Сын Ветра приземлился прямо во внутреннем дворе крепости, стражники барона сразу узнали своего правителя и потому стали нести службу особенно ретиво. Браво вглядывались в темнеющее небо, красиво прохаживались по стенам, вспомнив, что их задача заключается не в сидении под навесом и борьбе с дремотой, а в защите крепости. Начальник охраны, только-только собравшийся расслабиться с кувшином недорогого вина, раздосадовано сплюнул, глядя, как раб Усмия тяжело машет крыльями и спускается на каменную мостовую. Командир стражников с сожалением отбросил мечты об отдыхе и быстрым шагом направился к хозяину, чтобы сообщить о важном госте.
Чародей не стал дожидаться пока Сын Ветра наконец утвердится на земле, и соскользнул с седла вниз, воспользовавшись простым заклинанием левитации. Магия нежными руками подхватила волшебника, и сапоги Агона мягко коснулись мостовой. Девятая Крепость не отличалась особенными изысками, равно как и прочие твердыни, пронумерованные когда-то давно, на заре времен, одним из первых императоров. Неведомый чародею владыка ввел странный по меркам остальных государств, но очень простой закон. Если город способен защищаться, то его нумеруют в порядке надежности. Если нет – дают обычное название. Рачок, например, или Средняя Гавань. Таких поселений в Мереане было много, но почти все более-менее крупные города непременно имели свой номер и соответствующую оборону. Агон собирался покончить с такими скучными названиями как только разберется с делами посерьезнее.
Бунтарское желание зародилось еще в детстве, когда он, будучи совсем еще малышом, изучал географию своей страны по картам старенького учителя. Юный Агон вечно путал где находится Третий Город, забывал о Шестой Крепости или путал ее с Тринадцатой. В общем, молодой чародей считал закон безумного предка абсолютно нелепым.
Император бодро зашагал к внутренним воротам бастиона. Девятая Крепость смотрелась неброско, просто и надежно. Каменный мешок на холме, небольшой двор между воротами из цитадели и в жилую часть, пара сторожевых, добротных башен, стены футов сорок в высоту. Камень абсолютно точно везли из Сейнара. Только в его шахтах можно было встретить породу с голубоватым оттенком.
На внутренних воротах вытянулись в струнку стражники, стукнули в приветствии алебардами о мостовую. Решетка открылась еще тогда, когда Агон садился и потому чародей прошел внутрь без замедления. Там к нему спешил сам хозяин крепости. Видимо не спал, раз так быстро выскочил. Чародей остановился, поджидая барона, вдохнул резкий своей свежестью осенний воздух и поднял голову к темнеющему небу.
– Ваше Величество! – с каким-то придыханием воскликнул изумленный дипломат. – Какое…
– Нет времени, – резко оборвал его маг, оторвал взгляд от неба и уставился на запыхавшегося Генеона. Совсем оплыл жирком политик, за сердце все норовит схватиться. Стареет… Все мы не вечны.
– Чем могу служить Вам?!
Агон молча изучал потеющего, несмотря на предзимнюю прохладу, подданного. Интересно, замешан ли он в делах внутренних, малоприятных, в которых погряз его двор? Девятая Крепость находится на отшибе Империи, но люди Алеано, как казалось чародею, были уже повсюду.
– Завтра отправимся к Скаре.
– К Скаре? – опешил барон. Он прекрасно знал, что часть армии Империи застряла под стенами осажденного мирамийского города, и дело шло к тому, что солдатам придется зимовать в полевых лагерях.
– Делай что хочешь, но в течение двух недель мне нужен мир с Коалицией. Мир на наших условиях, – император отметил, что Генеон еле сдержал возглас удивления. Эмоциональность политика вдруг стала раздражать Агона. Или он так играет? Чародей сделал короткий шаг вперед, положил руку на голову дипломата. Глаза барона тотчас остекленели, руки расслабленно повисли вдоль тела.
Агон искал в мыслях подчиненного связь с Алеано. Пытался найти следы его участия в заговоре, отметал низкие, подленькие желания, походу восхитившись простой человеческой мечте о домике на берегу. Удовлетворив свое любопытство, Император отнял руку от головы дипломата и еле удержался от того, чтобы не отереть ее об плащ. Копаться в душе человека занятие омерзительное, настолько страшные образы можно найти в сознании с виду приличного человека. В каждом найдется свой грех, своя гнильца. У каждого свои демоны в голове, и барон не оказался исключением. Но связи с неведомым бунтовщиком пожилой политик не имел, и даже не знал о существовании тайного врага Империи. Фарима, которого больше месяца разыскивают лучшие ищейки Стилета, он также не видел. Глушь, одним словом.
– Ваше Величество? – испуганно и, как показалось Агону, немного обиженно спросил очнувшийся Генеон.
– Вещей бери как можно меньше, полетим рано утром.
– Полетим?! – рука барона дернулась к груди, словно там страшно ухнуло слабое сердце.
– У нас нет времени. Где я могу расположиться?
Одутловатое лицо дипломата осунулось и причиной был даже не страх перед тем, что мог увидеть в его мыслях Император, а первобытный ужас перед Сыном Ветра.
– Я жду, – оборвал панику барона чародей. – И я очень устал. Было бы неплохо еще и морского супа мне в покои.
– Да-да, конечно, Ваше Величество.
Одна из мыслей Генеона до сих пор жгла душу волшебника. Стареющий политик был убежден, что Агон сошел с ума, что он раб эйморского зелья, что худшего императора Мереан не помнил. Раньше чародей испепелил бы любого, кто посмел так думать, но сейчас приходилось себя сдерживать. Дела шли неважно, двор весьма агрессивно воспринял снятие Фроза Могучего с поста главнокомандующего и взятие огромного воина под стражу. Армия на этот раз не отставала от дворцовых вельмож в ропоте. Слова о заговоре, вестники о предателях – простому люду ничего не говорили. У них был герой войны, который попал в опалу к сходящему с ума Императору, и у них были бродячие проповедники Алеано, напоминающие об истинной вере и нечистой природе силы Агона. Последние встречались на дорогах Мереана все чаще и приносили немало неприятностей.
Барон семенил впереди размышляющего чародея, что-то торопливо проговаривал, манил за собой рукой, и маг видел, как его подчиненный играет привычную роль простака и даже со своим владыкой остается политиком. Захлопнулись двери в помещения, где отдыхал владелец Девятой Крепости, пахнуло теплом, жареным мясом и застоявшимся перегаром. Толстяк просеменил по освещенному факелами коридору, который забирал чуть влево и вниз, возможно в подземелья Крепости, замер у темной ниши и, дождавшись мага, открыл еще одну дверь.
