– Погоди, – сказал шаман Зловещего Тотема, подняв руку. Хотя его имя от рождения было Джеван, остальные звали его Песней Бури за его близость со стихиями воздуха и воды. Он вел отряд, окруживший деревню Кровавого Копыта. Ранее он заявил, что не будет использовать свою истинную силу вплоть до последнего момента, и теперь второй по старшинству – Таракор – ждал от него сигнала о начале штурма.
– Чего? – непонимающе спросил Таракор. – Нам дали приказ, Песня Бури. Пора атаковать!
Шаман втянул воздух носом, дернул черными ушами.
– Что-то не так. Возможно, они знают о нашем вторжении.
Таракор фыркнул в ответ.
– Это вряд ли. Мы долгие годы готовились к этой ночи.
Песня Бури внимательно посмотрел на него.
– Если у нас есть шпионы и средства доставки тайных сообщений, то почему ты так уверен, что у Кэрна не было своих источников?
Миссия в Громовом Утесе поражала своими масштабами – нужно было убить каждого, кто мог противостоять матриарху. Это был длинный список, и многие, кто взялся за это задание, не смогут закончить его. Но в деревне Кровавого Копыта была всего лишь одна цель, которой суждено было умереть. Но тут промах был недопустим, иначе вся эта пропитанная кровью ночь была напрасной.
Бейн Кровавое Копыто, сын Кэрна Кровавого Копыта и единственный его наследник, жил здесь, в этой деревне, а не в Громовом Утесе вместе со своим отцом.
Таурены, спокойно посапывающие в своих палатках или на земле под взором луны, даже не подозревали о том, что их возлюбленный вождь присоединился к предкам. Долгоходы, бывшие свидетелями борьбы в Оргриммаре и собирающиеся все рассказать Бейну, были весьма быстро и по-тихому отправлены на тот свет. За магами и прочими, которые бы могли мгновенно принести весть в Громовой Утес, скрытно и тщательно следили – или же позаботились о них по-другому. Все пути были перекрыты. Магата хорошо спланировала все и не оставила и шанса на провал.
Эта деревня была первым тауренским поселением, установленным на открытой равнине, а не защищенным утесами. Это было свидетельство того, что таурены стали чувствовать себя в безопасности на этой земле, которая когда-то была им совершенно незнакома.
Да, тут не надо было бояться атак хищников и других рас.
Но они заблуждались – им следовало бояться Зловещего Тотема.
– Уж кого бы предупредили в первую очередь о преждевременной гибели Кэрна на арене, так это его сына, – рассуждал Песня Бури. – Один гонец мог избежать нашей сети. Я пойду вперед и потихоньку разведаю обстановку, чтобы убедиться, что мы не идем прямо в западню. Если там будет небезопасно, то нам следует поменять тактику. Ничего не предпринимай, пока меня не будет, понял?
Песня Бури был примерно одного возраста с Кэрном, и этот престарелый бык был силен и умен, несмотря на седину, коснувшуюся его черной шкуры. Таракор нервно передернул плечами. Он был горяч, гораздо моложе его и мечтал о наступлении этой ночи в течение долгого, долгого времени. Ему не хотелось терять ни минуты, но в конце концов он кивнул.
– Ты лидер нашей миссии, Песня Бури, – сказал он, но его тон выдавал желание, чтобы дела обстояли немного иначе. – Я подчиняюсь. Но поторопись, хорошо? Мое лезвие хочет попробовать на вкус крови Бейна.
– Как и мое, мой друг, но я не желаю при этом пролить свою, – ответил Песня Бури. В его отряде из двух десятков тауренов тихо пробежал смешок. – Я вернусь, как только смогу.
Таракор смотрел, как старец тихо уходит от них, пока его шкура не слилась с тенями.
Он ждал.
И ждал. И ждал, нервно переминаясь с копыта на копыто, беспокойно подергивая ушами все с большей тревогой. Его воины тоже нервничали и волновались. Все они жаждали битвы, и эта внезапная задержка была им не по нраву. Таракор не знал, как долго он простоял, всматриваясь во тьму, пока что-то внутри него не екнуло.
– Он должен был уже вернуться, – прорычал Таракор. – Что-то тут не так. Мы не можем больше ждать. Зловещий Тотем, нападаем! За старицу!
***
Что-то разбудило Бейна Кровавое Копыто. Он беспокойно поежился в своих спальных мехах, и странный холодок пробежался по его позвоночнику. Ему приснился очень тревожный сон, но теперь он не мог его вспомнить. И потому, едва заслышав голоса снаружи, он поднялся, быстро накинул на себя одежду и вышел из палатки, чтобы разобраться, в чем дело.
Двое тауренов из Храбрецов держали за руки третьего, пожилого таурена. Даже в свете тусклой луны Бейн узнал его.
– Я помню тебя, – сказал он. – Ты из клана Магаты. Зачем ты беспокоишь нас посреди ночи?
Этот таурен был уже стар, но отнюдь не слаб. Он не пытался сопротивляться крепкой хватке Храбрецов. Бейну почему-то показалось, что он смотрит на него с состраданием и обеспокоенностью.
– Я пришел предупредить тебя, Бейн Кровавое Копыто. Твой отец мертв, и тебе было назначено последовать за ним. Тебе нужно уходить отсюда, быстро и без шума.
Волна боли накрыла Бейна, но все же он справился с ней. Это же таурен из Зловещего Тотема. Наверняка здесь какая-то уловка.
– Ты лжешь, – сказал он громовым голосом. – И я не приветствую насмешек о здравии моего отца. Говори, зачем ты здесь на самом деле, и быть может, я прощу тебе твое дурное чувство юмора.
– Здесь нет лжи, Вождь, – настаивал на своем Зловещий Тотем – Он пал на арене в бою с Гаррошем Адским Криком, которому он бросил вызов в мак'горе.
– Теперь я уверен, что ты бредишь. Тралл запретил подобное. Мак'гора более не поединок до смерти.
– Что было старым – возродилось вновь, – ответил Песня Бури. – Кэрн бросил вызов – и Гаррош согласился при условии, что их бой будет проходить по старым обычаям. Бой до смерти.
Бейн застыл. Он знал своего отца, знал Гарроша, и такое вполне могло произойти. Ему было известно, что его отец не одобрил выбор Тралла, когда тот назначил Гарроша главой Орды. По правде говоря, Бейн тоже был не согласен с этим. Он знал, что и Хамуул Рунический Тотем, и Кэрн считали, что Гаррош мог быть замешан в атаках на часовых в Ясеневом лесу. Бросить вызов Гаррошу, если тот стал грозить благополучию Орды – это было вполне в духе Кэрна. И Кэрн не отступил бы, если бы Гаррош решил изменить правила битвы.
– Мой отец выиграл бы в такой битве, – сказал он с дрожащей ноткой в голосе.
– Возможно, – согласился шаман, – если бы Магата не отравила оружие Гарроша. Прикрываясь традицией, она как шаман благословила Клиновопль и покрыла его лезвие отравленным маслом… Единственного удара было достаточно. Моя сумка... открой ее, – горько проговорил он. – Доказательство там.
Бейн кивнул одному из Храбрецов. Таурен открыл сумку, которую они забрали у пожилого таурена, и его глаза округлились от удивления. Внутри у Бейна опять похолодало. Медленным движением Храбрец достал то, что было внутри, – небольшой обломок, чуть больше обычной сломанной палки.
