Настал черед Алеши Поповича вернуть побратиму великий долг, искупить вину свою.
Алеша сумел победить в рукопашной, и только что изготовился вытащить у гада сердце с печенью, как былина кончилась и началась настоящая сказка:
Отколь тут ни взялся черный ворон
И вещает он человеческим голосом:
«Ох ты гой еси, Алеша Попович млад!
Ты послушай меня, черного ворона,
Не пори ты Татарину белых грудей;
А слетаю я на сине море,
Принесу тебе мертвой и живой воды.
Вспрыснешь Добрыню мертвой водой —
Срастется его тело белое;
Вспрыснешь Добрыню живой водой —
Тут и очнется добрый молодец».
Почему ворон заступился за татарина, неясно. Но уговор есть уговор – Добрыня воскрес, врага отпустили на радостях…
Для чего нужен эпизод с гибелью Добрыни? Вероятно, с целью показать: что-то пошло не так, не к добру…
А когда «встал раньше всех» Илья Муромец, то увидел, что через Сафат-реку
Переправляется сила басурманская,
И той силы добру молодцу не объехати,
Серому волку не обрыскати,
Черному ворону не облетети.
Поднял Илья свое воинство, и…
Как сбегалися на зов его витязи,
Как садилися на добрых коней,
Как бросалися на силу басурманскую,
Стали силу колоть-рубить,
Не столько витязи рубят,
Сколько добрые кони их топчут,
Бились три часа и три минуточки, —
Изрубили силу поганую.
Но тут начали витязи «похвалятися»: мы-де только-только разогрелись, а враги уже кончились… Алеша и тут отличился, заявив:
Подавай нам силу нездешнюю —
Мы и с тою силою справимся!
Ну и напросился:
Как промолвил он слово неразумное,
Так и явились двое воителей
И крикнули они громким голосом:
«А давайте с нами, витязи, бой держать!
Не глядите, что нас двое, а вас семеро».
Не узнали витязи воителей…
Да ведь и мы их не узнаем. А сам сказитель никакого намека не дает. Только вот победить их нельзя:
Разгорелся Алеша Попович на их слова,
Поднял он коня борзого,
Налетел на воителей
И разрубил их пополам со всего плеча, —
Стало четверо и живы все.
Налетел на них Добрыня-молодец,
Разрубил их пополам со всего плеча, —
Стало восьмеро – и живы все…
Чем больше рубят богатыри, тем больше врагов становится. В геометрической прогрессии растет их число. И вот уже
Намахалися их плечи могутные,
Уходилися кони их добрые,
Притупились мечи их булатные,
А сила все растет и растет…
В конце концов измотанные богатыри побежали в каменные горы, в темные пещеры – и там окаменели…
Не могла одолеть их сила земная – только небесное воинство управилось. По-другому и быть не могло, гордыня – великий грех…
По всему похоже, что эта былина – авторская. То есть не пересказ древнего предания, а оригинальное сочинение. Надо же было найти всему богатырскому циклу достойное, красивое окончание! Иначе как объяснить слушателям, куда исчезли могучие воины-заступники?
Примерно так завершаются эпические сказания и у других народов.
Герои не умирают – они каменеют под землей, скованные чародейным сном.
Спит в пещере на яблочном острове Авалон король Артур…
Спит Хольгер-Датчанин с дружиной в подземелье замка Кронберг…
Спит император Фридрих Барбаросса и все его войско в недрах горы Кифгайзер…
Но в тревожный для отчизны час непременно поднимутся.
…Все сказки, все легенды из одного мешка!
… – Ты чего пригорюнился? – сказал Илья. – Сам же хотел узнать, что такое «богатырский скок». Вот скоро и узнаешь!
Костя стоял посреди двора. На одном плече его сидел филин, на другом Колобок. Разлука – дело всегда неизбежное и всегда внезапное. Это для того, чтобы люди ценили и берегли друг друга.
– Прощай, – сказал Добрыня Никитич. – По душе ты пришелся всей нашей братии. Жаль, что остаться не можешь…
– Прощай…те, – сказал Костя. – А грамотно писать я выучусь!
– Прощай, – сказал Алеша. – Гонял я тебя, конечно, но для твоей же пользы: в трудный час мужество выказал! Так и живи! Богатыри врагов не считают, а без счета бьют!
– Прощай, Алеша. Все сто пудов правильно было! – ответил Костя.
– Ну, прощай, Костянтинушко, – сказал Самсон Колыбанович и протянул отроку кожаный тубус – вроде тех, в которых чертежи носят, только поменьше. – Вот твоя богатыристика. Пригодится она тебе по жизни! Процент к жалованью плюс надбавка за змееборчество. Добился я у князя грамотки. А как же! На Руси оставить человека без документа – это все равно что голого на мороз вытолкнуть!
– Спасибо, дядя Самсон. Только я ведь не для этого, оказалось, приходил…
– Прощай, Костенька, – сказали Ставр Годинович и Василиса Микулишна хором, поскольку жили они в полном ладу. – Если у нас первым мальчик будет, дадим ему твое имя…
– Спасибо, добрые люди. – Костя сам себе удивлялся – откуда и слова-то берутся? – Только вы своего Костяна, если что – в строгости держите! А то еще свяжется с кем попало!
– Прощай, – сказал кузнец Людота. – Помни, что мужик все должен уметь – неизвестно еще, как жизнь обернется!
– Спасибо, – сказал отрок. – Голова забудет – руки вспомнят…
– Прощай, – сказал Еким Иванович. – Жалко, что не успели мы с тобой ни повоевать, ни погулять!
– Жалко, – сказал Костя. – У нас такого друга навряд ли найдешь…
Потом подходили к нему прощаться другие богатыри, оруженосцы, паробки, лошади, и даже спасенная от надувательства лягушка прискакала.
– Хорошую память о себе оставляешь, – сказал Колобок. – Не зря я тебя сводил… Надо человеку время от времени напоминать, откуда он вышел!
– Пора! – трубным голосом объявил Илья Иванович, по-молодому взлетел в седло и подхватил Костю. Колобок изо всех сил вцепился лапками в футболку, а Кузьма-Демьян намертво закогтил рюкзачок, чтобы не поранить человека, потому что скачка предстояла самая что ни на есть богатырская…
Страшно засвистел и захохотал вслед Алеша Попович…
Как мелькала земля далеко внизу, Костя не видел – боязно было даже глянуть туда…
Богатырский скок закончился на берегу Смородины-Кислицы.
– Дальше мне хода нет, – сказал Илья Иванович. – Расточимся сейчас с Бурушкой, словно и не было нас… Прощай и накрепко помни, что землю свою надо любить и жалеть… Даже когда кажется, что не за что любить, – все равно жалеть! Запомнил?
