В животе поселилось смутное топкое ощущение.
— Значит вы... и пожалуйста, поправьте меня, если я вас неправильно поняла... вы предлагаете собрать всех оборотней по возможности и загнать их, во что? Больницы, поселения… — Осмелюсь ли я это сказать? Конечно. — … Гетто?
Дюк полностью пропустил удар.
— Думаю, больницы в этом случае будут самым подходящим вариантом. Я уверен, что вооружившись временем и ресурсами, наука найдёт способ уничтожить метку зверя, что лежит на этих загубленных душах.
Если бы всё не было настолько грустно, я бы рассмеялась. Проблема в том, что я общалась с подобными людьми довольно часто, чтобы знать – таких никогда не переубедишь.
— Ясно. Думаю, я и моя загубленная душа нуждается в питье. Это должно означать, что у нас почти закончилось время. Ещё раз, сенатор Дюк, огромное спасибо за то, что пришли на шоу.
— Спасибо, что пригласили. И я хочу, чтобы вы знали, что я молюсь за вас. Вы можете быть спасены.
— Спасибо. Я ценю это. — Ещё одна беда с такими людьми в том, что они совершенно неспособны распознать сарказм. — Да, думаю, теперь у меня осталось много пищи для размышления. И так как все слушатели прекрасно знают, как я рассматриваю проблему, и что я никогда не стесняюсь выражать своё мнение: думаю, мы должны обратиться к урокам истории, когда мы касаемся вопросов, как правительство должно решать подобные проблемы. Я из тех, кто не хочет, чтобы люди в чёрных повязках пришли по мою душу посреди ночи.
Это моё шоу. Последнее слово я всегда оставляю за собой.
— Спасибо, что слушали. С вами была Китти Норвиль, Глас Ночи.
Сигнал на волчий вой. Ещё один в записи.
Я откинулась на спинку стула и вздохнула.
Сенатор Дюк уставился на меня.
— До этого не дойдёт.
Я пожала плечами.
— Тоже самое говорили в Берлине в тридцатых.
— Я думал, такие как вы хотят помощи.
— Проблема в том, что у слова «помощь» слишком много значений. Все думают, что именно у него правильный ответ. И я серьёзно, хотя… я ценю, что вы пришли на шоу, сенатор. — Я встала и протянула руку для рукопожатия. Дюк нахмурил брови. — Я не могу причинить вам вред одним рукопожатием. Честно.
Решительно кивнув телохранителям, он повернулся ко мне плечом и ушёл.
Я выдохнула. Это было грубо. Но никогда не позволю сказать, что моё шоу односторонне.
Я прошла в аппаратную, где инженер вручил мне телефон.
— Привет, Мэтт.
— Привет, Китти. Звук хороший.
Мэтт всё ещё работал над шоу удалённо, натаскивая местных парней как всем управлять: проверять, что номер телефона передан и все такое.
— Круто. Спасибо. Ты лучший.
— Поверю только, когда Оззи даст повышение. Эй, говоря о дьяволе. Поговорим позже, Китти.
В трубке раздались помехи, пока телефон передавался Оззи.
— Отличное шоу, Китти. Просто отличное. Уверяю, с этого мужлана семь потов сошло.
— Ты все мои выпуски называешь отличными, Оззи.
— Они такие и есть. Я твой самый большой поклонник. Ты на следующей неделе ещё в Альбукерке или уезжаешь?
— Уеду, наверное. Я не решила. Сообщу позже.
— Мне жаль, что ты не можешь рассказать, почему ты в бегах.
— Ты не захочешь знать. Поверь мне.
— Просто помни, что если тебе что-нибудь понадобится, что угодно, просто позвони мне.
— Спасибо, Оззи. Дай Мэтту повышение.
Он заворчал, и я рассмеялась.
Кто сказал, что в стае должны быть только оборотни?
Я купила автомобиль, небольшой «хэтчбек» с огромным расходом бензина: я ведь удвоила свою зарплату, когда прекратила платить Карлу. Может, я даже прикуплю себе новую одежду. С автомобилем я могла отправиться куда угодно. Путешествовать на своей скорости. Путешествовать и путешествовать.
Я связалась с родителями, прежде чем покинула Альбукерке; выходила с ними на связь каждую неделю. Они купили мне сотовый телефон, чтобы я могла позвонить им, где бы ни находилась — и они всегда могли найти меня. Они не были довольны моей ситуацией. Продолжали приглашать остаться у них на любое время. Я ценила их помощь. Но не могла согласиться.
Я продолжала следить за Илайджей Смитом и церковью Чистой Веры. Их история ещё не закончилась. Моя конечная цель — получить самого Смита как гостя на шоу. Маловероятно, но мечтать не вредно. Время от времени я находила флаер, или кто-нибудь присылал мне рекламу автоприцепа. Казалось, я всегда отстаю от него на неделю.
Детектив Хардин держала меня на связи через Бена О'Фаррелла. Боже помоги мне, я наняла адвоката за предварительный гонорар. Отправила ему мой э-мейл, и у него была моя контактная информация. Он был спокойным и прямолинейным в ночь смерти Зана. В часы дневного света, вне напряжения полицейского участка, он оказался таким же прямолинейным. О'Фаррелл всегда был готов предоставить совет относительно чего-то столь же приземлённого как автострахование.
Но лучше всего то, что Хардин должна была сначала поговорить с ним, прежде чем связаться со мной. Но даже О’Фаррелл не мог удерживать её вечно. Я поговорила с Хардин по телефону во время недели, когда я жила в Альбукерке.
— Мы нашли вашу ДНК на теле первого оборотня, во рту и под ногтями. Это делает вас жертвой насилия. Ещё мы нашли вашу ДНК в слюне на ранах второго тела, и это уже проблема. Но мы готовы перевести дело на самооборону, так как у убитого также была ваша кровь под ногтями.
В её устах всё звучало так технично. А ведь мы говорили о моей крови.
Если бы не моя кровь, я посмеялась бы, что всё происходящее напоминало некую версию мексиканской дуэли. Я восхищалась Хардин за попытку разобраться, кто на кого напал первым.
— Мы нашли четвёртый образец ДНК оборотня в слюне, на ранах трупа возле вашей квартиры. Это единственная невыясненная деталь. Мне нужно лишь имя.
Подразумевалось, что меня могут обвинить в преступлении посреди всего этого беспорядка. О'Фаррелл хотел, чтобы я призналась.
Мне больше некого защищать.
— Ти Джей. Теодор Джозеф Герни. У него дом позади гаража на девяносто пятой, южной. Он там не проживает.
Настоящее время. Если бы я сказала Хардин, что он мёртв, то она просто начнёт ещё одно расследование. В этом случае я, возможно, указала бы ей на Карла. Но я так не сделала. Все должно когда-то закончиться.
— И где он тогда?
— Я не знаю.
Это, по крайней мере, правда. Я не знала, где он теперь.
— Он не сказал мне.
— Я могу верить вам?
— Да.
— Почему вы покинули город?
— Пришлось. Мне небезопасно там оставаться после того что я сделала.
— Вы боялись закончить как то тело возле вашей квартиры.
