— Граф, вы нарочно интригуете меня, — заохала Югоне. — Неужели в нем столько талантов?
— Заверяю вас маркиза, — сделав честные глаза, я бессовестно продолжил гнать рекламу. — Несмотря на юность, бард побывал во стольких переделках и историях, что будь он на маковое зернышко глупее, давно бы погиб.
— Скажите, а второй, тот великан? — сменила объект дознания Югоне.
— Идальго Маршалси!?
— Да, да Маршалси. Не является ли он родственником гофмаршала Маршалси.
— Сомневаюсь, маркиза. Обстоятельства, при которых мы познакомились, ни как не предполагают такого родства. А что собственно подвигло вас на такое подозрение?
— Года три тому назад, — ударилась в воспоминания маркиза, — я была приглашена в дом Маршалси, по случаю возведения прославленного полководца в звание гофмаршала. Тогда на торжествах наверно перебывал весь Хейм. А какой бал давали в последний день! Музыка на всю столицу! Диор, сын гофмаршала, уделил мне тур менуэта. Так вот, в одной из комнат я увидела большой семейный портрет. Ваш идальго сильно похож на одного сеньора из родни гофмаршала.
Рассказ Югоне слушала внимательно не только я. Им заинтересовалась и Бона. Ее подозрительность получила дополнительный мотив выведать, что творилось у Ксавьеры Буа, если к Гонзаго может статься, прикомандирован родственник гофмаршала Маршалси. Не удивлюсь, если Эберж уже просчитывала варианты верных ходов для получения сто процентных выгод.
За разговорами добрались до Биллитэ. На отдых определились в "Пернатом псе". Очевидно, своим убогим умишком я не дорос до тонкого здешнего юмора. Понимание, почему пес пернатый осталось мне недоступным, как и прозвание заведения через улицу напротив. "Ощипанный кот".
Вообще городишко произвел приятное впечатление. Полно симпатичных девиц, у борделей дежурят зазывалы, из кабаков льется музыка и доносится веселый смех, магистратура по провинциальному скромна в размерах, а лобное место украшал всего один висельник, озорно вываливший изо рта язык, а из расстегнутой ширинки "чепуху".
,Вечеряли" на скоро. Все друг другу немного надоели и, поскольку причин держаться тесной кампанией не было, каждый поспешил покинуть общий стол. Альвар отправился нести караул, дамы разошлись по комнатам, знойно томится в одиночестве на шелковых простынях пуховых перин, а я остался отшельником вкушать жаркую благость из глиняной бутыли. Не то чтобы я захандрил или замаялся скукой. Привычное занятие разбавлять бессонницу мелкими глотками молодого игристого пино.
На следующий день, перед тем как тронуться в путь, я не поленился отыскать на заднем дворе грума и спросил.
— Сколько нам ехать?
Тот удивленно посмотрел на меня, но посчитав опасным заводить какие-либо подозрения, ответил подробно.
— Два дня, Ваше Сиятельство. К завтрашней Комплете будем на месте.
— А по быстрее нельзя?
— Отчего ж. Коли свернуть за мостом на Юндарский Почтовый шлях, выгадаем. Дорога, правда, мало пригодна для езды в карете. Да и ехать придется лесом. В былые времена можно было остановиться на егерском кордоне, но…
— Сколько выиграем? — перебил я в нетерпении грума. Краеведческие экскурсы меня не занимали.
— Полдня. В Капагоне будем к Декте, — грум хотел о чем-то предупредить, но я и слушать не стал.
— Тогда сворачивай. А по возвращению напомни, я тебе задолжал золотой.
Грум склонился в знак понимания и благодарности.
Альвар и рейтары выехали вперед. За ними наш, cтолыпин", грохоча колесами по корявой мостовой.
…У лавки булочника оживленно болтали кумушки-подружки…На втором этаже борделя кручинилась полуобнаженная грудастая Несмеяна…От разъяренного дедка с клюкой, по улице улепетывал босоногий пацан…По обочине, в тени пыльных акаций, под неусыпным оком ярко-красного петуха расхаживали куры…Веселый щенок трепал уворованные с оборвавшейся бельевой веревки кружевные розовые панталоны…
Городок таял за стеклом тряского экипажа зыбким миражом. Был и не был. Тихая гавань патриархальной глуши.
За мостом свернули на короткий путь.
— Граф, вы понапрасну рискуете, — пожурила меня за самовольство Бона. — Леса кишат беглыми и ворьем.
Пропускаю замечание мимо ушей. Трястись лишних полусуток в душном экипаже не прельщало. В мыслях, я не раз дал оценку своим умственным способностям, благодаря которым кис с бабами в скрипучей четырехколесной коробке, а не гарцевал на резвом скакуне.
Сменяясь, проплыли печальные пейзажи государственного неблагополучия: островки одичавших садов, зарастающие кустарником поля, брошенные хутора и фронт старых вырубок, пролегший до безымянного ручья. За ручьем, отступив от галечного бережка шаг, начинался лес. Не чахлая рощица столь любимая рязанским гулякой, а стена из вековых деревьев, укрепленная вьюнами, плющами, лианами и прочими ползущими растениями.
Карета осторожно покатила в узкую прорезь дороги. Где-то вверху, солнце золотило маковки лесных гигантов, а здесь, внизу, царили легкие сумерки и душная сырость. Не весело и еле слышно чивкали птицы. Легкая белка прытко взлетела по стволу и спряталась в потаенном дупле. Под поваленной сушиной мелькнул рыжий хвост лисицы. Из травы высунулся полосатый кабанчик. Высунулся, глянул одним глазком, дернул щетинистым пяточком и юркнул обратно, поднимая со стеблей осота мошку и комаров.
— Какие дикие места, — завздыхала маркиза, очевидно, привыкшая путешествовать от гостиницы до гостиницы.
— Романтичные! — поправил я ее. — В темно-синем лесу, где трепещут осины. Где с дубов-колдунов, облетает листва…*.
Я конечно не Никулин, но получилось здорово!
— А где мы остановимся? — в голосе маркизы звучало ожидания услышать в ответ, что-то вроде адреса Лувра или Петергофа.
— На егерском кордоне, — сдержано проронил я. Моя бровь многообещающе дрогнула, выгнувшись вверх.
— Это должно быть забавно, — вдохновилась Югоне.
— Забавно?! — вмешалась в наше воркование Бона, и, сотворив снисходительную мину предупредила. — Забавно будет по приезду.
Немой вопрос во взгляде маркизы, потребовал у меня разъяснений.
— Сеньора Эберж, вероятно, намекает на мелкие неудобства, — дипломатично соврал я. — Но, в конце концов, мы с вами путешествуем!
