Низкий потолок из такого же кругляка нависал над ним, точно свод пещеры. Свет проникал через единственное оконце. Под потолком по стенам висели пучки трав и веток, сухие венки из полевых цветов. В комнате стоял тяжеловатый, но приятный дух, придававший этому странноватому жилищу домашний уют.
— Очухался, приятель?
В противоположной стене открылась дощатая дверь, и в потоке яркого солнечного света появился высокий, почти не уступающий ростом киммерийцу, широкоплечий человек. Солнце било Конану почти в глаза, и он не мог разглядеть лица, но подсвеченная солнечными лучами седина не оставляла сомнений — это был старик.
Когда он сделал несколько шагов вперед, варвар разглядеть резкие, будто вырубленные из камня, черты его лица, глубокие морщины под глазами и на лбу, прямой крупный нос, четко очерченный рот и серые, глубоко посаженные глаза. Глаза эти смотрели внимательно и слегка насмешливо.
— Как же это тебя угораздило поймать стрелу и не раскроить себе череп, упав с такой высоты? — спросил старик. — Вот, благодари его, а то бы так и подох на опушке.
Варвар скосил глаза и увидел рядом со стариком огромного лохматого пса. Он был величиной с шандаратского мастафа, но казался ещё крупнее благодаря густой рыжеватой шерсти. Пес подошел к Конану и дружелюбно лизнул ему руку, потом сел на задние лапы и, высунув язык, внимательно, как и его хозяин, уставился на киммерийца.
— Видишь, — со смешком сказал старик, — понравился ты ему, не иначе. А то бы не стал спасать.
— Как я попал сюда? — с трудом ворочая языком, спросил Конан.
— Боги решили, что по пути на Серые Равнины ты можешь отдохнуть здесь, — широко улыбаясь, сообщил ему старик. — Вот я и ждал, заберут они тебя или оставят пока мне. Похоже, они решили, что ещё рановато приходить за тобой. А если без шуток, то я подобрал тебя два дня назад на поляне у обрыва. Шуркан нашел и привел меня к тебе. Сначала я думал, что лучше тебя оставить, но когда увидел знак Кушада, решил: попробую вылечить. Тяжелый ты, — пожаловался он. — В мои-то годы таскать на плечах таких медведей…
— Что ещё за знак Кушада? — не сразу понял варвар.
— Мышиный череп. — Старик нахмурился. — Откуда он у тебя?
— Ах, да, — вспомнил киммериец. — Это Тамина дала.
— Хорошая девочка, — сказал старик. — Давно ты знаком с Таминой и её отцом?
— Давно, — вздохнул Конан и поморщился от боли, в груди жгло, каждый глоток воздуха давался с трудом. — Лет десять уже, наверное.
— Не знаешь, как они сейчас?
— Почему не знаю? — Киммериец сглотнул слюну. — Луну назад мы виделись.
— Потом расскажешь. — Старик протянул ему деревянную плошку: — Вот, выпей, полегчает.
Конан с трудом сделал несколько глотков буроватой и маслянистой, но удивительно свежей на вкус жидкости, и ему сразу же задышалось легче и стихла боль в голове.
— Теперь отдохни. — Старик накрыл его медвежьей шкурой, и варвар опять провалился в глубокий сон.
* * *
Через два дня киммериец стараниями старика был поставлен на ноги. Рана затянулась, хотя ещё побаливала при резких движениях.
— Эти сучки смазывают наконечники стрел соком ядовитых грибов, — сообщил варвару старик. — Тебе ещё повезло — видать, зелье было старое, подсохшее. Или ты очень здоровый, поэтому в тебя надо было всадить две или три такие стрелы…
Они вели неспешный разговор, сидя на крыльце лачуги колдуна. Старик, имя которого было Мерид, очень давно жил в этом краю, среди густых лесов и непроходимых болот.
Люди сюда забредали редко, и он был рад поговорить с киммерийцем, особенно когда узнал, что Конан старый друг его давнего приятеля Кушада.
— Сюда почти никто не попадает по своей воле, видишь, какие места? — Мерид повел рукой, показывая на густой и высокий лес вокруг поляны, на которой стоял его дом — настоящее жилище лесного чародея, срубленное из огромных, в два обхвата, бревен.
— А эти, воительницы? — спросил киммериец.
— Иногда приходилось вытаскивать их из болота или выводить из леса. Хорошие были девки! — Он, хитро улыбнувшись, щелкнул языком, и варвару стало понятно, что, наверное, немало девушек в этой стране обязаны Мериду своим появлением на свет.
— Пора и мне покинуть твой гостеприимный кров, — начал варвар.
— Не торопись, побудь ещё денек-другой, пока не наберешься сил. За что демоны забросили тебя в эти края? — полюбопытствовал старик.
Киммериец рассказал обо всем, что произошло с ним за последнее время, стараясь не упустить ни одного события.
— Думаю, надо тебе забыть эту Акилу, — сочувственно выслушав Конана, посоветовал Мерид. — Поверь мне — а я этих женщин знаю хорошо, слава богам, уж сколько лет живу рядом, — ничего путного из этого не выйдет. Они странные, их обычаи непонятны мне, тем более отношение к нам, мужчинам. Мало с кем удавалось мне найти общий язык, а уж я старался, как мог… В молодости, знаешь ли, у меня это получалось неплохо.
— Мне это не в диковинку. — И Конан поведал старику о странной впадине в заморанской пустыне, которая называлась Тангой, и где ему довелось побывать в юности.
— Там нашего брата тоже не жаловали, — подытожил он свой рассказ, — но все-таки не убивали, как эти амазонки.
— Слыхал я об этой Танге, — выслушав его, сказал Мерид. — Кажется, это рядом с проклятым городом Ларша?
— Точно, — подтвердил киммериец. — Нечистое местечко, колдовское. Наверное, магия как-то воздействует на женщин, вот они и сходят с ума. Здесь тоже, наверное, какое-то сильное магическое влияние, потому-то воительницы маленько того… — Он покрутил пальцем у виска.
— Может, и так, — усмехнулся старик. — Возьми-ка, чтобы руки не скучали. — Он бросил Конану зайцев, вытащенных утром из силков. — Освежуй, а я приготовлю ужин.
Мерид был ещё крепок, хотя его волосы были белы, как шкура северного медведя. Умением работать челюстями он не уступал киммерийцу, и скоро от четырех довольно крупных длинноухих зайцев остались одни косточки, их с довольным урчанием приканчивал лохматый пес.
— Вот чего у меня нет, так это вина, — с сожалением сказал старик, вытирая рот рукавом рубахи, — кончилось. Кстати, расскажи-ка мне подробнее про эту чародейку, которая превращалась в мужчину. Кого-то она мне напоминает…
Стараясь не упустить ни малейшей подробности, Конан описал Мериду свои встречи с колдуньей.
— Что ж ты мне сразу не сказал, что она ищет чашу Гуйюка? — упрекнул тот киммерийца. — Это совсем плохо и чревато большими несчастьями для многих, — добавил старик, и его лоб избороздили морщины.
