Сама Моргана, конечно, утверждала, что ни в чем не виновата, что ей нужен был волшебный меч, чтобы отдать его мужу, королю Урбгену, и что именно Акколон втравил королеву в эту историю, но ей никто не верил, а Александр, на собственной шкуре испытав, как Моргана обращается с любовником моложе себя, сомневался, чтобы Акколон мог иметь над королевой хоть какую-то власть.
— Ведь тебе больше не нужен меч? — спросил Александр, пытаясь скрыть свою неуверенность.
Моргана, вернувшись в настоящее, с первого же взгляда увидела, что паутина ее чар нуждается в починке. Рассмеявшись, она поднялась, чтобы налить им обоим вина, затем опустилась на подушки, брошенные на широкую скамью под окном, и жестом пригласила Александра сесть рядом.
— Нет-нет. Разве я не сказала, что дело в Граале?
— Сказала. Но я не понял. Грааль? Это такая чаша, если я правильно понял? А что за Грааль?
— Я же рассказывала, что Мерлин нашел Максенов волшебный меч вместе с другими сокровищами, спрятанными в храме Митры в Сегонтиуме. Ты разве забыл?
— Помню. Грааль тоже был там?
— Да. Как говорят, это огромная золотая чаша, украшенная драгоценными камнями, с ручками в виде крыльев. Там были еще вещи — я забыла, что именно, — но все они не имеют цены. Это святыни, спасенные из сокровищницы императора и вернувшиеся в Британию после его смерти. Это хранилось в тайне, и сокровище лежало нетронутым, а храм разрушился и завалил все. Мерлин взял один только меч. Он… — Тут в голосе Морганы зазвучал яд. — Он думал, что Грааль ему не нужен.
— А тебе нужен?
— «Нужен»! Я рада бы думать, что нет, но я жажду его. Алекс, любовь моя, я жажду его! — Она отставила в сторону нетронутый кубок с вином и, повернувшись к Александру, обхватила руками его лицо. — Даже больше — если это только возможно, — чем тебя! Нет-нет, дорогой, выслушай меня! Я уверена, что в Граале — в чаше, как ты его называешь — волшебной силы больше, чем в мече! Я знаю, что сила его не зависит от того, кто им владеет, и великие боги всегда хранят его! Я видела его в хрустале и слышала это в шепоте темных духов воздуха.
Александр бы отпрянул, если бы руки королевы не удержали его, если бы взор ее глаз не подчинил себе юношу. Винные пары не успели рассеяться в его мозгу. Он тоже заговорил, шепотом, как и королева:
— Я добуду его для тебя, Моргана, чаровница моя. Непременно! Что плохого в сокровище, захороненном солдатами Максена так много лет тому назад? И ты — королева и родня ему по крови; у тебя есть право на чашу, как у Артура есть право на меч! Я добуду его для тебя. Ты сказала, Сегонтиум? Только скажи, как мне найти там храм Митры!
Моргана отпустила юношу и откинулась обратно на подушки:
— Грааля нет там больше. Нимуэ забрала его.
— Нимуэ?
— Да, эта Мерлинова мерзавка. Он сказал ей, где искать. Она выпытала это, когда Мерлин лежал больной, при смерти, отправилась в Сегонтиум и взяла оставшуюся часть сокровища, Грааль и другие вещи, из развалин храма. А потом отвезла все это Артуру в Камелот. Мне передавали, что ни Мерлин, ни верховный король не пожелали коснуться клада. Поэтому она забрала все с собой на север, и никто с той поры сокровищ не видел.
Александр, помолчав, спросил:
— Что, и граф Ферлас?
— Да. Он побывал в Лугуваллиуме, спрашивал здесь и там, но… Это длинная история, и кончается она ничем. Он не смог добраться до Нимуэ. Он ничего не узнал, а его брат заболел лихорадкой и умер, так что Ферлас вернулся обратно.
— Болезнь, она наведена колдовством?
— Кто знает? Ты боишься?
— Я не боюсь ведьм, тем паче сейчас, — со смехом откликнулся Александр.
Моргана взглянула на него, на мгновение потерявшись — он говорил по-взрослому, едва ли не снисходительно, — но тут же рассмеялась вместе с ним.
— Еще бы ты боялся, любимый! Так ты поедешь и привезешь мне эту чашу?
— Я сказал, что да. — Александр снова заколебался. — Если ты мне пообещаешь одну вещь.
— Условия? Я же пообещала тебе мою любовь. — Чарующе шаловливая улыбка скрыла тайное удивление. — Я даже налью тебе вина в этот Грааль, когда ты привезешь его сюда.
Александр слегка тряхнул головой. Он был совершенно серьезен.
— Ты должна сказать мне, то есть пообещать, что, когда эта чаша окажется у тебя в руках со всей — как ты выразилась? — силой великих богов, ты употребишь ее только на то, чтобы вернуть себе свободу, а после того — чтобы служить верховному королю.
На мгновение Александру показалось, что он сказал слишком много. Глаза Морганы неожиданно вспыхнули, напоминая ему, что он хотя и не пленник Темной башни, но все же находится во власти Морганы. Но он был нужен королеве. Артур мог в любой момент отменить все послабления, а в голове у Морганы засела трезвая мысль: там, где туповатый солдафон Ферлас и его предшественник потерпели поражение, не сумев проникнуть в тайну Нимуэ, может преуспеть невинный и безусловно верный королю Александр. Потому она просто улыбнулась с некой печальной нежностью и подняла руку, чтобы снова коснуться его щеки.
— Все, чего я хочу, — это чтобы Грааль дал мне силу оправдаться в глазах брата и спастись от ужасной судьбы моей сестры. Только чтобы защитить себя, Алекс, не более того, а потом служить Артуру. Я знаю, это возможно. Так ты добудешь мне чашу?
— Конечно же! Я обещаю!
Тремя днями позже на своем полном сил коне, с начищенным оружием и с новым вышитым плащом на плечах Александр отправился на север, в королевство Регед, где стоял замок Пелеаса, супруга чародейки Нимуэ.
Эго уже было с ним раньше: прекрасный день, он скачет верхом на добром коне, хорошо вооруженный, а впереди его ждет приключение. Но Александр не думал о прошлом. Тогда он был совсем юн, сейчас… Все еще полный воспоминаний о своей любовнице и о прощальной ночи любви, он легким галопом мчался вдоль берега реки.
Любовная истома и рассеянность едва не погубили его. Хотя, памятуя о случившемся с ним поблизости несчастном случае, он старался ехать осторожнее — дорога была нехороша, — его конь испугался без всякой видимой причины и так неожиданно, что Александр с трудом удержался в седле. Придя в себя и тихо выругавшись, он успокоил коня и только тогда увидел привидение, напугавшее гнедого.
Стройная фигура в сером плаще, трепетавшем на ветру, и в самом деле походила на привидение. Александр не сразу узнал ее. Но затем он разглядел, что это леди Лунед, одна и, судя по ее бледности и по тому, как она вцепилась в стволик молодой серебристой березки, чем-то напуганная. Конь Александра стоял неподвижно, чувствуя твердую руку, и только вращал белками. Дама сделала шаг вперед, все еще цепляясь за ствол деревца, как будто ее не держали ноги. Но в словах ее не было ничего необычного:
