А потом прижалась губами к холодной чешуе. Пахло илом, но меня это не отталкивало. Еще раз окинула взглядом огромное тело речного змея и лишь затем развернулась, чтобы встретить смерть, глядя ей в глаза.
Вот только сама смерть отвечать не спешила. Демон даже не взглянул на меня, он склонился над кристаллом и что-то тихо напевал. Странный язык. Очень похожий на истинный и древний, на котором творится любое светлое волшебство. Только в этом языке все слова наоборот читались и оттого были мертвыми.
— Ну… что же ты… — одними губами произнесла я. — Давай! Всего один залп…
Не знаю, услышал ли меня Асмодей, но петь перестал. Да, теперь он снова смотрел в нашу сторону. Только триумфа в его взгляде не было, скорее их переполняли злость и досада. Демон поднял посох и заорал:
— Долги да вернутся!
— Ты не посмеешь! — истерично завизжал Гольман. — Не посмеешь!
— Уже. Посмел. — И демон оскалился. Демоническая сущность поглотила человеческую оболочку. Теперь он выглядел как истинное зло, а значит, кончилось время пряток.
Я вздрогнула и еще сильнее прижалась к змею. А с посоха сорвался пучок лучей, каждый из которых нашел свою цель. Одиннадцать фиолетовых коконов поднялись из воды в воздух. И в каждом выл, выгибался и кричал человек. Пока еще человек.
Сердце закололо, дыхание сбилось. Я просто не могла… не могла этого вынести… Даже одна смерть — это слишком, а одиннадцать… Слезы сами навернулись, и я всхлипнула, а потом и вовсе отчаянно зарыдала.
— Змей… Змей, миленький, очнись! Да очнись же ты! У нас совсем мало времени, совсем мало, но мы еще можем…
Захлебнувшись словами и эмоциями, замолчала. Чешуйчатое веко дрогнуло, и на меня уставился тусклый желтый глаз.
— Нам это… — дышала тяжело, мне катастрофически не хватало воздуха. — Валить надо, Дима, понимаешь? Валить отсюда! Сейчас…
Ноздри дракона раздулись, и он выдохнул теплую струю пара. Живой… Светлые силы! Живой!
Серебряное тело пришло в движение. Змей нырнул, а когда вынырнул, я уже сидела верхом. Причем в самой безопасной и крупной выемке, между острыми наростами гребня. Ее словно специально кто-то создал для всадника. Вопрос в другом: кто решится оседлать такое чудище? Дракон слабо зашипел и не оборачиваясь мотнул головой.
— Да поняла, что держаться надо! Не бойся, не потеряешь! — и я обхватила самый высокий нарост. — Но! Поехали уже!
Позади все еще хрипели и выли новые жертвы Асмодея. Оборачиваться не стала, не нашла в себе смелости. А когда змей ускорился, практически погрузившись в воду, вообще, потеряла сознание.
Глава 26
Глава 26.
Сознание возвращалось медленно. Сначала донеслись звуки леса: шелест листвы на ветру, чириканье птиц, шуршание мелких грызунов, где-то совсем рядом плескалась вода. Да, определенно, вода! Потому что потом я стала различать запахи: песка, нагретого солнцем, травы, полевых цветов, хвои и ила. Странно, такой знакомый и совсем не отталкивающий запах…
Змей! Раненый змей!
Я распахнула глаза, и возникло чувство дежавю. Словно все это уже со мной было: река, светлеющее небо и массивное неподвижное тело дракона совсем рядом. Это ж сколько мы с ним в отключке пролежали? Вчера было вчера, а сейчас раз и уже сегодня.
Зябко поежилась. Несмотря на довольно теплое лето, по утрам становилось уже прохладно. Получается, мы со змеем здесь всю ночь валялись? Да живой ли он?
Соображалось с трудом. Я, конечно, не тяну на академика, но обычно мыслительный процесс давался гораздо легче. Птичек слушаю, время определяю, а у меня там может дракон уже не дышит!
Подняться удалось. С трудом, не с первой попытки и пришлось задействовать густо покрытую травой кочку, которая оказалась рядом, но ноги держали вполне сносно, передвигались и не норовили подогнуться при каждом шаге. Что радовало неимоверно. Прошлая стычка с бандитами Гольцмана и колдуном потрепала больше. Что ж, в нашей непростой ситуации любое позитивное изменение — к лучшему.
Еще проще и так привычно упала на колени перед огромной мордой. Другие хомячков заводят, морских свинок, собак выгуливают, а я вот к речному змею прикипела. Интуиция молчала. Если тогда, на заимке, она вопила об опасности, а ведьма внутри рыдала и примеряла траурное платье, то сейчас все было тихо.
Дотрагивалась осторожно. Чешуя обожгла привычным холодом. Рана на мощной шее уже не выглядела такой уж жуткой и устрашающей. Зияющий провал затянулся молодой перламутровой кожицей. Хорошая регенерация! Кровавые дорожки у пасти высохли и потемнели. Из ноздрей вырвалось облачко пара, и кто-то очень сладко засопел.
Спит. Просто спит.
Дракон-даркон! Я улыбалась, искренне, безмятежно. Такой питомец точно лучше котенка и к туалету, опять же, приучен.
Теперь, когда беспокойство за одну смелую ящерицу немного улеглось, а тело согрелось под лучами утреннего солнышка, можно было и оглядеться. Пейзаж показался смутно знакомым. И даже не смутно. Я совершенно точно знала это место. С детства. Но как мы здесь могли оказаться, не понимала.
Белая песчаная коса, широкий ковер мягкой изумрудной травки. Узкая речка, которая на самом деле и не река вовсе, а широкий ручей. Его ведьмины ключи питают. Во-о-о-он там бьют, под горкой. А с того камня я нырять училась. Вода здесь хоть и студеная, но чистая, живая. А лопухи по склону растут какие! Листья больше метра вырастают! Только вот не впадают ведьмины родники в реку. И каким чудом мы бы смогли угодить сюда? Никак снова бабушки мои вмешались, сильное да безопасное место выбрали. Пока жива хоть одна ведьма, которую землица эта питает, злу в леса заповедные хода нет. От Асмодея уберечь старались.
Бабушки. Ох уж эти бабушки! И снова я улыбалась, подставляя лицо солнышку. Заговорщицы! От ключей до алтаря древнего два шага. Все продумали. Воде и отступают, но все равно гнут свою линию.
Тело ломило так, будто я всю ночь на драконе каталась. Представляю, каково коню моему чешуйчатому. Напоить водицей живою — дело не мудреное. Главное, придумать, во что ее набрать. Хотя, еще в детстве бабушки научили из лопуха и пары прутиков туесочки собирать. Долго не прослужат, но на разок выручат. А со здешним размахом листа вместимость не меньше ведра получится. Как раз для особо крупных рептилий.
Для начала решила искупаться сама. Одежду отряхнуть. И вот странное дело, пока раздевалась, показалось, что желтый глаз приоткрыт. Прикрывшись юбкой, я резко обернулась, но дракон спал, дышал размеренно и даже посвистывал во сне. Точно, показалось. Да и глупо как-то ящерицы стесняться. Тут размеры не имеют значения.
Конечно, мой змей не просто дракон, а, можно сказать, принц зачарованный. Человек, теоретически, подсматривать может, и хитрить тоже. Зверь, напротив, действует и поступает прямолинейно. Если глаза закрыты — значит спит. В конце концов, сейчас-то он зверь.
Поплавать в прохладной водичке хотелось, поэтому, отбросив сомненья и одежду, я все же полезла в ручей. Тело на мгновение обожгло холодом, а потом по нему такая волна удовольствия разлилась, что казалось, будто за спиной крылья выросли. Напряженность и усталость уходили, а энергия прибывала с каждой секундой. Я набирала в ладони искрящуюся на солнце водицу и жадно пила, едва не мурлыча от удовольствия. Но стоило повернуться к берегу, как накатило негодование и даже злость.
Слегка потрепанная рептилия больше не изображала из себя дохлую ящерицу, а в оба ярко-желтых глаза с неподдельным мужским интересом пялилась на меня! Пойманный с поличным, дракон не смутился и взгляда не отвел. Его пасть растянулась так, что мне показалось — змей улыбается! Вот негодяй!
— А ну отвернись, чудище речное! — завопила, собственно, я, одновременно приседая в воду поглубже.
— Пх-х-ха-а-а-а! — ответила озабоченная ящерица и недвусмысленно помахала раздвоенным языком. Нахал!
— Отвернись! Я кому сказала? — в этот раз я даже попыталась его обрызгать, но капли воды немного не долетели до чешуйчатой туши.
