Вера Окишева - Когда в сердце пылает любовь

— Это она? — потрясённо переспросила у Хани, пытающегося порвать цепи, только бы добраться до тёмной эльфийки.

— Хэни, прошу, не убивай её. Она хорошая. Умоляю, отпусти.

Бой за моей спиной затих. Не только я одна пребывала в изумлении. Тёмные воительницы, как и мой король, в немом удивлении смотрели на свою госпожу. Я отступила от неё, жёстко приказывая освободить брата. Та повела плечами и явно не собиралась этого делать. Пришлось применить магию моего рода. Я властительница этого мира, и все подвластны мне. Тёмная эльфийка на несгибающихся ногах подошла к столику возле разбитого в пылу драки зеркала и достала из выдвижного ящика ключ, которым отперла оковы Хани. Мой брат, мой любимый брат вместо того чтобы радостно закружить меня в своих объятиях, прижал к себе свою пленительницу.

— ДарриШэль, успокойся, — ласково шептал он ей.

А я обернулась к Тантриону, жалобно глядя на него. Я запуталась. Что мне теперь делать? Я так стремилась его спасти, а он обнимают ту, кого следует убить, пока этого не сделала она с ним.

Тантрион обнял меня, строго обращаясь к брату:

— Хани, мы должны уходить. Ты с нами?

— Конечно с нами, — взвилась я, вырываясь из объятий владыки. — Я не оставлю его с этой…

Приличных определений для эльфийки у меня не было, поэтому я некультурно ткнула в прижимающуюся к брату женщину пальцем.

— Хэни, — укоризненно осадил меня брат. — Это моя любимая, ДарриШэль. И я…

Вдруг пол под нами задрожал. Тёмная эльфийка схватилась за голову, замычав от боли. Брат придерживал её, как меня мой король. Стёкла в окнах разбились, осыпаясь мелкой блестящей крошкой на мраморный пол.

— Что это? — тихо спросила, наблюдая, как тёмные корчатся от боли, не в силах держаться на ногах.

— АхраШеррот добрался до храма.

— Отец? — слабым голосом спросила ДарриШэль, выпрямляясь и стирая кровь, текущую из носа. — Он жив? Отец здесь?

Мы с Тантрионом переглянулись, а Хани нахмурился, глядя на свою возлюбленную. Пол задрожал вновь. Эльфийка взвизгнула, сжимая руками виски.

— Нам пора к Ахру на помощь, — напомнил владыка. — Хани, ты должен идти с нами.

Брат, держа в руках свою возлюбленную, выглядел неприкаянным. Он явно не хотел с ней разлучаться. Вновь. Я же помнила, как он страдал в разлуке. Вот она запрещённая любовь, у которой не было счастливого будущего. Они, наверное, встретились в одной из стычек, когда тёмные напали на наш город. Мой брат, похоже, сразу воспылал к этой тёмной красавице любовью. Сколько раз я видела его на стене кордона, задумчиво вглядывающегося вдаль. Он, наверное, ждал встречи с ней, не раз заступая вместо кого‑нибудь на караул. Мне было так больно за него. И вот сейчас он вновь должен отказаться от своей любви по приказу владыки. В родных и обожаемых глазах плескались боль и отчаяние, а ещё любовь и нежность, когда он смотрел на белую макушку эльфийки.

Я вспомнила свою молитву за брата, возносимую падающей звезде. Моё желание сбылось. Но тогда я не ведала что творила, не знала, какая сила заключена во мне. И теперь терзалась угрызениями совести. А так ли и хорошо, что они встретились? Нужно было брать ответственность за свои деяния.

Я приблизилась к брату и его возлюбленной, постанывающей от адских мук. Приложив ладонь к покрытому испариной лбу, прикрыла глаза.

— Владыка, тёмные умирают, — краем уха услышала шёпот одного из теней.

— Ахр сумел убить их богиню, — ответил холодно Тантрион. Сердце кольнуло страхом за брата. Я не желала, чтобы он пережил смерть возлюбленной на своих руках.

Сила, которая теплилась в груди, стала щекотать пальцы. Я чувствовала, что смогу помочь Хани. Я искренне желала ему счастья.

— Очистись от яда Паучихи, обратись к Свету. Ты должна жить ради моего брата, ради вашей любви.

Свои слова я словно слышала издалека, и голос казался чужим. Я видела свет ауры ДарриШэль, там, где находилось сердце. Она любила моего брата. И эта любовь держала её в этом мире не давая уйти вслед за Богиней за Грань. Я потянулась к этому свету, вливая в него свою силу. Улыбнулась, когда огонёк отозвался на подпитку, ласковым цветком раскрывая лепестки солнцу.

Ещё одно землетрясение осыпало нас побелкой с потолка. Особняк жалобно заскрипел. Тантрион попытался оттащить меня от ДарриШэль, но ей нужна была моя помощь, так как яд стал выходить рвотными спазмами. Встревоженный Хани умолял взглядом о помощи. Я осталась, прося у короля немного времени.

Тени, отправившиеся за разведку, сообщали, что не все тёмные погибли. Те, что остались, продолжали бой с орками, которые прорвались в подземелье и были уже на подступах к столице.

— Хэни, нам пора.

Я кивнула, похлопав брата по плечу. Отдала ему свой детский меч, обещая вернуться. Пора было закончить то, зачем мы сюда пришли. Разобраться с чёрным порталом. Изгнать всех исчадий хаоса в их родной мир.

Я уверенно спускалась по ступенькам, глядя на светлый проём двери, ведущей на улицу. За спиной шёл мой король. Тени чуть впереди, очищая дорогу от не сдающихся тёмных эльфов. Крики сражающихся и звон металла перекрывали грохот обваливающихся домов. Земля под ногами ходила ходуном, но я шла, силой своей власти приказывая тем, кто сеет зло, исчезнуть из моего мира. Я не чувствовала своего тела. Я не была собой прежней. Мой шаг эхом отражался от каменных стен огромной пещеры. Я была здесь, и я была везде. Не только на нашем материке, но и на восточном, и на южном. Там, где мои собратья так же сражались с приспешниками тёмной богини.

Мир сам выплёвывал тварей, порождённых извращённым сознанием Паучихи. Я чувствовала, как с каждым ударом сердца мой мир становится чище.

АхраШеррот

Если ли предел злости, Ахр не знал, но чувствовал, что его предел скоро наступит. Заносчивая фэйари посмела приказать! Ему приказать! Да ещё и при всех, под глумливую улыбочку Тантриона за её спиной. Тёмный не понимал, откуда в, казалось бы, хрупкой и глупой фэйари эта непробиваемость. У него не получалось подобраться к ней, втереться в доверие. Все должны исполнять только то, что она хочет!

Забрав самых сильных теней, которые успели показать своё умение во время нападений орков, тёмный срывал злость на пауках и дозорных, рубя с плеча, представляя себе вместо них фэйари. Как же она его раздражала! И ведь не понимает, что ходит по краю. Ещё бы слово и он бы наплевал на рабские метки. Он бы в муках, но придушил бы, нет, пронзил бы её своим мечом, который ему отдал Тантрион. О, это была бы сладкая месть! Тёмный вертелся на месте, не жалея своих соотечественников, полностью ушёл в себя, представляя раз за разом, как проливает алую кровь Хэни. Как же она была прекрасна с испуганным взглядом, висящая на краю пропасти. Вот это выражение лица он готов был наблюдать тысячелетиями, а может и вечность.