— Но Дорилис была сильнее большинства детей, — сказала Рената. — Ослепленная болью и страхом, не зная, что с ней происходит, она нанесла удар… убивший ее мать. Дорилис не знает об этом и, надеюсь, никогда не узнает. Но теперь вы можете понять, почему так опасно полагаться только на нее в деле продолжения рода. Разумеется, для нее было бы безопаснее вообще не выходить замуж, хотя, когда она станет женщиной, я могу научить ее методике, позволяющей зачинать только сыновей.
— Если бы только Алисиана обладала подобным искусством! — с невыразимой горечью прошептал лорд Алдаран. — Я не знал о том, что такая методика известна в Доменах.
— Она не получила широкого распространения, — отозвалась лерони. — Хотя те, кто разводит ришья, знакомы с ней и выращивают только особей женского пола. Эту методику нельзя распространять повсеместно, иначе лорды Великих Доменов, жадные до сыновей, нарушат естественное равновесие и на свете останется слишком мало женщин. Однако в данных обстоятельствах я считаю это оправданным. Я научу Дорилис и Донела тоже, если он пожелает.
Старик опустил голову:
— Что мне делать? Она мой единственный ребенок.
— Лорд Алдаран, — тихо сказала Рената. — Я хотела бы попросить у вас разрешения — только в том случае, если это окажется совершенно необходимым — выжечь ее ларан, разрушив пси-центры мозга. Это может спасти ей жизнь или сохранить рассудок.
Дом Микел в ужасе посмотрел на нее:
— Вы хотите лишить ее разума?
— Нет, — ответила Рената. — Но она освободится от ларана.
— Чудовищно! Об этом не может быть и речи!
— Мой лорд. — Лицо Ренаты стало суровым. — Клянусь вам, что, если бы Дорилис была моим собственным ребенком, я просила бы вас о том же самом. Вы знаете, что она убивала трижды?
— Трижды? Алисиана, потом Даррен, сын моего брата… но это было оправдано: он пытался изнасиловать ее!
Рената кивнула:
— Но до того случая она уже однажды была обручена и ее жених умер, не так ли?
— Я считал это несчастным случаем.
— В общем-то, так оно и было, — согласилась Рената. — Дорилис не было и шести лет. Она помнит лишь, что мальчик сломал ее любимую куклу; все остальное наглухо заблокировано в ее памяти. Когда я заставляла ее вспомнить, она плакала так жалобно, что могла бы растопить сердце самого Зандру! До сих пор она убивала лишь в панике. Думаю, она не стала бы умышленно убивать даже родственника, попытавшегося изнасиловать ее. Но она не контролирует свои порывы. Она не может оглушить — только убить. Не знаю, способен ли кто-нибудь научить Дорилис управлять подобным лараном. Мне не хочется возлагать на нее бремя вины, если она ударит снова, в момент страха или паники.
Рената помедлила, но лорд Алдаран хранил молчание.
— Хорошо известно, что власть развращает, — продолжала лерони. — Полагаю, даже сейчас девочка считает, что никто не осмелится прекословить ей. Она своевольна и высокомерна. Возможно, ей нравится думать, что все боятся ее. На пороге юности девушки сталкиваются со многими проблемами: им часто не нравится их лицо, тело или цвет волос. Им кажется, что окружающие недолюбливают их, хотя на самом деле они просто не могут ясно сформулировать свои опасения. Если Дорилис решит искать утешения в силе своего ларана … Что ж, скажу откровенно: я испугалась бы ее в подобных обстоятельствах.
Алдаран невидящим взглядом уставился на черно-белый мозаичный пол комнаты.
— Я не могу согласиться на уничтожение ее ларана, Рената. Она мой единственный ребенок.
— Тогда, мой лорд, вы должны снова жениться и родить наследника, пока еще не поздно, — посоветовала Рената, удивляясь своей смелости. — В вашем возрасте нельзя терять времени.
— Вы думаете, я не пробовал? — желчно спросил Алдаран. Затем, немного помешкав, рассказал Ренате о наложенном на него проклятье.
— Мой лорд, человек вашего разума и положения обязан знать, что сила подобного проклятья тяготеет лишь над вашим рассудком, но никак не над вашим телом.
— Я уже много лет пытаюсь убедить себя в этом. Однако с тех пор, как умерла Алисиана, я не испытывал желания ни к одной женщине. После смерти Деонары я делил ложе с другими женщинами, но ни одна из них так и не зачала. В последнее время я начинаю верить, что проклятье поразило меня еще до того, как колдунья произнесла его, ибо, пока Алисиана носила мое дитя, я и не помышлял о женщинах. Раньше для меня было немыслимо воздерживаться целых полгода. — Микел покачал головой, извиняясь. — Простите меня, дамисела. Мне не следовало вести такие речи в вашем присутствии.
— Мой лорд, об этом следует говорить, потому что сейчас я прежде всего лерони. Не беспокойтесь на этот счет. Но разве вы не проходили обследование, чтобы убедиться окончательно?
— Я и не знал, что такое возможно.
— Если хотите, я проверю, — деловым тоном предложила Рената. — Или… Маргали давно служит вам и ближе вам по возрасту. Если вы предпочтете ее…
— Думаю, мне будет не так стыдно перед незнакомым человеком, — перебил лорд Алдаран.
— Как пожелаете.
Рената сосредоточилась и погрузилась в наблюдение за телом и мозгом на клеточном уровне.
— Вы действительно прокляты, мой лорд, — сокрушенно произнесла она через некоторое время. — В вашем семени нет искры жизни.
— Но разве такое возможно? Может быть, та женщина знала о моем позоре, или же она в самом деле сотворила это… это… — Его голос замер, но ярость и ужас были ощутимы почти физически.
— Этого нам уже никогда не узнать, мой лорд, — тихо сказала Рената. — В принципе, кто-то из ваших врагов мог сделать это с вами, хотя никто из обученных искусству владения матриксом в Башнях не решился бы на такое злодеяние. Мы связаны клятвами, запрещающими употреблять наши силы во зло.
— Нельзя ли снять проклятье? Совершенное при помощи колдовства можно и отменить с помощью колдовства, не так ли?
— Боюсь, что нет, сир. Возможно, если бы об этом стало известно сразу, то… Но прошло уже много лет. Нет, это невозможно.
Алдаран опустил голову.
— Тогда я должен молиться всем богам, чтобы вам удалось провести Дорилис через пору созревания, сохранив ей жизнь. В ней одной сохранилась кровь Алдаранов.
Рената пожалела старика, которому сегодня пришлось узнать сразу несколько мучительных и унизительных для него истин.
— Мой лорд, у вас есть брат, а у вашего брата есть сыновья, — мягко напомнила она. — Даже если Дорилис не переживет пороговую болезнь — хотя я молю, чтобы Аварра уберегла ее, — наследство Алдаранов не будет потеряно полностью. Я умоляю вас, сир, примириться со своим братом.
