— Это всего лишь слово, любимая, — сказал Адобекк.
— Да. — Она опустила брови, опустила плечи, осела в кресле. — Ты все еще стоишь? Сядь. Ты можешь сесть.
Других кресел в комнате не было — это была туалетная, поэтому Адобекк устроился прямо на полу.
Она сняла туфли, положила ступни ему на колени. Адобекк с удивлением увидел, что королева не лукавит, когда говорит о приближающейся старости. Ее лицо могло сделаться серым от усталости и долгой непреходящей тревоги. Но такими же увядшими были и ее ноги: они перестали быть упругими, кожа на них чуть обвисла, и, как показалось Адобекку, особенно мизинчики приняли печальный вид. Наклонив голову, он поцеловал их.
Королева, казалось, догадалась обо всем.
— Ты понял, — вздохнула она. — Теперь ты мне веришь.
— Как я могу тебе не верить? Но поверь и ты мне. Мы можем воспользоваться клеветой, чтобы уберечь Талиессина...
— Нет, — сказала королева решительно. — Пусть лучше нападут на него с ножом в темном переулке, чем будут распускать подобные слухи. Рано или поздно Талиессин займет мое место. Люди не должны считать, что ими правит недоумок.
— Никто не говорит о его умственных способностях...
— Ты понимаешь меня, так что не притворяйся... Неспособность зачать ребенка — серьезное обвинение для наследника престола.
— В таком случае, пусть Талиессин докажет обратное, — сказал Адобекк.
— Ещё один брак с простым человеком уничтожит Эльсион Лакар, и тогда нам придется поневоле идти на союз с герцогом Вейенто, а такой союз будет означать на самом деле подчинение, — сказала королева.
— Никто не предлагает брака, — возразил Адобекк. — Пара добрых бастардов никогда еще никому не мешала.
— У Талиессина нет возлюбленной.
— Ну так пусть появится! — с жаром продолжал Адобекк. — При дворе полным-полно прекрасных дам, и многие из них с радостью согласились бы оказать нам такую услугу.
— «Нам»? — Королева улыбнулась.
— Вам так хотелось бы, чтобы я отделял свою жизнь от вашей, ваше величество? — осведомился Адобекк.
Она хмыкнула, на мгновение сделавшись прежней.
— Иногда подобное разграничение имеет смысл.... Впрочем, не в данном случае. Полагаю, тебе тоже не хочется видеть своих потомков под властью Вейенто.
Адобекк пощекотал подъем королевской ножки. Стопа тотчас выгнулась куполом, пальцы растопырились и снова сомкнулись.
— Нет ничего лучше старого любовника, — сказала королева, глядя куда-то вдаль с таким отрешенным видом, словно речь шла о посторонних предметах. — Все помнит — и ничего не требует.
— Так уж и ничего...
Она наклонилась к нему, образ ее лица смазался у него перед глазами — вблизи он видел теперь куда хуже.
— Ты можешь хотеть, требовать — понадобится, и я тебе дам. Другое дело — новые возлюбленные. Ты предлагаешь устроить так, чтобы Талиессин завел любовницу?
Адобекк кивнул.
Королева прижалась щекой к его макушке, губами мягко коснулась волос.
— Родив принцу бастарда, любая знатная девушка тотчас начнет желать для себя привилегий...
— Ничего страшного, — ответил Адобекк. Он надеялся, что его голос не дрожал. Эта игра королевы была для него самой опасной: он мог потерять сознание от ее близости. — Привилегии положены любой знатной девушке.
— А также земель и владений...
— Можно изыскать и земли.
— И еще должностей для своих многочисленных родственников.
— Ну...
— Но хуже всего то, что подобные особы имеют обыкновение вмешиваться в политику, — сказала королева и наконец выпрямилась. Адобекк с трудом перевел дыхание, но она даже не замечала, в какое состояние привела собеседника. Говорила сухо, зло: — Если даже не сама любовница, то кто-нибудь из ее родни. Опасно.
— Не столько опасно, сколько противно, — вздохнул Адобекк. — Придется ставить их на место, возникнут ссоры, начнутся упреки, размолвки...
— Знатная девушка — не выход из положения, — заключила королева. — Мне кажется, — добавила она, чуть помолчав, — что и Талиессин все это понимает. Потому и сторонится женщин.
— Мир женщин велик и многообразен, — изрек Адобекк. — Он состоит не только из знатных девиц. Имеется целое море незнатных. Горожанок, служанок и даже крестьянок.
— Ты предлагаешь... рекомендовать принцу простолюдинку?
— Скажем уж прямо, ваше величество: положить ему в постель. Да.
— Осталось изобрести способ сделать ее привлекательной, — молвила королева. Она легонько дернула ногами. — Отдай! Мне они еще пригодятся.
Адобекк выпустил ее ступни. Она встала, и он, покряхтывая, поднялся вслед за нею. Очень медленно королева приблизилась к окну. Теперь ее силуэт стал совсем простым, его мог бы начертить одной линией даже ребенок.
— Простолюдинки скучны, у них нет вкуса, они неотесанны и не имеют ни малейшего понятия об изяществе, — проговорила королева. — Они, конечно, свежи и непосредственны, а многие еще и добры... Но красота требует ухода, возделывания. Как сад. Красота нуждается в оформлении. Самое милое личико быстро дурнеет, если за кругленьким лобиком нет ума.
— Ум у них, положим, есть, — возразил Адобекк.
— Да, — живо отозвалась королева, — и весь он направлен на то, чтобы стать богаче, толще и сделать таковыми же свои амбары. Весьма почтенно, но почему-то не украшает.
— У нас один выход, ваше величество, — сказал Адобекк, — положиться на волю случая и моего племянника Ренье.
— Это два выхода, — заметила королева.
— На самом деле — один и тот же, — откликнулся Адобекк.
— Я не стала бы слишком надеяться на Ренье, — сказала королева. — Возможно, ваше вмешательство...
— Нет! — резко ответил Адобекк. И добавил мягче: — К ребенку лучше посылать ребенка. А уж что они там вдвоем напридумывают, эти мальчики...
Она закрыла уши ладонями.
— Все, уходите, уходите, господин конюший! Кажется, вы взялись меня напугать? Ну так вам это удалось!
* * *
Тандернак оставил Эйле в передней комнате своего дома — точнее, он как-то незаметно исчез, и она вдруг очутилась одна. В полутемном помещении было тихо, даже шаги не отдавались — только еле слышно шуршал тростник, постеленный на полу. У стены Эйле рассмотрела два маленьких креслица, а над ними — балдахинчик из очень пыльного темно-синего бархата. Ее поразило то обстоятельство, что балдахинчик выглядел чрезвычайно куцо, точно его нарочно обрезали снизу. Шорох тростника вползал в уши, и от него начало щекотать тело. Эйле не переставала удивляться; как же так? На берегу реки этот звук успокаивает, а здесь кажется жутковатым. Можно подумать, под полом ведут свою тайную жизнь неведомые чудовища.
— Глупости, — сказала себе Эйле. — Я должна познакомиться с условиями новой работы, а после спокойно вернусь к себе домой и обдумаю предложение господина Тандернака в последний раз.
