Джиран отошла от них, остановилась, и уселась среди кустов за костром. Они остались одни.
— Я извиняюсь, — сказал Вейни, поклонясь до земли и боясь ее молчания больше, чем ее гнева.
— Меня там не было, — сказала спокойно Моргейн, — и потому об этом я могу знать только с твоих слов. Но останется она с нами или нет — помочь я ей не могу. Эти… — она указала кивком в сторону лагеря, — у них тоже есть желания.
— Они верят, — сказал он, — что для них есть выход, что путь этот лежит через Источники, что они найдут землю по другую сторону врат.
Она на это ничего не ответила.
— Лио, — сказал он осторожно. — Ведь ты можешь сделать это. Ты же можешь дать им то, во что они верят. Разве нет?
На дальнем конце лагеря поднялся среди прочих звуков этого вечера шум, отдаленные крики, которые донеслись до них: крики какой-то разборки.
Моргейн нахмурилась и резко махнула головой:
— Да, могу. Но не буду.
— Ты же знаешь, почему они последовали за тобой. Ты знаешь это.
— Их вера мне чужда. Я не буду делать это.
Он подумал о падших башнях Охтидж-ина: всего лишь на ладони от моря. Моргейн засмеялась, пытаясь превратить все в шутку. Где-то плакал ребенок. Среди толпы были невинные и беззащитные дети.
— Их земля, — сказал он, — умирает, и все они увидят ее конец, и открытые Врата будут для них спасением…
— Их время закончилось, вот и все, и это случается со всеми мирами.
— Во имя небес, лио!
— Вейни, куда мы должны взять их?
Он беспомощно покачал головой.
— Разве мы не собираемся покинуть эту землю?
— Но нет абсолютной уверенности, что за Вратами что-то есть.
— Но если у них больше нет никакой надежды…
Моргейн положила Подменыш на колени. Чешуя дракона на рукоятке отблескивала золотом в отсветах костра, и она поглаживала чешуйки своими пальцами.
— Два месяца назад, Вейни, — кем ты был?
Он моргнул, возвращаясь в памяти через Врата, через горы: дорога в Инур, зимняя буря.
— Я был вне закона, — ответил он, не уверенный в том, что он должен был вспомнить, — и маай преследовали меня.
— А четыре?
Он с тревогой засмеялся. — Все было точно так же. Моя жизнь изобилует этим.
— Я ведь была в Корисе, — сказала она. — Подумай об этом.
Смех в нем исчез, потонув в бездне столетий. Айрин, массовое убийство. Предки его сородичей были на службе у Моргейн и сгинули в Корисе. Теперь все они уже давно обратились в пыль.
— Но это все-таки было сто лет назад, — сказал он. — Ты спала, и как бы это ни было свежо в твоей памяти, это все-таки было сотни лет назад, и то, что ты помнишь, не имеет отношения к происходящему.
— Нет, Врата вне времени. Ничто в них не может быть точно определено. Такова была судьба этой земли — однажды использованные там Врата, оказавшиеся широко открытыми, перенесли сюда множество людей, забросив их в те земли, что не принадлежали им. Это была не их земля, Вейни, они завладели ей, люди, которые говорили на одном из языков Эндара-Карша. И именно об этом я хорошо помню.
Он сидел очень спокойно, пульс бил в его жилах, пока он не встревожился по другому поводу.
— Я подозревал, — наконец сказал он, — что это могло быть так. Джиран и ее сородичи — маай.
— Ты не говорил мне этого.
— Я не знал, как это связать вместе; я думал, что те, кто мог попасть сюда через Врата из Эндара-Карша, все были затеряны или истреблены, и эти люди, которые…
— Которые помнят меня, Вейни?
Он не мог ответить; он видел ее руки, сложенные вокруг колен, сплетенные пальцы и наклоненную вперед голову, слышал ее речь на языке, который был ее собственным, видел, как она качает головой в отчаянии.
— Здесь прошли тысячи лет, — возразил он.
— Для Врат не существует времени, — ответила она ему, сердито нахмурившись, и, увидев его замешательство, покачала головой и смягчилась. — Здесь нет противоречия. У каждого из них было свое время: и у тех, кто жил раньше на этой земле, и у тех, кто вторгся в нее. Теперь все это ушло в прошлое. Все ушло.
Вейни нахмурился, нашел пальцами ветку и стал ломать ее — раз, два, три — на одинаковые частички, и бросал их в огонь.
— Они умрут голодной смертью раньше, чем утонут. Горы дадут им убежище, в котором можно остановиться, но камни не накормят их. Не будет ли жестоко, лио, не помочь им?
— Как однажды это уже произошло здесь? А чью землю я дам им, Вейни?
Он не ответил. Запахи гнилой земли усиливались. Внизу в лагере шум не прекращался, но неожиданно резкие звуки прорезали воздух где-то совсем рядом.
Моргейн взглянула в том направлении и нахмурилась.
— Похоже, что Джиран исчезла.
— Ей нет смысла этого делать, — сказал он, вставая на ноги, но вспомнил настроение девочки, слова Моргейн и его прощание с ней. Лошади мирно паслись, пощипывая траву, вороной конь вместе с другими, все еще оседланный, хотя подпруги были ослаблены.
Моргейн поднялась, притронулась к его руке.
— Если она ушла, доброго ей пути; она вообще чудом спаслась, поэтому не надо волноваться за нее.
Крики приближались: послышался топот лошадей на дороге, дикие голоса. Вейни выругался и направился к лошадям, но времени было мало: всадники взбирались по холму, лошади под ними скользили по мокрому склону.
И вдруг в свете костра поднялась Джиран, Вейни заметил мелькание ее икр и оборванные юбки. Всадники подъехали к ним — белоголовый лорд, и двое беловолосых домашних слуг.
Джиран забилась в убежище в то время, как Вейни отстегнул кольцо своего меча и взял его в руку, но Моргейн опередила его. Красное пламя засверкало в ее руках и трава вокруг заколыхалась. Лошади испугались, Китан первый из трех, поднял свою руку, закрываясь от сияния, и подался назад, останавливая своих людей.
И увидев Моргейн, он закричал на своем языке голосом, полным ужаса.
— Останови их, останови их!
— Зачем, Китан? — спросила она.
— Они убьют нас, — закричал кваджл дрожащим голосом. — Останови их! У тебя есть сила остановить их, если ты захочешь.
В лагере был какой-то неясный шум, они могли слышать это даже здесь. Он приближался — люди, идущие вверх по склонам.
— Приготовь лошадей, — сказала Моргейн.
Два огня появились за ветками молодых деревьев. Огни двигались, и темная масса двигалась за этими огнями. Полукровки повернулись, чтобы посмотреть — ужас был на их лицах. Вейни спрыгнул, нашел Джиран, схватил ее и толкнул к их убежищу.
— Собери все! — закричал он ей с перекошенным лицом.
Она побежала и стала собирать все, что попадалось ей под руку, пока он закреплял подпруги у лошадей. Упрямый вороной испугался, когда он стал забираться в седло: он схватился за луку седла и совершил маневр, который едва ли когда-либо повторял с тех пор, как был мальчишкой, вооруженным до зубов, и увидел, к своему ужасу, что Моргейн стала щитом для этих трех кваджлов, которые были за ее спиной, перед лицом быстро надвигающейся толпы с обезумевшими лицами.
