Командование Добровольческой армии охотно уступило их казакам, как ненужный хлам, так как к этим винтовкам не было ни одного патрона. Союзники, надо признать, были мало смущены такой своей странной помощью. Скоро, за первым конфузом повторился второй, еще более характерный. Стало известно о прибытии в адрес Добровольческой армии свыше 40 тысяч комплектов зимнего обмундирования и обуви. Понятно, что при огромном недостатке такового в армии и при сильных морозах, это обстоятельство не могло не иметь на ход дела положительного значения. Каково же было разочарование, когда при распаковке убедились, что все привезенное ничто иное, как старое русское поношенное и совершенно истрепанное обмундирование, которое во время Мировой войны, по истечении известного срока носки, отбиралось весной у солдат и, чтобы не загромождать ближайшего тыла, тюковалось, дезинфицировалось и, как ненужное, отправлялось в глубокий тыл на фабрики для производства бумаги!!!!
На Западе начинало преобладать течение невмешательства в русские дела, а в Англии доминировало устойчивое мнение, что для Англии только лучше, если в России будет еще хуже. Как можно хуже… В общем, подтверждалось то, что я читал в многочисленных мемуарах. А там было, везде одно и то же. Немцев бранят, немцев несут по кочкам, но в итоге все равно все поминают хорошо. Про англичан плохо не пишут, но вспоминают как бы нехотя, с явной гримасой омерзения.
Лондон и Вашингтон, как всегда, считают на два хода вперед. Сэры и пэры видели в местной власти еле-еле экзотику, уважительно пожимали руки, но к рулю и, главное, доходам не подпускали. Взывать к совести островитян было, разумеется, пустой тратой времени, выгоду свою они чуяли за версту. Мораль сей поучительной басни в том, что если игроки, вступая в игру, играют каждый по своим правилам, то этого нельзя не учитывать, анализируя причины "подлого удара канделябром по голове".
А между тем, события на северном Донском фронте становились все более грозными. Было трудно. Казачьи части почти без сопротивления, отходили к югу. При помощи "союзников" фронт сломался, как сухое печенье и начался великий драп. Дон оставался одинок. Красные совершенно обнаглели. Наши жестокие враги уже били в барабаны и пели песню победы. Особенно страдали занятые ими станицы. Там большевики чинили жестокую расправу и беспощадно мстили тем, чьи близкие не остались в станице, а с оружием в руках, ушли на юг. Другие казаки, посмотрев на шалости "народной власти" вооружались всем, что оказалось под рукой, и готовились драться. О масштабах разрушений пока еще ничего не было известно, но ходили упорные слухи о сожженных дотла станицах и хуторах, и мужчинах и женщинах, которых убивали без разбору
Одновременно с событиями на севере и западе Области, шла упорная борьба на подступах к Царицыну. С 20 ноября донцы, нанеся здесь несколько поражений противнику у хуторов Степанникова, Бузиновки и Лозного, далеко отбросили красных на восток, взяв свыше 6 тыс. пленных и богатую военную добычу.
26-го декабря в горячем бою у селения Дубовый Овраг, донская конница снова разбила противника и затем повторными ударами у Чапурников, Червленой, Сарепты, станции Воропаново и Гумрак, красные окончательно были смяты и с громадными потерями спешно отошли в Царицын. В руки донцов снова попало несколько тысяч пленных и большие трофеи. К 5 января донские полки стояли непосредственно у стен красного Царицына, имея объектом действия его предместья и самый город. В общем, ситуация для красных здесь теоретически не была радужной. Но теория теорией, а жизнь жизнью. Все, на что донцы надеялись, требовало времени. А времени катастрофически не хватало.
И тут командующим стал Деникин (с огромным количеством своих не пристроенных генералов) и наше наступление своей волей опять прекратил. Для начала он запретил вывоз с порохового завода, находившегося на станции Караванная, тринитроула и аммонала, необходимых для снаряжения снарядов на нашем Таганрогском заводе, работавшем для всего юга. Вот не хочет Деникин брать Царицын, прямо пунктик у него такой! Несомненно было, что личные счеты и побуждения того же порядка у генерала Деникина явно доминировали над интересами общего дела. В тяжелый, критический момент для Войска, генерал Деникин использовал все возможности сводить личные счеты, напрочь забыв, что он отныне — Главнокомандующий той самой армии, подчинить которую себе он так упорно добивался.
С севера, на горе казакам, день и ночь дул ветер и его резких порывах чувствовалось дыхание необозримых ледяных пространств Арктики. Наступление сильных морозов, при отсутствии у донцов достаточно теплой одежды, получение противником подкреплений и проявленное им крайне упорное сопротивление, а также необходимость перегруппировки частей, вынудили генерала Мамонтова, на усах которого уже не успевал таять иней, сделать перерыв в активных действиях и, главное, выждать прибытия обещанных Добровольческой армией пластунских батальонов, с тем, чтобы общими усилиями произвести штурм, сильно укрепленного Царицынского района. Этим перерывом успешно воспользовались красные. С 12-го января они сами повели бешенные атаки, стремясь разжать полукольцо наших войск. Все атаки противника с громадными для него потерями были нами отбиты и донцы ни шагу не уступили красным. Но помощи не было.
Деникин, этот благочестивый вампир, предпочел отправить свои войска… в Новочеркасск. Якобы там паника, а Добровольцы должны успокоить население в тылу. Как обычно! Правильно я считал, что глупее Деникина никого нет! В столице же располагался 5 тысячный казачий гарнизон! Должен признаться, что если до этого времени я не придавал никакого значения и не верил, доходившим до меня устойчивым слухам о том, что будто бы Главнокомандующий Деникин, наш доморощенный стратег, свои заключения о военном положении на Донском фронте и ходе боевых действий, основывает не столько на официальных донесениях и докладах Донского командования, — сколько на рассказах и нашептывании безответственных лиц, типа лакеев, мамзелек и денщиков, к тому же полных профанов в военном деле, то теперь, конечно, в этом уже нельзя было сомневаться. То, что раньше я считал сплетней или клеветой, ронявших генерала Деникина, как Главнокомандующего, теперь это оказывалось сущей правдой
Тут уж генерал Краснов не выдержал, и сделал меткое предсказание! Я знал, что эти предсказания генерала Краснова в отношении генерала Деникина скоро сбудутся: "Деникинский период" кончится закономерным крушением, а сам генерал Деникин скоро найдет себе спасение на английском миноносце. Так это всем было видно с самого начала! Возможно, что нам, как современникам этих событий, еще не по силам разобраться, насколько в поражении белых повинен генерал Деникин, как Главнокомандующий. Только будущий историк сумеет беспристрастно разобраться в действительных причинах краха "Белого движения" на юге и скажет свое последнее правдивое слово. А может и нет. Опять насочиняют разных мифов и баек!
Ясно одно. С горечью приходилось констатировать, что в дни наиболее тяжелых испытаний, выпавших на Войско, в ставке Деникина велась возмутительная и опасная для общего дела, закулисная игра. Ухудшение обстановки на Донском фронте в Екатеринодаре считали тем козырем, которым на предстоящей сессии Большого Войскового Круга, готовились бить гордого Атамана Краснова и его ближайших помощников.
В то же время, для ставки Добровольческой армии представлялся благоприятный случай явиться в роли, якобы, спасителей Дона. Рыцарей в белом! В перспективе рисовалась двоякая выгода: можно было используя тяжелый момент устранить Краснова и его окружение, затем оказать Войску помощь, чем значительно облегчалась возможность скрутить и подчинить себе, по примеру Кубани и Дон. Заяц хвастал, пока лисы не было! Только эти "мудрецы", в тупой злобе близоруких политиков, глупо не рассчитали, что берут ношу не по себе, и когда Дон рухнул, то и Добровольческая армия обрушилась вслед за ним. Мне было только неясно, как в Екатеринодаре эти безголовые курицы не хотели понять, что, валя Краснова, вместе с тем, они рубят один из самых крупных корней, подтачивают одну из главных основ всего Белого Движения на юге.
