Ознакомительная версия.
Что ж. Немного времени своим обормотам я дал, оттянув вражеские силы на себя. Теперь… как же я хочу в баню. Отдохнуть, отодрать кого-нибудь. Поиграть в фортнайт…
Сиськи пикси! А Эхзолл и правда меня кинул! А ведь сам боялся, что я от него сбегу. Ох, не нравится мне все это. Попахивает дерьмецом некроморфа.
* * *
К Гашарту добрались к рассвету следующего дня. Мы сидели в кустиках, рассматривая высокие черные стены цитадели. На воротах стояла стража. Дым из городских врат больше не валил. Похоже, со своими внутренними проблемами эльфы разобрались.
Катя какое-то время внимательно меня смотрела, чем добавила мне легкого нервяка. Потом заговорила:
— Что ты хочешь сделать, Трайл? Я в Гашарт обратно не вернусь. Мне нужно уединённое место и все. Я хочу заниматься другими делами. В Серпе было хорошо, но мало возможностей для роста моих… талантов. Я начинаю уставать от этой беготни. Может… может обратимся к моей матери? Она имеет привилегии в обществе светлых эльфов и сможет помочь. Нужно только пройти через заставу и…
Монолог прервал звук крыльев. Над головой пролетела пара летучих мышей. Мы с Усиком переглянулись. Надо спешить. Я не верю в знаки, но летучие мыши утром над головой — не к добру.
— Ты сама мне советовала с азурами договориться. Этим я и займусь. Надо уже показать им, что они могут вернуть себе магию. Пора разбавить зеленых анаконд серыми ужиками. А потом я найду вампиров, надо с ними договориться. Как я понял, у них не принято, чтобы высшие бесконтрольно шатались по миру и вытворяли всякую дичь. Только одно меня тревожит. Они знали обо мне заранее — еще в Ньерте. И были сильно во мне заинтересованы с самого начала. Даже проплатили за меня билет Догану.
Непонимающее лицо Кати выбило меня из мыслей:
— Потом объясню. В общем, кровососуны меня сильно беспокоят. С этим точно нужно что-то делать. Чувствую за собой очень неприятный хвост.
— А что потом? А? Скажи.
— Потом мы отправимся вниз по реке, вслед за кораблем. Найдем место, где всяких злых пидорасов чуть меньше. Правильно ли я понял, что река идет вдоль гор с гномами?
— Не совсем. Сначала вдоль диких земель пару недель пешком. Потом река разделяется на два направления. Один рукав идет через пустыню Мора, к Огненным Горам.
Я перебил Катю:
— Это там находится гильдия убийц? Блин, еще один геморрой. Говорят, они доводят свои дела до конца. Я тебе рассказывал, как меня чуть не убили?
— А? Что? Кто? Когда?
— Хе-хе, это такая история у-у-у-у. Потом об этом. Так куда там еще река разветвляется? К гномам?
— Эм-м, да. Там начинается скалистая местность. Много порогов — не каждый корабль пройдет. Ну еще через неделю-две пешего пути вдоль реки упрешься в Хребет Балрога — гномьему оплоту и подгорному городу Бордосу. Вот так-то.
Катарсия резко замолкла, задумалась, отряхнула свои обтягивающие штанишки от налипшей грязи, поморщилась:
— Судно перегружено орками, и им придется где-то останавливаться, пополнять припасы. Не знаю преследуют ли их, но они в невыгодном положении и доберутся до раздвоения реки… через неделю, может? Точно не знаю. И куда они после этого денутся… как ты их найдешь, Трайл? Мне вот интересно, ты об этом думал? Что за сумбур в твоей голове, я считаю, что…
Я уже не слушал тараторящую эльфийку. Заметил, что на нервах ковыряю какую-то хероту в земле. Опустил голову. Кусок зеленого дерьма — Драник-та кайфует от того, что я сунул в него палец.
— Твою, сука, мать, дрянь, гадость!
Усик застрекотал. То ли плачет, то ли ржет.
— Слушай, Трайл, а зачем тебе все это? — коротко спросила Катя.
Я очень внимательно на нее посмотрел. Через десяток секунд заговорил:
— Знаешь, откуда я пришел — там пиздец. Что? Не знаешь такого слова? Давай объясню. Я за свои восемнадцать…
Подозрительный взгляд.
—…сотен лет такого навидался. У нас все друг друга ненавидят. Немцы евреев так ненавидели, что устроили им геноцид. Ненависть порождает ненависть. Афроамериканцы становятся неграми. Люди — животными. Блондинки — водителями. Бизнесмены — таксистами. Солистки «Тату» — депутатами единоросов. В океанах столько пластика, что если бы белорусы им питались, то во всем мире случился бы дефицит картошки. Наше небо дырявое, а ледники тают, грозясь через тысячу лет затопить полмира. Каждый год случаются биологические катастрофы, взрываются атомные станции, летят бомбы, после которых через десять поколений у эльфа может родиться гоблин, кривляющийся на Ютубе. Ты знаешь, кто лучше всех живет в нашем мире? Думаешь, умные? Не. Наглые и красивые. Наглым мы платим со своих зарплат, чтобы они назначали себе полумиллионные пенсии и бесплатные поездки по всему миру. Они называют себя «слугами народа» и издают законы о назначении себе премий и льгот. Наглые обезьяны сбивают детей, а потом пишут президенту плачевные письма и бунтуют на улицах, почему это макаку на Бентли обидели. А красивые…! Ты знаешь, как была бы популярна в нашем мире, а?
Ну все, блять, меня понесли ностальгические мысли! Я-то думал, что забываю такие вещи, а оно вон как получается. Эмоции бурлят, вскрывая черепную коробку, с корнем вырывая информацию о моем мире. Нет, нихера Варгарон у меня не отнимет моих знаний о Земле! Мою маму зовут Анастасия!
Катарсия слушала с полуоткрытым ртом. Даже Драник-та перестал булькать.
— Если бы ты показала свои сиськи в интернете, то к вечеру бы заработала больше, чем делегация российских профессоров с дипломами, заслуженными своими силами еще в давние времена. Ну-ка покажи мне ахэгао, быстро!
— А, что? Что показать? — прифигела эльфийка.
— Язык высуни!
Я был так напорист и эмоционален, что Катя в недоумении послушалась, высунула розовенький язычок.
— Сильнее!
Высунула по самый корень, округлила глаза.
— Закати глаза! Слюну пусти!
Послушалась. Ипать, член начал вставать. Так, ну-ка нельзя.
— Во-о-от, молодец! Я беру свои слова назад. Ты бы заработала бюджет Нигерии. За пару дней. Черные дети бы жрали траву, а ты бы показывала ахэгао. Так, что еще?! А, вот! Знаешь, как хрупок наш мир? Одному человеку в инстаграме достаточно пернуть или неудачно пошутить, чтобы биткоин или вся экономика планеты полетела в пизду Бордула. Кто-то теряет миллиарды и не замечает этого, но треть мира видит повышение цен на хлеб. Сука, да там за два месяца хлеб становится дороже в два раза, а президенты рассказывают, что все под контролем, поэтому индексации пенсии, размером с чашку чая на экономическом форуме в Питере, не будет.
Воздух мне не нужен, но я дышал как паровоз. Закрыл глаза, успокаиваясь.
— Но у нас это исправить, скорее всего, уже невозможно. А здесь? Здесь как-то все проще и, кажется, что не все потеряно. Моя сила способна влиять на умы, я чувствую чужие эмоции, а еще научился быть другим. Буквально. Херак, зелез-вылез. Несмотря на все говно, что тут творится, я чувствую, вас еще можно исправить, и здесь я могу не допустить того, что с вами точно будет. Не сейчас, так через тысячу лет точно. Может у вас не будет пластика в море, но какая-нибудь негативная черная магия — наверняка.
Я вздохнул:
— Сама посмотри, что я успел сделать. В моем Серпе еще ни разу никто серьезно не поругался, не убил друг друга. Вы тысячи лет срались, а я за пару месяцев тебя подружил с орками. Гномов с орками, людей с орками. У меня совершенно не было времени нормально изучить местную историю, но из того, что я знаю — никто еще этого не делал. Хотя нет, вру… у орков был один мужик — его звали Гомзо. Он — отец того мудака-вождя расформированного клана «Ебущих кости». Он пробовал… и почему-то умер. Говорят, его отравили. В общем, Кать, я жопой чувствую, что наш мир связан с вашим. Но только Земля — очень поздняя версия Варгарона. Потерянная и немагическая. Мы — ебаные маглы. Скучные и унылые. А у вас Хогвартс. Но слизерин еще можно изменить. Понимаешь, не?
— Чего-то не очень. Наверное. Сложно. Слова непонятные, но… мне кажется, я тебя поняла. В чем-то.
Ознакомительная версия.
