После того, как Хамсин был обнаружен и арестован, Флакк вознамерился сейчас же отправиться к Лютому Князю. Но сначала он был обязан изложить ему положенные правила и предписания. Флакк снова становился самим собой. Ни изнурительные скитания по болоту, ни жизнь у бенши, ни их вмешательство в его собственный мозг не смогли совсем уничтожить в нем его дисциплинированное казенно-бюрократическое начало. Оно было лишь чуть подавлено почти человеческими переживаниями, но по возвращению к прежнему спокойному состоянию снова обрело свое изначальное главенствующее положение.
— Ю-Ю, он его, действительно, арестовал? — спросила Бет, отведя черта в сторону. — Ничего нельзя сделать?
— Тебе его что, жаль? — изумился тот.
— Понимаешь, мы вместе столько пережили: выбирались из лабиринта, переплывали Зыбучее озеро. Он спас меня, когда я едва не утонула.
— Не понимаю, почему тебя все время тянет к разного рода отрицательным персонажам, — покачал головой черт. — Я работал в его шахтах и столько слышал о нем. Поверь мне: он отъявленный негодяй!
— Знаю, знаю. Я все знаю, Ю-Ю. Мне ведь тоже досталось именно от него. По его милости я попала в лабиринт. Возможно, не попади он туда сам, нам бы никогда оттуда не выйти. Но благодаря нему я не только сама выбралась оттуда, но и вывела часть узников.
— Почему только часть?
— Об этом потом расскажу. Здесь Хамсин вовсе ни при чем. Сейчас я тебя вот о чем прошу: поговори, пожалуйста, с сатурнионом. Ты его, кажется, хорошо знаешь. Пусть хотя бы ненадолго отсрочит арест.
— Зачем? Что это может изменить?
— Не знаю, наверное, ничего… Просто все как-то слишком неожиданно, как гром среди ясного неба. Ему что, не дадут не единого шанса на исправление?
— Ну, нашла о чем спросить. Думаю, это даже и Флакк не решает.
— А кто?
— Сама знаешь, кто.
— Ну, да. Это приказ Хозяина. Понимаю, — закусив губу, сказала Бет и о чем-то задумалась, будто вспомнила что-то свое.
Но Ю-Ю нарушил ее воспоминания:
— Постой-ка, — подозрительно сощурился он, — ты, что опять влюбилась в наместника?
— Да ты что?! — возмутилась Беатриче так громко, что все сразу обернулись на нее. Она перешла на приглушенный тон:-Конечно, нет! Понимаешь, мы с ним заключили союз. Он дал слово, что не нападет на Дремучий мир. Я ему верю и вообще… Мне его, действительно, жаль. Я его хорошо узнала за эти дни. На самом деле он совсем не такой, каким хочет казаться и как о нем все думают.
— Да? И какой же он, по-твоему?
— Он… очень одинокий.
— Сам виноват. Никто не станет общаться с жестоким тираном.
— Дело совсем не в общении. У него ведь полно рабов, слуг, нукеров, вельмож. К тому же, у него есть Скра… Правитель не потому одинок, что ему не с кем поговорить, а потому что его понять никто не может.
— Никто не может понять, почему он такой злой. Это невозможно ни понять, ни смириться с этим.
— Я думаю, это из-за слепоты. Он зол, потому что не видит.
— Он же людей в рабство обращал. Тоже от одиночества?
— У него, действительно, есть основания не любить людей.
— И тебя первую.
— Почему?
— Ты женщина Гавра, а он его враг номер один. Дед твой, по-твоему, зачем жил на границе? Хамсин то и дело норовил захватить Дремучий Мир. Не понимаю, как ты после всего этого можешь его жалеть?
— Он изменился.
— Он морочит тебе голову.
— Он даже шлем свой выбросил, ты заметил?
— Без него я его едва узнал.
— Это я ему предложила, хотя, честное слово, не ожидала, что он так поступит.
Ю-Ю снова надел на лицо свою странную ироничную улыбочку, и подумав немного, сказал:
— Ну, хорошо. Я попробую поговорить с Флакком, но особенно ни на что не рассчитывай. Сама понимаешь, приказы Лютого Князя не обсуждаются.
— Еще бы мне не знать!
Вокруг сатурниона и наместника скопилась толпа. Все слушали, о чем говорил Хамсину посланник самого Лютого Князя. Черт подошел к ним и позвал Флакка, который в это время продолжал что-то излагать окаменевшему титану. Он говорил на древнем языке, поэтому Беатриче ничего не могла понять.
— Не сейчас, Ундион, — неприветливо отозвался сатурнион и снова принялся монотонно бубнить.
Беатриче не могла увидеть лица Хамсина, стоявшего к ней спиной, но о его состоянии, ей не трудно было догадаться. Когда-то давно и ей приходилось выслушивать приговор Лютого Князя. Она вспомнила и посланника, который пришел в разгар праздника, чтоб сообщить ей страшную новость, и странную картину во дворце Саргона, и его самого восседающего на своем золотом троне. И это бесстрастное и сосредоточенное лицо сатурниона, ей казалось знакомым. Тогда, вокруг несокрушимого трона Хозяина таких стояло около десятка. Все они олицетворяли тогда для нее жесткую непреклонность Лютого Князя.
— Подождем, — сказал Ю-Ю, прислушиваясь к тому, что изрекал сатурнион.
— О чем он говорит ему?
— Сначала он излагал обвинения, теперь объясняет права и обязанности.
— Надо же, все как у людей.
— Почти, — усмехнулся черт.
— В чем его обвиняют?
— Это я прослушал, когда с тобой разговаривал, но что-то все-таки краем уха уловил о неподчинении и своеволии.
— Что теперь с ним будет?
— Пока непонятно.
— Саргон не убьет его?
— Не знаю. О наказании вообще не было ни слова. Ясно только, что Хамсин должен предстать перед ним лично.
— Они отбывают сейчас же?
— Похоже, что да. Но непонятно только на кого останутся наместничества, — будто бы про себя, задумчиво, произнес Ундион.
— Ты о чем?
— Подожди, сейчас узнаем.
Сатурнион, наконец, закончил свою речь. Хамсин остался неподвижно стоять на месте с непроницаемым лицом. Он словно и не выбрасывал свою бронзовую маску. Она снова скрывала его глаза и таила ото всех его настоящие чувства.
Довольный Флакк, спросил, наконец, Ю-Ю:
— Что там у тебя?
Ундион оглянулся на Беатриче, и та подошла к ним поближе.
— Я хотел только узнать, как теперь быть с Медными горами? — задал черт свой вопрос. — Гавра-то нет, кто же будет там наместником?
Флакк призадумался, а Ю-Ю решил уточнить:
— Насколько я понял, Хамсина должен был арестовать именно Гавр, а ты лишь обеспечивать ему полномочия?
— Ну и что?
— Хамсин — есть, Гавра — нет.
— Как видишь, я смог обойтись и без него, — совсем по-человечески огрызнулся Флакк.
— И тем нарушил предписание Хозяина.
— Я же не виноват, что этот упрямец остался в Гиблых болотах по собственной воле! Что мне его нужно было силой от бенши утаскивать?! Это вряд ли было бы возможно!
