— Ты молодец, Чешуйка, — тихо сказал Анаму, сидевший за моей спиной и изредка почёсывающий загривок своему питомцу, — Агер, конечно, прекрасно всё осознавал, но никак не мог себя пересилить. И именно ты оказался тем, кому всё-таки удалось его дожать.
— Мне всё равно трудно поверить, что они поладят друг с другом, — с беспокойством ответил я, — то, что вимрано и кастильванцы дрались неохотно и без ярости, не означает, что они в восторге друг от друга и сразу начнут сотрудничать.
— Не переживай, — хмыкнул Анаму, — если уж Агер что-то сказал — значит, все так и поступят. Впрочем, именно для того, чтобы остальные вимрано не сцепились с кастильванцами, Йегерос там и остался.
И вот знакомая стена города. Знакомые кварталы, знакомые здания. И всё такой же поток цветных плащей внизу, хозяева которых брели по своим делам. И всё же была существенная деталь, которая отличалась от моего первого попадания в Кастильву. Внизу слышались разговоры и даже смех. Жители шли по своим делам более быстро, двигались как-то более деловито, что ли. То там, то тут мелькали стайки детей в разноцветных плащиках, которых и в помине не было, когда я попал сюда впервые. Изменилось само настроение города. Словно кто-то вдохнул в него несколько глотков жизни, и теперь он медленно, но верно начинал оживать.
— Отдых тебе нужен, Чешуйка? — спросил Анаму, когда мы пролетали над торговым кварталом.
— Нет. Я готов поработать прямо сейчас, — ответил я.
— Прекрасно. Тогда мы с Гунрамом приземляемся тут и отправляемся в ближайший родильный дом. Моэн и Таши пока коротко отчитаются Аламейко, чтобы он был в курсе.
— Представляю, сколько радости его ждёт, когда он обо всём узнает, — мрачно хмыкнул Таши. Я несколько удивился этой реплике: мне всегда казалось, что Аламейко целиком и полностью разделяет взгляды Йегероса. И он будет только счастлив узнать, что его подопечному и в этой сфере наконец-то удалось добиться своего. Но… подобные слова явно говорили об обратном.
Приземлились мы на ближайшей площадке. Гунрам взял зверей и повёл их в питомник, Мы же трое направились в условенную точку. Внезапно что-то привлекло моё внимание. Повернувшись, я увидел уже знакомый мне прилавок, где лежали свежие фрукты и овощи, за которым стоял очень знакомый рано в плаще из чёрной шкуры пуири. Вот только теперь у его прилавка царило небывалое оживление. Перед ним толпилось порядка двадцати детей, которые в благоговении смотрели на лежащие перед ними лакомства. Сам же Атихис стоял в стороне с двумя мужчинами и сверял какие-то бумаги. Причём мужчины, один с красной шкурой, другой — с коричневой, судя по чёрным повязкам на голове, были преподавателями. Когда мы проходили мимо, Атихис закончил проверять бумаги. Вернувшись за прилавок, он стал брать у детей какие-то карточки, и взамен выдавать им по два-три фрукта по их выбору.
— Вон, работает теперь наш деньгодел на благо общества, — хмыкнул Анаму, — теперь дети из школ каждый день фрукты получают. Сказать по правде, слишком он дёшево он отделался за то, что пытался учудить.
Я же с этим утверждением не был согласен. Это только кажется, что личность, подобную Атихису, очень просто взять, прижать к когтю и заставить работать на себя. Оправившись от первого поражения, Атихис вполне мог измыслить достаточное количество способов отравлять Йегеросу жизнь. Даже в рамках своего текущего положения. Да и градоначальник сам наверняка понимал, что слишком наглого грабежа торговец ни при каких обстоятельствах не станет терпеть. Вот и придумал такую систему. Во-первых, оставляя часть ресурсов самому торговцу, ибо он, как ни крути, достиг своего положения относительно честно. Ну и, во-вторых, давая ему самому додумать, как отреагируют простые жители, если узнают, что жадный торгаш даже детям фруктов выделить не пожелал. Очевидно, что сожрут с потрохами. Впрочем, вслух я всего этого говорить не стал. Главное, что все эти вещи понимал Йегерос — и этого было достаточно.
* * *
Моё существование быстро вернулось в привычную колею. Раздача воды три раза в день, в разных точках города. Куда-то мы добирались пешком, куда-то меня так же возили на ферсте. Вот только вместо Агера меня теперь возил Анаму. И это была не самая приятная перемена: присутствие серокожего рано меня постоянно напрягало. Да и сам он, казалось, прекрасно это понимал, и играть на моих нервах ему определённо доставляло удовольствие. Не считая этого факта, всё шло так же, как и шло до этого. За одним важным исключением.
Гвардейцы не преувеличивали, когда с мрачным сарказмом предрекали реакцию советника Аламейко на то, что случится. Так уж вышло, что мне тоже пришлось участвовать в подробном отчёте. По требованию заместителя градоначальника я рассказал всё, что произошло, начиная с момента, когда Агер увёз меня якобы к группе, работающей за городом. Про время, проведённое у вимрано, я рассказывать желанием не горел, и хотя Аламейко умело прижимал меня прямыми и чёткими вопросами, я уходил от ответа. В частности, то, о чём мы говорили с мудрецами, осталось тайной. Хотелось надеяться, что истинная природа моих способностей дальше мудрецов и Агера не уйдёт.
Когда стало ясно, что из меня выжать больше ничего не получится, в повествование вступили Таши и Моэн. Они рассказали о том, как прошла битва, в которой почти никто не хотел драться. Как Агер яростно желал убить Йегероса, и как его остановили. И с каким трудом его всё-таки уломали на то, чтобы он согласился привести вимрано в город.
Последнюю часть отчёта Аламейко выслушивал, даже не пытаясь скрыть ярость в глазах. Когда же Анаму завершил рассказ тем, как мы прибыли в город, заместитель Йегероса ещё целых пять минут молчал. При этом он сверлил меня взглядом так, словно в том, что произошло, был виноват только я. В конце концов, мне надоело его пассивно-агрессивное давление, и я, смело посмотрев ему в ответ, использовал лёгкий гипнотический импульс. И это словно заставило его опомниться. Отвернувшись, он сказал:
— Очень хорошо. Возвращайтесь к своим обязанностям. Я всё подготовлю к их прибытию.
* * *
Прошла неделя. Она прошла, как в тумане, не запомнилось ровным счётом ничего. Еда, вода, сон, еда, вода, сон. Каждый вечер я заставлял себя идти в библиотеку и хоть что-нибудь читать. От подобной жизни я медленно, но верно начинал деградировать. Опять всё одно и то де. Ничего нового. И дорога домой так же далека и невозможна, как и сейчас.
Когда кастильванцы и вимрано добрались, наконец, до города, я настоял на том, чтобы присутствовать, когда они будут входить в Кастильву. К сожалению, время их прибытия точно совпало с моей вечерней раздачей воды в городе. Причём точка возле одного из заводов находилась едва ли не в противоположном конце города. Что окончательно убедило меня в том, что моё там присутствие в этот момент крайне нежелательно.
Стоять на своём пришлось очень долго. Анаму даже слышать ничего не хотел и упорно отказывался идти к воротам. Но для меня подобное отношение уже осточертело до такой степени, что всякому, кто мне перечит, хотелось безо всякой магии начистить морду — и это при моём-то характере. Это начинало пугать. Такие вспышки агрессии — они не просто так. В моём положении, когда приходилось без конца жить по одному и тому же монотонному ритму, мой деградирующий мозг посылал сигналы о помощи в виде вот таких вспышек агрессии. И если подавлять их и продолжать делать то, что делал раньше — то деградируешь окончательно. Пропадут мысли, пропадут желания, и дальше ты станешь жить просто по инерции, делая то, что делал до этого, и ничем больше не интересуясь.
Поэтому я не стал спорить с Анаму. Ибо я уже не был тем напуганным и безмолвным существом, прибывшим сюда впервые. Я знал своё положение и знал, сколько мне позволено, и насколько я смогу за себя постоять. Поэтому я просто сотворил иллюзию ферста и, вскочив на него, улетел в сторону ворот. Анаму, такого финта вообще не ожидавший, несколько секунд стоял на земле и остолбенело смотрел на меня. Потом всё же прыгнул на своего ферста и стал меня догонять. Ему хватило ума прекратить препирательства, хотя вид его явно говорил о том, что, будь его воля, мне бы это так просто с рук не сошло. Но меня такие взгляды уже давно перестали пугать. Слишком многие, будь их воля, сделали бы что-нибудь со мной. Вот только оставлять себя и своих детей без воды эти же многие не желали, и потому молча терпели все мои выходки. Выводы об этом можно было сделать уже после моей потери контроля, когда я узнал, как и почему мир Руарха остался без воды.
