Жаль, что Каджал смотрел в мою сторону, когда вставал. Я по лицу увидела, как он осознал, что перед ним усилитель. Таарел тоже это заметила и прикрикнула «Не дури!», но слишком поздно. Я отлетела к столу, когда Каджал толкнул меня в плечо, а потом его действительно стало невозможно разглядеть.
Рууэл откатился, получив в лицо кулаком, от которого не успел уклониться. Как и от пинка в живот, и от удара по колену. И все же второй раунд закончился точно так же: Каджал взлетел в воздух и рухнул на землю перед столами, на этот раз жестко. Рууэл подошел к нему, и нетрудно было вспомнить, что сетари – тренированные убийцы, когда он свысока глядел на поверженного соперника. Но, произнеся всего одно слово: «Лазарет», сам похромал туда же.
Не знаю, какими будут последствия. Не то чтобы зеленые костюмы пришли и отконвоировали Каджала. Сочтут ли действие эфира достаточным оправданием? Я решила не говорить о своем впечатляющем синяке – там, где я ударилась рукой о стол после толчка, – а утром все вели себя так, будто ничего не произошло.
Я просто рада вернуться на Тару. Восьмой отряд оставили, они будут сторожить парами, поскольку никаких признаков нападения ионотов не видно. Считается, что у ддоры там «база», поэтому близ моего города гораздо чище, чем в других местах планеты. Я слушаю, как меняется гудение корабля – мы готовимся взлететь – и пытаюсь не слишком откровенно пялиться на третий и четвертый отряды в капсулах.
У Рууэла шикарнейший фингал.
Из ящика
У нас была еще одна короткая вылазка, прежде чем мы вернулись через расщелину в глубокое пространство. Я узнала о ней только на пути к вратам, когда Таарел начала инструктаж. Мы собирались посмотреть на найденный спутником второй город с кольцами на крышах. Меня приписали к четвертому отряду, который шел, несмотря на прихрамывание Рууэла. Сефен из третьего взял с собой дрона – тот плыл за ним, как воздушный змей.
Этот город стоял на реке, а не на озере, и «Литара» не стала спускаться: послала нас на небольшом корабле-челноке, сама же, наверное, пока летала по кругу.
Городок выглядел очень похоже. Те же растения, та же планировка, амфитеатр в центре, блочные дома. И все же оказался совсем другим.
– Угроза.
Мы были еще далеко от окраины, шагали по остаткам подмываемой рекой дороги. Я разглядывала бесчисленные наложившиеся друг на друга отпечатки лап, так что не слишком удивилась. Сефен показал на первого зверя, стоявшего намного выше нас на холме. Вероятно, муинская версия волков, хотя земных я видела только на картинках, и эти похожи скорее не на них, а на бордер-колли. Черно-белые, короткошерстные, с торчащими вверх ушами, немного крупнее собак и гораздо недружелюбнее с виду. Они не рычали, однако наблюдали внимательно, и, если бы они и не думали на нас нападать, сетари не стали бы предупреждать об угрозе.
– Впереди еще больше. – Рууэл поглядел на Таарел.
– Мы здесь не для зачистки, – ответила она. – Пока они ведут себя мирно, не трогайте.
Путешествие оказалось неприятным. Собаки нас не тронули, но мы постоянно видели их сверху на домах или дальше по улице – они шли следом, наблюдали. У меня сложилось впечатление, что они умны и организованы, и Аурон с Ферусом от меня не отходили. К моему облегчению, амфитеатр собакам, похоже, не нравился. Так как нашим главным делом здесь было проверить платформу, пустота там очень этому способствовала.
Комната с платформой оказалась совершенно такой же, только захламленнее. Сетари попытались «прочесть» ее с помощью касаний, оставили наблюдательный дрон, и тут прибыла ддора. В полной истерике.
– Другая ддора, – сказала я, не слыша себя за всем этим «хххаааа!».
«В экстатической фазе», – добавил Рууэл текстом.
После этого, что приятно, все переговаривались письменно. И что еще лучше, четвертый отряд вывел меня наверх, наружу, пока третий заканчивал с проверками. Все равно ужасающе громко, но совсем не так больно, как когда стоишь прямо у платформы.
На верхнем ярусе амфитеатра собралось кольцо собак. Наблюдателей. Добро пожаловать в гости в мир Стивена Кинга. Я пыталась сообразить, где вожак стаи, но кандидатов было многовато.
При переговорах текстом ужасна только моя грамматика, можно не беспокоиться о произношении, писать много и передавать все за раз. Когда к нам вышел третий отряд, я послала: «Эти возможно потомки одомашненных рабочих собак. Похожий тип на вид на моей планете. Очень умное животное. Сильный пастуший инстинкт».
– Много ли на Муине животных, которые напоминают кого-то из твоего мира? – спросил Рууэл.
– Трудно сказать с птицами, жуками. Овцы, кошки, эти собаки. Одомашненные животные. Выдры не домашние, хотя видела документальный фильм, люди с их помощью ловили рыбу. И люди, конечно.
Так и подмывало спросить, что он думает о моей идее, мол, муинцы изначально были землянами, но я решила, что обойдусь без этого вопроса в служебных записях.
Собаки «проводили» нас, совсем как племя дикарей, которому нужно убедиться, что чужаки покинули их территорию. Этот город принадлежал собакам точно так же, как первый – кошкам. Раньше принадлежал.
По пути к расщелине я много думала об этом и глядела на вид снаружи, и тут цайл Стабен запросила канал связи. Я удивилась: она оставалась в первом городе, а синие костюмы со мной, как правило, не общались.
– Девлин, – начала она, когда я ответила на вызов. – По традиции, имя месту дает его первооткрыватель. Для города, где тебя нашли, предварительное наименование выбрали во время операции по спасению, но новому поселению нужно название. Каким оно будет?
– Пандора. – Мне даже не нужно было задумываться, просто сообразить, как записать это в муинском алфавите.
– Записано, – сказала цайл Стабен и закрыла канал.
По сравнению с синими костюмами даже Рууэл разговорчив. Через несколько минут на карте появилось новое имя, и я почувствовала себя могущественной.
В начале обратного полета Эли оставила меня в покое – я почти уверена, что Таарел прочла ей нотацию и велела меня не допрашивать, особенно когда я еще не оправилась от головной боли. Но вскоре после разговора с цайл Стабен Эли зашла в уголок обзорной рубки, где я пристроилась, и поинтересовалась моим самочувствием.
– Все хорошо. – Я улыбнулась ее энтузиазму. Она правда такая милая и забавная. – Легла бы, если бы лекарство не подействовало.
Эли просияла:
– Я хотела спросить про название. Пандорой зовут кого-то для тебя важного?
Я рассмеялась:
– Не знаю никого именем Пандора.
К нам подошел Ферус из четвертого. Кажется, поговорить без зрителей у меня никогда не получается.
– Можно, я тоже погадаю? Это не название места, где ты живешь в своем мире?
– Быть миф сотворения района Земли, называемого Грецией, – объяснила я, подозревая, что Ферусу хочется поразвлечься, делая невероятные предположения. – Пандора была первой женщиной, сотворенной богами. Они дали ей ящик, сказали, чтобы берегла, но никогда не открывала. Кажется, никто не придумывает разумных богов. Пандора не устояла, приоткрыла крышку самую малость, чтобы заглянуть. Но крышка распахнулась, и все плохое в мире вылетело оттуда: ненависть, унижение, жадность. Пандора отчаянно старалась и закрывала ящик, но слишком поздно. Пандора в слезах, видит, как она испортила мир…
Пришлось прерваться, потому что Эли явно уже сообразила, почему я предложила «Пандору», и выглядела ужасно расстроенной и обиженной. Не стоило ее недооценивать.
– Это не конец истории. – Я потрепала ее по руке. – Пандора в слезах, когда слышит шум из ящика. Что-то еще внутри. Голос просит, чтобы выпустили, и она отважилась открыть снова. Последней в ящике была надежда, то, что позволяет вытерпеть все плохое. – Я улыбнулась: – История о невозможности вернуть, как было. Я открыла Муину. Плохое случится из-за этого. Но и хорошее тоже. Смысл имени в том, что переделать обратно нельзя. Чувствовала себя очень маленькой, думала об этом.
– Что плохое? – спросил Ферус, поглаживая Эли по плечу.
Я поморщилась:
– Ты смотрел на здания, которые делают там? Большая-большая коробка. Тарианцы не знают больше, как жить снаружи.
Ответ вызвал смех Эли, потихоньку утиравшей глаза:
– Что ж, правильно назвала. Подходяще.
– Подумала так, когда цайл Стабен спросила. Думала о тех собаках и кошках в первом городе, и других животных на планете. Для них, может, лучше, если ящик оставался закрытым? Хотя про убийство кошек плохая шутка седьмого, им не позволят остаться в амфитеатре. Они уже начали уходить, потому что не нравится так много людей рядом с котятами. Это место веками было их. Жалею их. Но этот мир принадлежит вам. Не место мне говорить, что нет, не должны быть здесь.
