Они осторожно кивнули. Грифон…
Так и знала! Только легендарных принцев-героев древности мне не хватало для полного счастья! Тэмино, ты за это заплатишь!
… вышел вперёд и гордо вскинул внушительных очертаний подбородок.
— С языком благородных арров знакомы все сыны и дочери Оливула. А теперь не будете ли столь добры сказать, с кем мы имеем дело?..
Судя по тону, ни одно существо, столь откровенно не соответствующее оливулским стандартам совершенства, просто не могло быть достойно ничего, кроме высокомерной жалости. Сто-олько сюрпризов!
— Антея тор Дериул-Шеррн, — лаконично представилась я. Благоразумно оставив честь поведать об остальных своих титулах кому-нибудь другому. — Вы знаете, что с вами произошло, или надо объяснять?
Пауза. Ребята переглянулись. И было в их взглядах… что-то… В общем, взгляды у них были, как у людей, помнящих свою жизнь, и смерть, и то, что было после смерти, и вдруг обнаруживших себя в Саду Камней, в окружении толпы держащихся на почтительном расстоянии соотечественников, рядом с златокрылым чучелом, нахально качающим права перед самым их носом.
В целом, учитывая ситуацию, держались они просто великолепно. Точно выдающиеся исторические личности. Вот везёт так везёт.
— Мы были бы благодарны, если бы нам рассказали, что всё-таки случилось, — осторожно, даже настороженно попросил (или потребовал) Грифон. Причём взгляд его был направлен куда-то ко мне за спину. Оглянулась: за моим плечом возвышался Ворон.
— Вы все были мертвы, — с места в карьер начала я объяснения, — и случайно воскрешены. Действительно, случайно кое-что пошло не так, и… Эксперимент не то чтобы совсем не удался… Мы, конечно, извиняемся, что так беспардонно потревожили чужое посмертие, но, кажется, никто из вас ещё не перешёл в следующую реинкарнацию, и непоправимый вред нанесён не был. Полагаю… ну, желающие могут остаться жить.
Ворон чуть прищурился, глядя на Грифона, затем глаза его удивлённо расширились. И оливулец попытался из-за моей спины послать воскрешённому герою какую-то острую предупреждающую мысль.
— Ди-094-Джейсин, если у вас есть что сказать, говорите громче. Не все здесь обладают такими способностями к психовосприятию, как я или принц Грифон.
— Я… Прошу прощения. Продолжайте.
Остальные зашевелились. На их глазах происходило нечто странное: представитель одного из «золотых родов» Оливула резко тормознул перед каким-то странным чучелом. Разумеется, всё остальное назвать нормальным тоже было сложно.
Воскрешение из мёртвых — это одно. А нарушение устоявшихся социальных порядков — это совсем другое… Я решила продолжить свою речь.
— Если кто-либо из вас не желает этой насильно данной вам жизни… Если кто-то желает вернуться… прошу вас сказать об этом сейчас.
Минутная тишина. Затем одна из женщин, до этого державшаяся в стороне, подалась вперёд.
— Я хочу вернуться.
Голос был тих, но твёрд. И глаза… Такие глаза я знала. Пустые, ясные, сосредоточенные. Глаза существа, умершего под пытками, но не предавшего тех, кого поклялась защищать. Глаза святой. Глаза эль-ин. Этой девочке действительно нечего было делать среди живых.
— Хорошо. Ещё?
Вперёд вышел невысокий (по оливулским меркам разумеется) юноша с горько, совсем не по-детски сжатыми губами.
— Вы могли бы… воскресить… ещё… одного человека?
— Нет.
— Но он…
— Исключено, — это слово я продублировала ну очень отрицательным сен-образом, буквально впечатывая его в их мозги, заставляя почти корчиться от боли. — Есть законы, которые не преступаются… по крайней мере осознанно.
Он сжал губы, гневно и горько. Затем на лице мелькнула полная, всепоглощающая пустота. И это мне тоже было знакомо.
— Я таком случае я не останусь. — И это не было угрозой.
Парень просто констатировал факт.
— Хорошо. Ещё?
Молчание. Ропот толпы. Кажется, до тех, кто за оградой, только сейчас начало доходить, что происходит что-то серьёзное. Ворон, раньше остальных сообразивший, насколько серьёзное, подался вперёд.
— Нет! Стойте! Вы не понимаете! Она действительно…
Я резко взмахнула ухом, и — о, дрессировка тёмных! — оливулец мгновенно замолчал, переводя тоскливый взгляд с одного лица на другое.
Грифон, кажется, тоже почуял что-то не то.
— Подождите-ка…
— Ещё?
Молчание.
— Ну что же… Клык.
Северд-ин материализовался у моей руки, будто он всегда там был — зловещая фигура, закутанная в чёрное. Вздох ужаса, все, даже пожелавшие смерти, подались назад. У Безликих тоже была определённая… репутация.
А в следующий момент он сорвался с места, размазавшись в воздухе чёрной молнией. Две головы, аккуратно, мгновенно и безболезненно отрубленные от тел, покатились по гравию Сада Камней. Безликие воины не были палачами, но они признавали «несравненное право».
Крики ужаса.
— Спасибо, Клык, — я говорила в пустоту. Северд-ин уже растворился в той несуществующей дали, где он предпочитал пребывать большую часть времени. Конечно, следовало бы выполнять свои решения самой, но не перед жадными объективами телекамер. Ауте свидетель, я не понимала, почему общественное мнение делало такое огромное различие между приказом и самим действием. Но анализ показывал, что вид Императрицы, самолично перерезающей глотки подданным, оливулцев бы не вдохновил ни на что хорошее.
Грифон уставился на меня расширенными, но далеко не испуганными глазами. Похоже, он понял, что где-то допустил ошибку в суждениях, и теперь методично корректировал первоначальную оценку. Остальные… ну, «воскрешённые» были сравнительно спокойны. Эти уже никогда не смогут бояться смерти, их отношение к самому вопросу было теперь скорее эль-инским, нежели человеческим. А вот толпа за спиной бесновалась, сдерживаемая лишь обнажёнными клыками воинов из Хранящих.
— Зачем? — тихо, с настоящей болью спросил Ворон. — Вы ведь не так и… жестоки.
— Жестока? — Я посмотрела на него с искренним недоумением. — Я только что дала этим двум то, в чём долго было отказано мне самой.
Он сокрушённо покачал головой. Почти как Аррек — глухая стена непонимания… и жалости. Только вот у Аррека эти чувства сопровождались искренней, на грани боли, любовью, а в глазах оливулца читалось лишь отвращение: «Раздавить бы это высокомерное насекомое…»
Ну и Ауте с ним. С ними обоими. А у меня сейчас назревают проблемы более насущные.
Сделала одной из видеокамер, парящих поблизости и передающих всё происходящее в прямой эфир, знак приблизиться. И свирепо улыбнулась в объектив, позволив клыкам хищно блеснуть из-под золотистых губ.
