Ничто так не прочищает мозги после ругани, как пробежка. Ну и что, что бежит дроу и по густому лесу - все равно успокаивает. Ведь если дух чащи не свистел, то эти самые пока не несчастные немцы должны быть где-то рядом. Вот я и решил пробежаться до соседей по лесу. В гости, так сказать, забрести, и если не зарезать, то хоть в карман наложить… - так сказать для душевного успокоения. Без огонька, но с подарками.
Бежать особо много не пришлось, преддверие болота распахнуло свои зудящие насекомыми обьятия. Две стены леса, с востока и запада обнимали громадную, ну будем считать поляну, заросшую ивняком, березками, молодыми дубами и осиной в просто нереальных количествах. И по всему этому благолепию кто-то долго и упорно топтался - этак с радиусом разворота в полтора километра. Многочисленные петли и окружности, вытоптанные в этом диком уголке природы явно доказывали работоспособность методик духа чащи. Так уговаривать гостей не покидать радушного хозяина может только он.
А вот и они - ходят! Чтоб у них ходилки сломались! Скучные до невозможности. Даже собаки какие-то не радостные. Ну и Ллос с ними.
Ехидно улыбнувшись, я принялся аккуратно, не спеша, с большой любовью к ближнему выбирать первого пациента для испытания своих самоделок.
Первой в деле надо испытать чудо моего сумрачного гения - "стрела почти прямая из орешника". С тоской посмотрев на свой блочник и на эту, с вашего позволения, хрень, я почесав оперением кончик носа, наложил стрелу на тетиву. В процессе натягивания меня особо порадовали эволюции совершаемые наконечником при перемещении стрелы на упоре. Почему-то сразу стало понятно, что траекторию полета именно этой стрелы можно совместить со всем кроме мишени. Наведя стрелу на находящийся от меня на расстоянии ста метров неровный строй покорителей русских болот и добрым, не злым словом помянув ректора, Ллос и чудо американского ракетостроения - «Пэтриот», спустил тетиву…
Первый показатель хорошего блочника и не кривых рук у лучника это почти полная бесшумность выстрела, максимум тихий, ласковый шелест хорошо смазанных блоков.
Сравнение с «Пэтриотом» себя оправдало на все сто процентов. Не пролетев и десяти метров это чудо авиастроения клюнуло наконечником и благодаря высокой скорости полностью скрылось в мягком, болотистом грунте. Простившись с геройски утонувшим уродцем, я вытащил из колчана образец номер три, с вторым не менее кривым образцом было решено не позориться.
Растянувшаяся цепь уже прошедшая мимо моей позиции позволяла с большим удобством выбирать любого в качестве мишени. Но для пресечения ранних воплей я присмотрел самого крайнего из хумансов и аккуратно прицелившись в плечо спустил тетиву. Все же нет сомнения паранормальные способности у хумансов существуют - иначе откуда тогда он знал что на него смотрят и почему повернул голову? Странно! Но с этим вопросом как-нибудь попозже. После выстрела выяснились следующие моменты. Первое - камышовые стрелы значительно лучше деревянных. В частности они просто прямее. Второе - они, сволочи, гораздо легче углепластика. Даже если учитывать кованый наконечник. Поэтому траектория полета имеет более длинный пологий участок. Все это и поворот головы опытной мишени, привело к замечательному попаданию прямо в чрезмерно любопытный глазик. Тушка мягко и тихо сложилась и замерла, привольно раскинувшись на белорусской земле. И самая большая прелесть заключалась в том, что остальная шеренга даже не заметила исчезновение крайнего бойца. Очень густые заросли и чрезмерно растянутый строй делали визуальный контакт между бойцами непостоянным, а накопившаяся усталость резко уменьшила частоту переклички.
Тихонечко, почти на цыпочках подкрался к месту падения тушки, для оценки непосредственно повреждений от стрелы «МК-2». Как оказалось долговечность и прочность не входит в перечень достоинств камышовых древков для стрел. Стрела умудрилась мало того что сломаться в двух местах, она еще расщепилась практически по всей длине. Хотя череп хумансу пробила на загляденье. Когда я с умилением смотрел на безвольно раскинувшееся тело в моей сумасшедшей голове возникло неудержимое желание пошалить. Буквально такое-же по накалу желание возникало у меня только в далеком-далеком детстве, перед тем как пойти с ребятами в крестовый поход на соседский сад. Подхватив тело и взвалив его себе на спину, неслышно растворился в зарослях. Отойдя буквально на полкилометра и только пару раз уронив тело, был остановлен знакомым шепотом трав и листвы.
- Зачем убил? Только зазря жизнь человечишки потратил.
- Хм…? Захотелось. Вот стрелу новую опробовать решил. Да и может еще чего с тушкой сделаю.
- Да что из этих хумансов полезного заохотить-то можно? Мясо? Ну вроде все. Кожа никакая - непрочная, тонкая, тянется сильно.
- Вот давай сейчас и посмотрим. Кстати о делах наших скорбных - сколько хумансов примерно надо для источника? Надеюсь не толпу?
- Да нет. Максимум одного-двух. Там только контур магией запитать и потом вздохов десять удерживать, а дальше-то он уж заработать должон.
- Ну тогда эти вот страдальцы все нам и без надобности. Я тут еще вечерком стрелы поиспытываю, ну а оставшихся, чтоб по сговорчивее были - денька три еще поводи. Часть самых слабых можно потом и отпустить - пусть своих попугают. Если всех убить - воспитательный момент пропадет. И вообще не мешайся, у меня мысль появилась. Хотя нет, стой! У тебя муравейник, да побольше, рядышком найдется?
…
В туже ночь процесс испытания стрел был продолжен. Посидел для приличия у костра - погрустил. И что-то так хреново мне стало. Вспомнилось и вечернее развлекалово и процесс вырезания заготовок для флейты. И то что эти заготовки ожидают меня в муравейнике, обитатели коего, простимулированные лешим, стахановскими методами очищают человеческую бедренную кость… Левую… Правую я испортил, когда в процессе вырезания во мне что-то сильно перемкнуло и мне вдруг стало очень плохо на душе. Но впрочем это быстро прошло… Почти…
Лучшее средство от хандры - как показала практика - это прогулка. Прогулка под полной луной с полным колчаном стрел. И игра в прятки - прятки со смертью. Нет не той больничной, накрахмаленной, худенькой, бледной девочкой Смертью. И не с разложившимся окопным скелетом дамы по имени Смерть. На залитой луной местности в прятки играли две статные девы - затянутая в фельдграу фрау Тодт и закутанная в тончайшие паутины шелка таинственная темноэльфийская jalil Elghinn, очаровательно прикусывающая в волнении клычком свои бледные губы, с блуждающей на них страшной и притягательной улыбкой, полной неземного наслаждения…
