И хотя смысл песни от нее ускользает, но зато она всколыхивает память о матери. Мама была похожа на нее, внешностью и характером. Разве что глаза не были цвета осенней листвы.
— Я принес тебе поесть, — раздался рядом незнакомый голос.
Номата подняла голову и увидела перед собой человека в куртке из дубленной кожи, его лицо носило признаки веселого характера, но сейчас оно было серьезным.
— Передохни немного, — предложил он, протягивая горшочек с чем-то вкусно пахнущем. Странно, но даже окружающий смрад не мог заглушить этот чудный аромат. — Жена приготовила специально для тебя.
Номата поблагодарила кивком и взяла горячий горшок в руки. Ей нужна эта пища чтобы восстановить силы, ей нужны силы, чтобы продолжить поиск.
— Я тебя не знаю, — утвердительно произнесла она.
— Зато я знал твоего демона. Во время обороны ворот, я стоял с ним плечом к плечу. Я смеялся над ним, издевался, а он даже не рассердился. Словом, хороший парень… Хм, получается, что он спас не только город, но и меня, тем что отправил ополчение к другим воротам. Кстати, его можно опознать по рубиновому браслету на руке — главное чтобы первыми до него не добрались мародеры… Ой прости! Я верю, что он жив, просто сказал на всякий случай…
Помявшись немного, он скомкано попрощался и, оставив девушку наедине со своими мыслями, поплелся обратно в город.
Номата проглотила жаркое практически не жуя, аккуратно поставил горшочек на землю, пошла к следующей груде тел и вновь принялась напевать вертящийся в голове странный мотив.
Не знает счастья образ мой…
Не прошло и часа, как к ней подошли новые гости. Женщина в годах, одетая в тонкую кольчугу и десятка два горожан — по виду ремесленников.
— Меня зовут Жанесса, — представилась она, — я глава городской стражи. Я не могу выделить стражников — они нужны в городе, зато привела добровольцев.
— Зачем?
— Мы поможем тебе в твоих поисках.
— Почему вы хотите помочь? Разве вам всем не наплевать на мерзкого демона?
— Ни все думают так, как говорит архимаг, — ответила она ровным голосом. — Почти весь город уже знает кому обязаны, и догадывается кого ты ищешь. И пусть нас немного, но мы поможем его найти.
Разойдясь цепью наравне с Номатой, молчаливые горожане принялись обходить мертвое поле метр за метром, квадрат за квадратом. Лишь иногда кроме жужжания мух и карканья ворон, они слышали тихий и завораживающий голос Номаты:
… Ангелы и демоны смеются надо мной,
Кружатся будто вороны, над моей душой,
Не зна-а-а-ет сча-а-стья образ мой…
Почему-то от этих строк их сердца замирали. И это было странным — ведь в песне не было ничего необычного.
Альтаир
Я глух, я слеп. Не могу пошевелиться. Кажется мои руки, ноги и все тело сковано ремнями и кандалами. А может, мне только так кажется.
Меня поглощает чувство паники, мерещится, что нахожусь в саркофаге — замурованный в каменном склепе. А иногда, возникает ощущение легкого дуновения. Накатываются воспоминания о времени проведенном мною в колодце — и от этого паника только усиливается. Сейчас хуже. Все гораздо хуже. Даже не знаю, жив ли я или мертв.
Пробовал зажечь воздух вокруг, но не мог дотянуться до огня своей сути. Пробовал сложить руны и пронзить тьму перед собой Копьем Духа — но руны рассыпались, не хватало воли, чтобы их удержать. В отчаянной борьбе за жизнь, сделал то, что не делал даже воюя с десятками тысяч зомби. Презрел опасность в лице Князя и попробовал соединиться с астральными колодцами, однако и это не удалось.
Мысли едва ворочаться… Темно, не единого звука. Я умер?… Нет, я ослеп и оглох. Хотя… кажется на моих веках корка, на вроде застывшей грязи, а в ушах будто бы залиты какие-то пробки. Скорее всего, я привязан, а значит пленен.
Но не могу пошевелиться даже на миллиметр. Не могу вызвать черный меч и разрубить невидимые путы. Чувствую себя как муха в паутине. Беспомощность… Неужели я обречен?
***
Архимаг Андарес, в совершенстве владел магией иллюзий. Еще в юности, он заставлял людей верить в невозможные вещи. Повинуясь пожеланиям Андареса, с небес сигали огромные серебряные драконы, из-под земли вылезали гигантские черви, на крышах домов появлялись оборотни и вурдалаки. В зависимости от сею секундных нужд, эти образы запугивали до смерти или воодушевляли на подвиги, вселяли в людей трепет или любовь и уважение. Он по праву носил титул Повелителя Иллюзий — все его творения были настолько натуральны, а окружающий их звуковой и магический фон настолько естественен, что даже редкий архимаг мог различить видения и реальность.
Однако, из всех школ, магия Иллюзий, была самая ненавистная. Какими бы красивыми словами она не облачалась, но иллюзия — это ложь. А он с детства ненавидел ложь и все ее проявления. Он даже ненавидел себя, в моменты когда вспоминал, что он, прежде всего глава королевства — политик, повелитель лжи. И еще ненавидел зеркала — которые показывали в отражении вместо него, дряхлого старца, какого-то рыжего парнишку, образ которого так любит народ.
Вот и сейчас, отвернувшись от зеркала в собственный рост, он несколько раз глубоко вздохнул, прогоняя очередной приступ гнева. В его ужасном настроении виноват проклятый демон! Как он мог так подвести?! Как он мог солгать столь низко?!
Едва сдержавшись чтобы не разбить зеркало рвущейся наружу яростью, он прошествовал к столу и опустился на стул. Детали жалкого убранства его коморки, остававшиеся неизменными вот уже который год, сейчас вызывали стойкое отвращение, и чувство бесцельно потраченной жизни.
Он стар. Очень стар. Он стар настолько, что пытается лгать даже себе, считая что иллюзия накладываемая каждое утро — его молодое, полное сил тело. На самом деле он протянет еще лет двадцать — может сорок… и все. Конец. Тьма. Архимаг не верил в загробную жизнь и всеми силами цеплялся за существование. Когда он понял, что в его академии учится пришлый из иного мира демон, впервые за многие годы, он просыпался с улыбкой на устах. Он верил, что демон даст ему то, ради чего были потрачены столь долгие годы — бессмертие. И вот демона ни стало…
— Разрешите войти? — спросил протиснувшийся в дверь Юран.
— Входи магистр… располагайся. Расследование как полагаю, закончилось?
— Да, ваше святейшество…
— Какое я тебе святейшество? Я что, похож на недобитого попа?! — взорвался архимаг.
— Простите, архимаг, — пролепетал заерзавший под горящим взором магистр, — просто это обращение ко всем велики…
