Крики радости, в которых слышались и вера, и любовь народная к князю своему, заглушили последние слова Владигора, ударившего пятками в бока своего горячего коня. Сопровождаемый здравицами, помчался он к своей избушке, а к распростертому на земле Кудричу уже спешили старики и бабы, чтобы извлечь копье из его груди, омыть и предать земле того, кто покусился на княжескую шапку.
Синегорцы, разбившись на небольшие группы, обсуждали и поединок, и слова Владигора о том, как следует сыскать пропитание. Не всех устраивала перспектива ходить по лесу и собирать весенние грибы и травы, а что касается охоты, то хорошую дичь нужно было выследить и убить, для чего требовалось время, а ведь приходилось еще и нести сторожевую службу, и охранять стан, к которому неожиданно могли подойти враги. Владигор к тому же недавно велел обнести его крепким частоколом и валом, так что каждый понимал: о скором взятии Пустеня и думать не приходится, а между тем почти каждый синегорец имел семью, часто с немощными стариками и, уж конечно, с женами и детьми. Вот поэтому и качали головами синегорцы, недоумевая по поводу того, чем же они станут кормить себя и своих родных.
Велигор, нахмурясь, прохаживался по синегорскому стану, прислушивался к разговорам, но совсем не для того, чтобы потом пересказать их брату. Просто ему интересно было знать настроение с таким трудом усмиренного синегорского народа. Вдруг кто-то тронул его за локоть — худой, как щепка, воин, с бритым лицом, с неказистым, помятым шлемом на голове, предлагал ему отойти в сторонку, сладко улыбаясь и говоря при этом:
— Княже Велигор, дозволь слово дельное молвить.
Велигору не понравилась плутоватая физиономия ратника. Прежде он его не видел в войске, но разве всех запомнишь?
— Ну говори, коль дельное слово твое, — разрешил Велигор.
Крас — а это был он — заговорил скороговоркой:
— Слышь, княже, Владигор ведь только деревни игов ворошить не велел, а про всех других ничего такого не говорил…
— Про кого же это, про других? — насторожился Велигор.
— Ну про всяких чужеземцев, которые через земли игов следуют. Что мешает тебе, витязю, с пятью десятками дружинников доставить пропитание синегорцам страждущим? Не слышал разве о их бедах? — И с дерзостью заметил: — Ведь не впервой тебе, княже, делом этим промышлять…
Велигор железной хваткой за плечи чародея взял — тот от боли даже вскрикнул.
— Ты откель такой… всезнайка взялся? Что было, то не повторится боле! — Не сдерживая ярости, с силой оттолкнул от себя Велигор тщедушного воина.
Крас сделал вид, что очень испугался. Лицо у него сморщилось, весь он затрясся так, что зазвенели пластинки на убогом его доспехе.
— Что ты, княже, что ты! Разве обидеть я тебя хотел? Ну прости, коль уколол ненароком. Я-то полагал, что твоя сноровка боевая всем синегорцам может пригодиться, да и по лесам ты бродить умеешь… дичь добрую выслеживая. За это обижаться на меня не стоит!
— Ну, говори скорее, что там за дичь такая! — глядя в сторону, быстро потребовал Велигор.
Крас закатил глаза:
— Ах, княже, дичь красна! Добрая такая дичь. Сегодня, чуть солнышко взошло, побрел я в лес, чтобы подстрелить зайчишку или куропатку себе на завтрак, и набрел на поляну, обширную, как поле. Гляжу, а на ней народ какой-то стан разбил — шатры стоят, котлы дымятся с пищей, поодаль кони, лошаки и мулы, а еще животные чудные с лохматой длинной шерстью, с двумя горбами на спине. На земле сидят, ноги длинные под себя поджав, да жвачку жуют. Таких я никогда не видывал!
— Ну, короче говори, короче! — приказал Велигор, в голове у него план уже возник.
— Буду, княже, короче! В общем, смотрел я из-за кустов на этот стан и видел, что у главного шатра на лавке сидит какой-то муж, главный видно, — очень важный, все обращаются к нему, обмахивают его лопатками матерчатыми, держат над ним навесы круглые, и рожи и одежды у всех у них — нездешние. Таких я прежде ни в Синегорье, ни в Борее не видал. Главное же, много я мешков увидел всяких расписных, близ которых расхаживали ратники в вооружении полном, с луками большими, с круглыми медными щитами и копьями. И понял я, что вижу купцов богатых, чужестранных, у коих товаров превеликое количество.
— Дальше, дальше говори! — нетерпеливо требовал Велигор, отводя Краса подальше от людской толпы. — Сколько воинов приметил, что товары охраняют?
Крас понимающе закивал:
— Тридцать или сорок, княже! Но видел и других, которые по стану ходят или близ той важной особы с мечами обнаженными стоят. Мечи, скажу тебе, нездешней выделки — короткие, кривые чуть, без крестовин, но луки знатные…
— Да ладно ты про луки! — одернул Краса Велигор. — Покажешь туда дорогу?
Крас испуганно заморгал веками, не имевшими ресниц, чуть пригнул ноги, выражая этим жестом то, что душа его наполнена страхом.
— Ах, княже, боюсь я с тобой идти! Вдруг Владигор спознает? Тебе-то отвертеться — пара пустяков, сродственник ты его, а я — червь земляной. По мне ногою слегка топни — лопну и водянистыми внутренностями сапог твой измажу. Сам иди, дорога простая: утром я по солнцу все прямо шел, значит, сейчас тебе чуток левее взять нужно, ибо солнышко вправо ушло маленько. Сорока дружинников тебе вполне хватит, зато как синегорцы-то тебе благодарны будут, что спас их от голодной смерти! Ну а я уж пойду, пойду…
И Крас, пятясь, растворился в толпе все еще не разошедшихся после поединка синегорцев. Он был уверен в том, что сумел соблазнить Велигора, двадцать лет промышлявшего лесным разбоем, человека отчаянного, не боявшегося гнева брата. А в сердце Велигора действительно зажглось желание сейчас же отправиться к стану чужестранных купцов и взять все их богатства в ратной стычке.
«Да и впрямь, — думал он, — ведь не приказывал же Владигор не грабить купцов иноземных? А богатства, что мы захватим, делу общему послужат, спасут народ наш от голода! Эх, надо собирать дружинников!»
Владигор, желая отметить особое положение брата, еще в Ладоре дал ему сорок человек дружины для охраны личной, почета ради. Эти четыре десятка воле княжеского брата подчинялись беспрекословно, их-то и пошел кликать Велигор, сообщая им потихоньку, куда направятся они:
— Надевайте кольчуги, брони, шлемы, берите круглые щиты, мечи, но луков и копий не надобно. В лес сейчас идем, купца иноземного тормошить. Но Владигору или еще кому — ни слова!
— Все сделаем тихо, Велигор! — отвечал за всех один дружинник, седовласый уже, опытный в бою Хоробр. — Спасибо, что на дело доброе нас зовешь, засиделись уж в стане… со дня вчерашнего! — И улыбнулся широкой, белозубой улыбкой.
