей слепо к смерти. Она так не могла. Она не хотела такой быть. Она подумала о беспечно бродящем Дариене, пробивающем путь песнями. Она хотела этого. Но даже у Дариена это было недолго. Мир настиг его и лишил такой жизни.

Она ждала, что Сим Олейр заговорит. Он застыл. Они сидели среди травы и камней.

А потом он сказал:

— Знаю, — он спокойно посмотрел на нее. — Я всегда это знал, Лин, — он сжал ее руку. Поднялся так. Встал рядом с ней. — Всем нужна цель. То, что делает их жизни важными, — он посмотрел на свои ладони. — Даже, наверное, Шуту.

* * *

Она развела огонь под аркой. Маленький костер желал больше прутьев, но ей не нужно было, чтобы он горел долго. У нее не было столько времени. Ифрит вот-вот снова захватит Сима.

Она хотела видеть, что делает. Сим сел у огня и грелся.

Была глубокая ночь. Она подумала о людях, которых оставила в городе. Она не могла удержать их от боя. Но они не могли пойти за ней сейчас.

Астериан пошел к Преисподнюю один, так сделает и она. Или почти одна. Она не знала, как далеко за ней пойдет Сим.

Он смотрел на нее. Она встала у основания арки.

— Песнь горя открыла путь, — вспомнила она.

— Как ты найдешь, из-за чего горевать, миледи? — спросил иронично он, она улыбнулась.

Она заиграла, тянулась к песне. Она думала о ночах в Башне ветров, где она тянулась к мелодиям внутри. Она послала разум в колодец прошлого, заставляла себя смотреть на раскрытые воспоминания. Она ощущала бы отвращение и стыд, но это было ее. Ее тень. Ее песня.

Она снова подумала о мальчике, каким был Захир Алкавар. Искал мертвых в разрушенном городе. А потом юноша, который хотел быть певцом, изменил курс своей жизни, пошел вредить, словно хотел оставить глубокий шрам в земле.

Она играла, видела его глаза. Они не изменились с его детства до его смерти. Она помнила безнадежный холод в его взгляде в ту ночь, когда он понял, что она не могла пойти с ним.

Она пела ему, словно он был там.

Сим сказал:

— Смотри.

Свет вокруг них рос. Золото на ее коже сияло, вырывалось из швов ее одежды. Становился ярче.

— Продолжай, — шепнул Сим.

Она пела, прижимаясь к лире.

Валанир Окун унес ее в кровать в ту ночь, словно она была птицей. Она не забыла. Она не забывала и тишину и свет в своей комнате, когда она нашла то, кто не думала найти. С ним или кем-то еще.

Она открылась горю. Следовала за мелодией.

И перед ней в пространстве под аркой появилась яркая спираль. Она видела зелень холмов на севере Тамриллина. Она была снова с друзьями, рука об руку, ждала, как развернется история. Она думала, что история не могла быть плохой, пока они были вместе. Улыбка Дариена, терпение Хассена. Она думала, что с ними, даже если тень упадет на нее, будет свет от их песен и смеха. И что это будет надолго.

Но было нормально думать глупо в юности. Особенно, от любви.

Астериан пошел в мир мертвых из-за любви, и в некоторых версиях истории — историю, которую история растерзала на кусочки, как разбитую банку — он не справился.

Его любовь от этого не была менее реальной.

Сим теперь был рядом с ней, кричал безумно, как птица: «Давай, давай», подняв руки, словно для полета. Напоминал чайку. Он вспыхнул зеленым, золото загорелось на ее коже. Она поняла, что он снова боролся.