— Угу, — перебил его Тано — а потом так поперли в глубь страны, что поглотили и смели весь центр. Столица Хейпнафра, на пару с расположенным неподалеку, Экканаром держались дольше всех, но когда появились Личи и Ильяди, были пробиты бреши в крепостных стенах и полчища ворвались в эти города. В краткий срок, сумев разобраться и поняв с кем, имеют дело, глава совета и приближенные к нему Волшебники приняли решение разбить священные камни городов, чтобы после смерти ни кто не смог уже восстать и причинить вред еще стоявшим городам. Так они и поступили. Теперь там так выжженная пустошь.
— Погодите, что-то я не понял кто такие эти Лич и Ильяди?
— Ильяди это — странное создание, — вступил в разговор Данко — выглядит как гигант, чей рост превышает деревья, а его голова целиком покрыта множеством глаз. Вот и все что знаем, он брал в руки громадные камни и швырял в стены до тех пор, пока не пробивал брешь, а потом вместе с различными тварями врывался в город и начинал там все крушить, пожирая на ходу, что ухватит из живого или мертвого.
— А Лич так вообще оказался совершенно неожиданным, очень неприятным открытием для всех — снова влез Киан. Он стал самой сильной разновидностью нежити, встречающийся теперь в Лусиаре. В то время, как большинство представителей нежити служат воле Изменившихся Магов-Людей, Лич служит самому себе. Это темный маг, поднявшийся после смерти, чтобы продолжить то, что он не успел сделать при жизни. Для этой цели во время трансформации в лича, маг на время помещает свою жизненную сущность в какой-либо сосуд, в то время как его тело подвергается трансформации. После окончания процесса превращения, душа и маг вновь соединяются воедино и он становиться личем. Обычному путешественнику необходимо избегать встречи с личом. Однако еще большую опасность представляют из себя древний лич, мертвые маги, которые продолжали практиковаться в своем искусстве спустя столетия после своей смерти.
— Да-да, так вот эта тварь по свому собственному желанию примкнула к наседающим на столицу врагам, и когда совет понял кто перед ними, то…
— И кто это оказался? — не удержался я от вопроса.
— Фигурд, один из лучших чародеев Лусиара, еще при жизни начавший изучать причины возникновения Чумы косивший Рухатцев. Говорят, он немало узнал, и не удержался, чтобы не испробовать на себе. В общем последние годы жизни он был уже на стороне чужаков. — пояснил младший Данко.
— Ясно отдыхайте, а завтра решим что делать, расы говорят — утро вечера мудренее. Так что ложитесь, мы посторожим.
* * *
Утром едва рассвело, решили пробираться в Кориэндор, находящийся на Севере, и практически по прямой, требовалось пройти между двумя горными кряжами, если конечно они тоже перенеслись в это отражение. Мы, наскоро загасив огонь, двинулись обратно на остатки тракта, который вел в нужную сторону.
По-видимому, в этих местах вторженцы не сильно похозяйничали, по крайней мере, ни каких следов их пребывания в этой местности на первый взгляд заметно не было.
По дороге я продолжал расспросы.
— Так, а что стало с вашим Танфадором? Я так понял, вы там выросли?
— Да ни чего с ним не стало — хмуро отозвался Киан — бросили его жители, едва пала столица, и отправились кто куда.
— А мы не захотели — гордо похвастался младший Данко — мы решили тут остаться на острове, обитаем. Ну, там, на Легре, островок имеется, не большой, но туда никто не суётся, свойство воды такое, не любит ее вся эта пришлая гадость, потому и не превратили в болото, что подступиться не могли. Да и не прельщает их тут ни чего более, городов то до самого Кориэндора, почитай и нет. А они очень уж любят человечину, животные то заранее с тех мет уходят, куда они прийти намериваются, а люди нет, те будут еще сопротивляться, бороться, вот это им самое то.
— То есть? — не до конца понял я.
— Так они хоть и объединились еще там, в Славии, но все равно у них как бы два управляющих лагеря — пояснил Киан. — Тот, который извратил и изменил Рухатцев, и тот, что повелевает теми, кто с неба пришел.
— Вот так-так! — пробормотал я.
— Угу, и потому так они часто по-разному действуют, те, что из Рухата они привыкли медленно, все, вокруг меняя, даже почву, растения и главное людей. А те что на змиях носятся те так навалятся, устроят кровавый пир, и надолго сидят на месте упиваются победой да поколение свое молодое выращивают, а мы у них за пищу да за рабов. Вот так.
Тракт сделал поворот, и мы застыли, увидав, как вдоль края леса нам навстречу движется что-то невероятно огромное, темное и слизкое, оставляя за собой длинный размазанный след. По всей туше видны разбросанные глазки, в складках сверкает что-то белоснежное. Я вгляделся, и окатило как морозом:
— Да это же множество зубастых ртов! — протянул я не веряще — такое не должно существовать.
— Здесь многое теперь возможно — зло протянул Киан.
— А ну-ка давайте все быстренько в лес, зачем связываться с этим громадным слизняком нам от него толку ни какого — шепотом приказал я. Они продолжали негласно, как бы являться моими пленниками, и я пока не собирался их отпускать.
Мы немного прошли лесом, а потом снова вышли на тракт, по дороге братья объяснили что зло пришедшее с Рухата сюда еще не добралось поэтому растительность и насекомые здесь обычные, это если бы мы шли немного западнее то были бы уже подвержены атакам как с воздуха так и с под земли. Тракт хоть местами и обрушенный был довольно удобен, он хоть и извивался, словно огромная змея, но вел в одном направлении, и лишь через четыре дня почти круто повернул на запад.
В этом месте вдоль тракта, извивалось русло пересохшей реки, когда-то очень глубокой, но не широкой. На его крутых склонах виднелись останки от каких-то древних построек.
— Рассказывают, здесь было обиталище предтеч, тех, кто жил в Лусиаре еще до нас — кивнул Киан на эти оплывшие от старости каменные блоки, по-видимому остатки фундамента от башни.
Я глянул в указываемом направлении и помимо руин заметил странное мерцании видимое, пожалуй, только мне, ну и может быть Куру.
— Оставайтесь здесь! — приказал я им. — Куру присмотри за ними, чтобы не шалили.
Братья с опаской посмотрели на внушительного вида когти и зубы, и молча опустились в придорожную траву, а я повернувшись к ним спиной, быстро начал спускаться вниз. Чем ближе я подходил, тем ярче становилось свечение, а когда я подошел совсем близко, вдруг померкло, и передо мной оказался врытый в землю, четырех лопастный крест. Он лежал на земле плотно прижатый, но не было видно и малейшего следа ржавчины, или еще чего-то подобного. На одной из сторон была вычеканена стрела, на трех остальных, различные знаки и символы, перевитые виноградной лозой. Стрела указывала на выпуклость посередине, в месте схождения всех линий, давая ясное понимание, что следует надавить на нее.
