Ознакомительная версия.
— Я так и думал, — тихо сказал Максимилиан. — Спасибо, Лена, я знаю, что ты сделала всё возможное. Теперь…
Снаружи что-то загремело. Послышались хриплые, далёкие звуки рога.
— Они пришли. — Максимилиан поднялся. — Горы задержат их на пару дней. Мы сделаем так, чтобы в этих горах легло побольше трупов, а ночью…
Он вдруг запнулся. Продолжил другим голосом, скороговоркой:
— Лена, пожалуйста, уйди. Я не хочу, чтобы ты это видела.
— Почему? — тихо спросила я. — Ты что же… стесняешься?
Не знаю, кто меня дёрнул за язык. Но Максимилиан вздрогнул, будто его спицей ткнули.
— Нет, не стесняюсь, — отозвался холодно и ровно. — Если у тебя крепкие нервы… Что же, оставайся. Смотри.
Далёкие трубы выли, не переставая. Максимилиан зашагал к двери. Чёрный плащ струился за ним по воздуху, как приспущенный флаг. Я благоразумно держалась подальше.
— Возьми.
Он вытащил что-то из кармана и, обернувшись, бросил мне — через всё разделявшее нас расстояние. Я позволила этой вещи упасть, «ощупала» посохом и только после этого взяла в руки. Это был железный череп на ржавой булавке — размером с крупный брелок для ключей, грубо сделанный, тусклый.
— Это охранная грамота. Пропуск.
— Зачем?
— Чтобы не бросались мертвяки. Впрочем, как хочешь.
* * *
Я пришпилила череп к штанине на уровне колена. Неохота было носить на себе такую дрянь, но мёртвые арбалетчики в скалах стреляли метко. А ещё скелеты у входа…
С карниза я выбралась на галерею. Утро было хмурое, то и дело срывался дождь, порывами налетал ветер, пронимал до костей; я не помню, чтобы в Королевстве когда-нибудь было так холодно. Рога Саранчи, чьи передовые отряды добрались наконец до скал, ревели надсадно и монотонно.
Я обернула посох навершием к себе. Тёплый зелёный свет обогрел сперва лицо, потом грудь. Тёплые потоки заструились под мышки, в живот, на секунду показалось, что чьи-то руки легли на плечи; когда-то этот посох принадлежал Оберону. Когда-то король подарил мне его — в знак большого доверия.
От ворот к замку спешили люди — наверное, те самые, что всю ночь ворочали камни на перевале. Они не скрывали страха; никто из них раньше не видел Саранчу. Никто не представлял себе до конца, с чем придётся сразиться. Многие озирались по сторонам, будто ища способ сбежать, но мёртвые арбалетчики стояли на выступах скал, глядя вниз. Наверное, у них был приказ отстреливать дезертиров.
Вдоль дороги, от ворот ведущей ко входу, в два ряда горели факелы. Латники, лучники, мечники в полной боевой готовности, ополченцы в самодельных доспехах, стражники с бледными лицами — все они вслушивались в звуки рога и чего-то ждали; те, что ночью строили укрепления, сбились в плотную толпу. Все старались держаться как можно дальше от входа в замок. Я спустилась с галереи на землю у крыльца и сразу увидела почему.
Огромные, метра два каждый, мосластые, с дырами пустых глазниц, они сидели каждый в своей нише. Один прислонился к каменной стене, опустил череп на грудь и смотрел на меня будто исподлобья. Другой просунул пальцы внутрь собственной грудной клетки и задумчиво водил по внутренней поверхности рёбер. Вокруг таза у него был обмотан кусок новой добротной ткани.
Я нащупала железный череп на своих штанах. Тот, что глядел исподлобья, устало покачал костяной головой. Другой, казалось, не обратил на меня внимания. Я очень пожалела в этот момент, что не послушалась Максимилиана и не ушла в свой мир. «Я не хочу, чтобы ты это видела»…
Дорого бы я дала, чтобы никогда такого не видеть!
Принц-деспот вышел к своим воинам через несколько минут — очень бледный. Глаза его смотрели в разные стороны — один вверх, другой вниз. Воины, выстроившиеся вдоль дороги с горящими факелами, попятились в ужасе.
Следом за деспотом вышел Максимилиан:
— Его высочество принц-деспот принимает командование над мёртвым гарнизоном крепости. Живым гарнизоном командовать буду я. Если кто-то хочет прямо сейчас перейти из-под моего командования к его высочеству — сделайте шаг вперёд.
Люди застыли. Принц-деспот притягивал все взгляды, но никто не смотрел на Максимилиана пристальнее, чем смотрела я.
Его бледное лицо отливало теперь зеленью. Он говорил звонко и чётко, его голос не дрожал, но фразы обрывались, будто некроманту не хватало дыхания. Белые волосы прилипли ко лбу. Пальцы опущенной левой руки сжимались и разжимались, но это не было колдовство — просто нервический жест.
Над неровным строем зависла пауза. Максимилиан помолчал несколько секунд — я видела, как глубоко он дышит, скольких усилий ему стоит его невозмутимость. Наконец он напрягся — как перед прыжком с высоченной вышки — и громко расхохотался. Как по мне, смех напоминал скорее лай.
— Не трусьте. Я умею награждать. Мы отправимся на бой, чтобы жить и выжить. Всем, кто переживёт эту войну, заплатят полновесным золотом. Я выделю каждому земельный надел! Мёртвый храбрец получит покой и славу. Мёртвый трус будет моим рабом. Пока не рассыплется в прах!
Воины молчали. Я не завидовала этим людям; пусть те, что пришли с принцем-деспотом, купились на обычные в таких случаях обещания — деньги, слава… Но среди них ведь были и стражники из замка, и даже ополченцы! Эти-то шли защищать своё Королевство от врага, а оказались в армии некроманта…
— За новое Королевство! — выкрикнул Максимилиан. — Смерть Саранче!
Бойцы отозвались неровным гулом. Принц-деспот механическим движением вскинул руку с зажатым в ней мечом. Только я, надеюсь, видела, как передёрнуло Максимилиана. Край глаза у него начал дёргаться, он небрежно придержал его рукой.
— Голода не бойтесь. Это озеро кишит рыбой. Экономьте стрелы. Лучники — на позиции! Капитаны мечников — ко мне на совет! Ваше высочество, — он обернулся к принцу-деспоту, — примите командование над арбалетчиками. Я надеюсь собрать в горах действительно могучую армию. С каждым днём ваши отряды будут пополняться.
— Надеюсь, не нами, — прошептал кто-то над моим ухом.
Принц-деспот отрывисто кивнул и пошёл вдоль строя; люди шарахались с его пути.
— Маг дороги…
Я обернулась. Это был усатый стражник, один из тех, кто служил ещё Оберону.
— Маг дороги, ты с нами?
В его голосе была истовая надежда.
— Я против Саранчи.
— Вот ведь как… Все мы против Саранчи… А выходит, что с некромантом, — он прерывисто вздохнул. — С Саранчой, что же, совсем нельзя договориться?
— Совсем.
— Жаль…
Его взгляд вдруг метнулся куда-то над моей макушкой. Я обернулась и увидела птицу, кружившую в воздухе. Зелёное оперение на её костях едва держалось — и, когда птица угнездилась у некроманта на запястье, истаяло чёрным дымом.
Ознакомительная версия.
