— Я сказал — отойди, — повторили решительно и грозно.
Все трое разом ускорились. Новый был силен, и его требовалось убить быстро, пока голод не сломал их, превращая в тварей, которые способны лишь жрать, не чуя страха и опасности.
Первому снесло голову. Второй напоролся на меч и, падая, успел увидеть собственные внутренности, полыхнувшие на зеркальном лезвии синим пламенем.
Третий успел сомкнуть зубы на плече наглеца, но… там их и оставил. Удар в лоб свалил его навзничь. Клыки при этом он выдернуть не успел.
Василиск подошел к упырю, встал над ним и задумчиво склонил голову набок.
— Не… не уби-ва-ай… — просипел упырь, протягивая руку.
Лезвие поднялось над головой и с силой опустилось вниз, рассекая тварь пополам.
— Я же просил ее не трогать, но меня не послушались. — Голубые глаза закрылись, мужчина вздохнул, чувствуя, как жар синего пламени лижет ноги, и, рывком выдернув меч, пошел обратно к дереву, у которого лежала девушка, а рядом сидел черный мышонок и внимательно за ней наблюдал.
— Жить будет?
— Да, — уверенно.
— Она вся в крови.
— Кэт и не такое переживала, она сильная — выкарабкается. — Пых вздохнул. — Ну? Чего стоим? Кого ждем? Бери нас на руки и пошли! Нельзя тут оставаться. Проклятое место.
Василиск тяжело вздохнул, но… почему-то послушался. Легко подхватив на руки тело девушки, он быстрым шагом направился прочь от поляны, залитой черной кровью и осыпанной пеплом.
Пых, сидя на плече графа, долго молчал, но все-таки не выдержал и спросил:
— И все же почему? Ты ведь нас бросил.
— Да.
— И убежал, — с нажимом.
— Да.
— Почему?
— Я вам не нянька.
— Тогда почему спас?
— Какая разница.
Мышь тяжело запыхтел, недовольно глядя на него.
— Не скажешь — укушу, — выдвинул он последний аргумент. Граф хмыкнул. — Во сне и за нос!
— Да, теперь я понимаю, почему вы неразлучны.
— Да? — Ожидая подвоха и заранее обижаясь. — И почему же?
— Характеры похожи.
Пых открыл было рот, чтобы резко возразить, но задумался, на время притихнув и погружаясь в собственные немудреные думы. Василиск тоже молчал, быстро шагая по лесу и без всяких усилий неся свою ношу. Небо пестрело звездами, ночь разгоралась, все уверенней располагаясь в собственных владениях. И только слабый ветерок нарушал нереальную тишину спящего леса, листва которого едва заметно шелестела над головами.
— Я не знаю…
— Что? — Мышь вздрогнул и недовольно покосился на василиска. Он, задумавшись слишком крепко, почти успел задремать.
— Я не знаю, почему ее спас.
— Нас.
— Что? — Переводя взгляд синих глаз с лица девушки на серьезную мордочку мыша.
— Нас спас, — пояснил мышь.
— Вас, — не стал спорить мужчина.
— Ну… зато я знаю.
— Да? — В голосе графа проскользнуло легкое любопытство.
— Да! Ты — втюрился и сейчас сходишь с ума от счастья, что прыгаешь с ней на руках по лесу.
Василиск резко остановился, отчего мышь, ойкнув, едва не рухнул вниз.
— Втюрился? — спросили хмурясь.
— Ну лямур-тужур, — пропыхтел мышь. — Это когда мозги становятся набекрень, а ненавистная прежде рожа просыпается у тебя под боком и терпит твои поцелуи.
На мыша посмотрели с подозрением.
— Я одинокий волк, — гордо заявил зверек, усаживаясь обратно на плечо василиска. — Ну чего замер, идем дальше. Башня ждать не станет! Время, так сказать, тикает!
Лицо графа просветлело, и он, подумав, тряхнул головой, после чего перекинул тело девушки через плечо и пошел дальше.
Мышь, улетевший при этом в кусты, громко высказался вслед, а после — еще и в ухо, вернувшись на плечо василиска.
— Ты чего?!
— Я понял, почему ее спас. Башня! Не зря же я столько за ней гонялся.
— Н-да. Тяжело с тобой.
— Согласно легенде — только человек, выдержавший взгляд василиска, может беспрепятственно коснуться кольца и снять с него чары, способные убить любое другое смертное существо.
— Круто. Но я лично останусь при своем мнении.
— Как пожелаешь, — усмехнулся василиск и ускорил шаг. Кольцо светилось ровным алым светом, указывая путь, до башни оставалось примерно три дня пути, так что…
Нога внезапно подломилась, и василиск рухнул на одно колено, едва не уронив девушку.
Пых, не успевший вовремя сориентироваться, упал в грязную лужу. Сидя в ней и отряхиваясь, он возмущенно посмотрел на графа.
— Ты что делаешь, гад?!
Василиск осторожно поднялся с земли, выпрямился и попытался сделать пару шагов, и тут подломилась теперь уже левая нога.
— Я не понимаю, что со мной…
— Зато я понимаю, — у этих тварей было что-то ядовитое… дыхание или слизь, не знаю точно. Короче, оно действует, хоть и запоздало. Кэт вон вообще вырубило, то-то я удивлялся, что она от пары царапин так долго спит.
— Парализует?
Девушку графу пришлось положить на землю и сесть рядом. Тело наливалось буквально-таки свинцовой усталостью. Глаза закрывались сами собой.
— Не боись, — утешал василиска Пых, строя из себя эскулапа со стажем. — Жить будешь! А завтра и вовсе все пройдет. Ты только костер разведи.
— Не могу.
— Эх. Замерзнете ведь. Хотя здесь вроде бы не холодно. Ты плащи-то из сумы вытащи.
Плащи василиск сумел-таки вытащить, в один с трудом завернулся сам, а другим укрыл девушку, перекатив ее на подстилку, вынутую в последнюю очередь. И тут же голова его закружилась, перед глазами все поплыло, и накатила темнота.
Если плохо — меня позови.
Я приду и спасу от бед.
Если больно — ко мне иди,
На все вопросы я дам ответ.
Если плачешь — смогу обнять.
Если больно — я отомщу.
Если трудно — смогу понять,
И тебя я не отпущу.
Ты не веришь и рвешься прочь.
Хочешь бросить, забыть и уйти.
Как смогу я тебе помочь?
Где смогу тебя вновь найти?
Ты прости, но запру и свяжу.
Не пугайся, я буду здесь.
Я тебя под землей найду.
Я тебе посвящаю месть.
Пусть сгорят все, кто хочет зла,
Кто обидел тебя, забыв.
Я напомню. А ты — моя.
Только ради тебя я жив.
И пускай не пускаешь ты.
Я не против, у ног твоих сижу.
Просто эти глаза — мои.
Я без них больше не смогу.
Медленно открываю глаза, возвращаясь в мир живых из мира, который по ошибке приняла за потусторонний. Надо же… я все еще жива, хоть это и противоречит всем законам логики и здравому смыслу заодно.
