Они добрались до мраморной дороги. Перед ними был мост. Оуне почти что тащила их – скорее, скорее, потому что Крепость Жемчужины на их глазах превращалась в ничто, издавая при этом рев умирающего зверя.
Казалось, что этому мосту не будет конца. Элрик не видел другой его стороны. Но наконец Оуне прекратила бег и позволила им перейти на шаг – они добрались до ворот.
Ворота были выдолблены в красном песчанике и украшены геометрическими рисунками и изображениями газелей, леопардов и диких верблюдов. После такого большого числа монументальных ворот эти показались Элрику довольно обыденными, но он тем не менее испытывал перед ними трепет.
– Я боюсь, Оуне, – сказал он.
– Я думаю, ты боишься смерти, – ответила она, продолжая идти быстрым шагом. – Ты обладаешь огромным мужеством, принц Элрик. Прошу тебя, воспользуйся им теперь.
Он подавил в себе страх. Теперь он твердо, надежно держал девочку за руку.
– Мы ведь идем домой, правда? – спросила Священная Дева. – Что ты боишься увидеть здесь, принц Элрик?
Благодарный за этот вопрос, он улыбнулся ей.
– Ничего особенного, госпожа Варадия. Возможно, всего лишь себя самого.
Они все вместе шагнули под арку.
Глава третья
Праздник в оазисе Серебряного Цветка
Проснувшись рядом с еще спящим ребенком, Элрик с удивлением почувствовал себя посвежевшим. Жезл снов, который позволил ему добиться цели в царстве Снов, все еще был на их сцепленных руках. Он взглянул на девочку и увидел, что она шевельнулась.
– Значит, у вас ничего не получилось? – услышал он исполненный сдерживаемой печали голос Райка На Сеема.
– Что? – Оуне бросила взгляд на Варадию.
На их глазах кожа девочки приобретала здоровый румянец, ее глаза открылись и увидели встревоженного отца, устремившего на нее свой взгляд. Она улыбнулась. Это была свободная, беззаботная улыбка, с которой Оуне и Элрик уже успели познакомиться.
Первый старейшина клана баурадимов начал плакать. Он плакал точно так же, как это делал сенешаль во Дворце Жемчужины. Он плакал от облегчения. Он плакал от радости. Он обнял свою дочь и не мог произнести ни слова – так радовалось его сердце. Все, что он мог, – это протянуть руку к своим друзьям, к мужчине и женщине, которые вошли в царство Снов, чтобы освободить его ребенка, который бежал туда от злых козней господина Гхо и его прихвостней.
Они коснулись руки старика и вышли из Бронзового шатра. Вдвоем направились они в пустыню и там встали друг против друга, глядя один другому в глаза.
– Теперь у нас есть общий сон, – сказал Элрик. Голос его звучал мягко, в нем слышалась любовь. – Я думаю, это воспоминание будет хорошим, госпожа Оуне.
Она взяла его лицо в свои руки.
– Ты мудр, принц Элрик, и ты отважен. Но тебе не хватает простого жизненного опыта. Я надеюсь, ты обретешь его.
– Именно поэтому я и отправился бродить по свету, моя госпожа, оставив моего кузена Йиркуна на Рубиновом троне. Я прекрасно понимаю, что страдаю больше чем одним недостатком.
– Я рада, что у нас был общий сон, – сказала она.
– Мне кажется, что ты потеряла своего любимого, – сказал ей Элрик. – Я рад, если смог облегчить тебе боль разлуки.
Несколько мгновений у нее был недоуменный вид, потом ее чело прояснилось.
– Ты говоришь об Алнаке Кребе? Я его любила, мой господин, но он мне был скорее братом, чем любовником.
Элрик почувствовал смущение.
– Извини мне эту вольность, госпожа Оуне.
Она подняла голову к небесам. Кровавая луна еще не зашла. Она освещала своими красными лучами песок, мерцающую бронзу шатра, в котором Райк На Сеем радовался возвращению своей дочери.
– Я не влюбляюсь направо и налево, если ты об этом подумал, – произнесла она многозначительно. Потом вздохнула. – Ты все еще планируешь вернуться в Мелнибонэ к своей возлюбленной?
– Я должен это сделать, – сказал он. – Я люблю ее. И долг зовет меня в Имррир.
– Сладкий дож! – Голос ее прозвучал саркастически, и она, повесив голову и положив руку на пояс, сделала шаг-другой в сторону от него. Она пнула песок цвета старой крови.
Элрик слишком долго закалял себя, приучая к болям душевным. Он мог только стоять и ждать, когда она вернется к нему. Теперь она улыбалась.
– Ну что ж, принц Элрик, хочешь присоединиться к похитителям снов и сделать эту профессию на время своим образом жизни?
Элрик покачал головой.
– Это занятие требует от меня слишком многого, моя госпожа. Но я благодарен за то, чему это приключение научило меня, за то, что оно помогло мне узнать о себе самом и о мире Снов. Я все еще слишком плохо разбираюсь в нем, этом мире. Я все еще толком не знаю, где мы путешествовали и с чем встретились. Я не знаю, какая часть царства Снов была порождением госпожи Варадии, а какая обязана своим появлением тебе. У меня такое чувство, будто я был свидетелем сражения выдумщиков. А я внес свой вклад? Не знаю.
– Поверь мне, принц Элрик, без тебя у нас ничего бы не получилось. Ты видел столько иных миров. И ты читал больше меня. Не стоит слишком уж дотошно анализировать существа и места, с которыми сталкиваешься в царстве Снов, но будь уверен, свой вклад ты внес. Возможно, больший, чем ты думаешь.
– Неужели реальность может быть соткана из ткани тех снов? – спросил он.
– В Молодых королевствах был один искатель приключений по имени граф Обек – сказала она. – Он знал, каким мощным творцом реальности может быть человеческий разум. Говорят, что он и подобные ему люди помогли создать мир Молодых королевств.
Элрик кивнул.
– Я знаю эту легенду. Но я думаю, для нее есть столько же оснований, сколько и для истории о Шамоге Борме, моя госпожа.
– Ты должен понять, чего ты хочешь. – Она отвернулась от него и стала сверлить взглядом Бронзовый шатер. Из шатра появились старик и его дочь. Где-то в шатре зазвучали барабаны. Потом послышалось прекрасное пение, десяток мелодий соединенных в одну, переходящих из одной в другую. Постепенно все, кто оставался в Бронзовом шатре охранять Священную Деву, начали собираться вокруг Райка На Сеема и Варадии. Их песни были песнями невыразимой радости. Их голоса наполняли пустыню самой прекрасной жизнью и эхом отдавались в самых дальних горах.
Оуне взяла Элрика под руку – жест дружбы, жест примирения.
– Идем, – сказала она. – Присоединимся к празднеству.
Они не сделали и нескольких шагов, как толпа подняла их над головами. Их понесли, смеясь и радуясь, через всю пустыню к оазису Серебряного Цветка.
Празднования начались сразу же, словно все баурадимы и другие кланы пустыни давно готовились к этому. Воздух был насыщен запахами всевозможных великолепных блюд, отчего у всех, кто вдыхал эти ароматы, текли слюнки. Казалось, в пустыню доставили специи из всех складов пряностей по всему миру. Повсюду были видны костры, на которых готовилась пища, всюду сверкали факелы, лампады, свечи, а из кашбеха Мулор Ка Риитц, нависавшего над огромным оазисом, выехали стражники-алумриты во всей своей красе – древних доспехах, шлемах красного золота и нагрудниках, с оружием из бронзы, меди и стали. У них были огромные лопатообразные бороды и большие тюрбаны на навершиях шлемов. На них были сюртуки из изысканной парчи и ткани из серебра, а их высокие сапоги были украшены вышивкой, такой же сложной, как и на их рубашках. Это были гордые, добродушные люди, которые ехали рядом со своими женами, тоже в доспехах, с луками и маленькими пиками. Все они скоро перемешались с огромной толпой, которая соорудила высокий помост, поставила на него резной стул, посадила на него улыбающуюся Варадию, чтобы все могли видеть Священную Деву баурадимов, возвращенную клану, вернувшую им их историю, их гордость, их будущее.
