– Вот, смотрите, – Глеб бросил на стол брошюрку с крупно набранным названием «Городской телефонный справочник посмертно живых абонентов». – Чем не книга мёртвых, с помощью которой можно связаться с покойниками, а? И твоя дубинка, Федул, она ведь покрашена колдовской краской «Вседел», которой ты не задал каких-либо специальных свойств… то есть она может, в принципе, выполнить любое твоё желание! Настоящий «жезл всевластия», однозначно. Только с ограниченным количеством выполнения тех пожеланий – ты мне сам однажды говорил, что после каждого магического воздействия на дубинке краска выгорает. Соответственно мощности затраченного колдовства…
– Эвона как дело развернулось-то, – восхитился Модест. – Молодец, друже обычник, соображаешь. А и впрямь, Федул, оказывается у нас всё нужное с собой имеется, чего же тогда паниковать? Проберёмся, стало быть, ночью в больничку да и приведём деда Снюссера в разум и чувства.
– Неожиданный поворот, согласен, – задумчиво протянул гном. – По правде говоря, я совсем забыл, что моя дубиночка – самая колдовская на свете… Ба! Я ведь прямо сейчас могу с её помощью вытребовать себе хоть миллион, хоть миллиард империалов! Ну-ка, – Федул, не долго думая, принялся снимать с себя «жезл всевластия».
– Тут, в корчме? – озаботился Модест. – Негоже, эльф, неразумно. Слишком много посторонних глаз, ушей и болтливых ртов! К тому же, – бабай легко вырвал дубинку из рук опешившего от подобной несправедливости гнома, – коли она у тебя с ограниченными возможностями, то не будем те возможности тратить на всякие глупости. Пускай жезл до поры, до времени у меня побудет, – Модест прицепил дубинку к поясной петельке брюк, враз став похожим на африканского плантатора – каких рисовали в газетных карикатурах с полвека тому назад. Для полноты образа не хватало только пробкового шлема и обязательной сигары в углу рта.
– Миллиард империалов – глупость? – возмутился Федул, с сожалением поглядывая на отобранную у него волшебную палку, – ха! А что ж в таком случае не глупость?
– Приведение в чувства мага Снюссера, это раз, – загибая пальцы, стал перечислять Глеб, – снятие с Хитника заклятье жуткого невезения и фатальной ошибки – это два. Возвращение духа Хитника в его тело – это три. Моё освобождение от поселившегося во мне мастера-хака – это четыре! А после наколдовывай себе хоть миллиард миллиардов золотых монет имперской чеканки, имеешь право.
– Миллиард миллиардов, ого, – взгляд у Федула мечтательно затуманился. – Грамотное предложение, одобряю. Лады, тогда поспешим в гостиницу, отдохнём там до полуночи, а после отправимся деда Панкрата в нормального переколдовывать, – гном залпом допил остатки пива.
– Ты, надеюсь, вернул шару прежние настройки? – Глеб кивком указал на защищённую сеткой хрустальную сферу. – Во избежание скандала, так сказать. И вызова полиции с описанием наших примет.
– Не боись, – Федул легко спрыгнул с кресла, подтянул повыше сползшие шорты. – Там теперь всё налажено как надо и даже лучше прежнего!
– А на что именно настроено? – забеспокоился Глеб, вставая из-за стола. – Конкретнее!
– На круглосуточный канал для завязавших алкашей, хе-хе, – рассмеялся гном. – Типа для внушения им метифобии – страха перед алкоголем. – Федул вразвалочку направился к выходу из павильона.
– Думаю, нам отсюда нужно поскорее убираться, – верно решил Модест. – Не то проблем не оберёшься, ежели кто захочет включит подправленный Федулом инфошар. – Глеб кивнул, спрятал в барсетку телефонную «книгу мёртвых»; стараясь не привлекать к себе внимание, они вышли из палатки.
День близился к вечеру: солнце укатилось за невысокие – по сравнению с дворцами-небоскрёбами – офисные многоэтажки, спряталось за их зеркальными стенами. На улицах, как это бывает в горной местности, наступали быстрые сумерки при ещё ярком, дневном небе. Поход в имперский госпиталь, неспешная прогулка по городу, посиделки в чебуречной – за всеми теми делами время пролетело совершенно незаметно.
К гостинице троица подошла, когда небо уже потемнело и на нём затлели первые, самые нетерпеливые звёзды. Швейцара-коробейника у дверей не оказалось – наверное, настолько вжился в образ, что отправился торговать на какую-нибудь людную улицу; поднявшись по ступенькам, трое путников вошли в фойе. Где их, сразу у входа, и встретил лысый толстяк-администратор.
Выглядел господин Тугарин неважно – хотя был в отутюженном костюме, гладко выбритый, и пахло от него дорогим одеколоном – но при всём при том смотрелся он как-то помято, неухоженно. Возможно, на впечатлительного администратора излишне сильно подействовали ночные посиделки с князем Федулом и его телохранителем… или же утреннее лечение не привело к ожидаемому результату. Не подействовало как надо.
– Ну наконец-то! – в волнении всплеснул руками толстяк. – А я вас жду и жду, прям все глаза проглядел! Думаю, и куда это наш великий князюшка подевался? Не занемог ли часом, не попал ли под самобеглую коляску, не стал ли жертвой гнусного ограбления, – с опаской поглядывая в сторону окошка дежурного портье, администратор медленно, но верно принялся теснить ничего не понимающего Федула к мраморной лестнице. Заинтригованные Глеб и Модест брели рядом, переглядываясь и недоумённо пожимая плечами: ясно было только одно – господин Тугарин хочет увести гнома в место, которое ниоткуда не просматривается. И не прослушивается.
Загнав Федула за угол, к ступенькам, администратор вдруг умолк, вытер вспотевшее лицо носовым платком и, оглянувшись по сторонам, произнёс с трагическими интонациями:
– Извините, князь, за доставленное неудобство, но тут такое случилось, такое!
– Пьянки сегодня не будет, – строго предупредил гном, – дела, знаете ли.
– Я именно о делах, – дрожащим от волнения голосом сказал господин Тугарин. – О неважных делах… На вас, князь, готовится покушение! Да-да, мерзкое, гадкое покушение. В вашем номере засада!
– Ч-чего? – Федул от неожиданности даже начал заикаться, – на м-меня? Кто? Почему? – Глеб, услышав потрясающую новость, с сожалением поцокал языком – вот оно, называется «здравствуй, белка!»; Модест, посуровев, сунул руку в карман брюк, где у него хранилась плевательная трубка с сонными иглами.
– Дело в том, что где-то с час тому назад в наш замечательный отель приехали два очень, очень подозрительных типа, – переходя на свистящий шёпот, сообщил администратор. – Здоровенные, прям как ваш доблестный телохранитель Модест, но в чёрных костюмах и с чёрным саквояжем: о, знали бы вы, что там лежало, в том саквояже! Впрочем, об этом позже… И стали настойчиво интересоваться у дежурного, в каком номере вы, князь, проживаете – причём нехорошо интересоваться, обзывая лично вас «карлой», а ваших помощников – тупым громилой и идиотом-обычником.
