Ознакомительная версия.
Петрович быстро понял, что сторожевики имеют дело с какими-то проходимцами – контрабандистами или вроде того. Впрочем, какая разница?
На палубе лодки имелся легкий навес – под ним и провели остаток ночи, решив выходить на рассвете. Здесь было свежо, пришлось закапываться в целую кучу каких-то старых тряпок.
Поспать удалось пару часов. Едва сквозь туман начал пробиваться свет, в бок толкнул Туф.
– Готов?
Удалось глотнуть немного горячего отвара, даже что-то пожевать наскоро.
Плавунцы шумно заработали ластами. Хенд управлял ими с помощью пары длинных ремней. Лодка пошла прямо по улице, среди нависающих многоэтажек, мертвых, сильно обветшавших.
Петрович мрачно смотрел на свой город, и снова к нему возвращалась одна и та же мысль – это уже не его, это чужой город, чужие дома и улицы, чужой воздух. Ничто больше не связывает человека с этим местом. Ни друзья, ни надежды, ни любовь, ни память. Все в прошлом – казалось бы, недавнем, а на самом деле – невообразимо глубоком.
Чуда не случилось. Петрович не встретил тут ни одного из тех людей, которых знал, которые могли бы оказаться на этих улицах. Может, плохо искал? Ну, уж как получилось.
Скорее всего, никто просто не смог сюда вернуться. Да и правильно – незачем уже.
Ветер быстро сдувал туман. Когда лодка миновала последние дома, воздух стал гораздо прозрачнее. Впереди плескались серые океанские волны.
Петрович в последний раз обернулся, чтобы взглянуть на город – тот, в который он уже никогда не вернется.
Он ничего не почувствовал. Перед ним было только скопление обветшалых многоэтажных коробок, торчащих из воды.
– Что за дьявол! – встрепенулся вдруг Туф.
Петрович обернулся. Впереди по курсу в тумане прорисовывалось какое-то серое пятно. Оно быстро превратилось в большое приземистое судно, вспахивающее волны скругленным носом.
– Сидите тихо, не шебуршитесь, – процедил Хенд.
– Может, простые купцы возвращаются?
– Простые купцы на таких посудинах не гуляют, – уверенно ответил Хенд. – Это гурцоры. Не глазейте на них, смотрите перед собой.
Все напряглись. Петрович вдруг заметил, что Туф потихоньку тащит из-под тряпок автомат. И Хенд тоже положил на колени «калашников». С новым оружием сторожевики освоились вполне себе быстро.
– Точно, темные… – прошептал Туф. – Может, пронесет?
Петрович и сам успел боковым зрением засечь мрачную фигуру в плаще и капюшоне, стоящую на палубе чужого корабля.
Хенд начал потихоньку отворачивать плавунов – оба судна сходились чуть ли не по одной линии. Их разделяло уже всего полсотни метров, и расстояние сокращалось. Если б не туман, уйти в сторону удалось бы заранее, но корабль гурцоров показался слишком неожиданно. Оставалось только имитировать спокойствие и безмятежность. Авось примут за безобидных рыбаков…
Петровичу передалась тревога сторожевиков, он сжал кулаки и выпрямил спину, глядя в точку перед собой. Хотелось стать невидимым.
Шершавый металлический бок чужого корабля был уже совсем рядом. В этот момент вязкую утреннюю тишину вдруг разорвал истошный крик:
– Гегемон!
Петровичу показалось, что в голове его ударил большой колокол. Крик точно не послышался, не почудился – он был столь реален, что его, казалось, можно потрогать.
И через секунду снова:
– Петрович! Э-эй! Марго, быстрей сюда, тут наш пролетарий!
Петрович вскочил. Некстати заслезились глаза, защипало в горле. Но он все равно разглядел – фигура в плаще отчаянно машет ему руками с палубы. Почти тут же рядом появилась другая, женская.
– Гегемон!!!
– Что такое?! – не на шутку перепугался Туф. Автомат был уже в его руках, звонко щелкнул новенький предохранитель.
– Братцы… – Петровича душили слезы. – Там – наши! Наши!!! Я нашел… братцы…
– Петрович! Стой! – донеслось с большого корабля.
– Какие наши? – недоумевал Туф. Хенд тревожно оглядывался.
– Вы это… слышь, вы плывите без меня, ладно? Я – все. Остаюсь. Денег не надо. Плывите, братцы.
И, мало соображая, что делает, Петрович прыгнул с борта прямо в холодные волны.
– С ума сошел?! – прозвучал голос Марго.
– Бери правее, там лестница! – крикнул Эдик.
Петрович барахтался среди бурунов пены, волны подкидывали его. Он вдруг понял, что корабль идет гораздо быстрее и сейчас совсем уплывет. Он поднажал, силы не оставили его. Через минуту он вцепился пальцами в холодный металл лестницы.
– Наши… наши… – беззвучно шептали его губы.
Он уже карабкался по ступенькам.
С уходящей в туман лодки на него изумленно таращились оба сторожевика.
– Прощай, муммо, – пробормотал Туф. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
– Уезжаешь?
Алика смотрела на Влада снизу вверх и была похожа на грустного ребенка.
– Мне нужно, – хмурился Влад. – Очень.
– Тебе?
– Не только. Моим друзьям. Понимаешь, мои друзья нашлись. Нам очень нужно повидаться.
– Плохо. – Алика отвернулась и хмуро смотрела в сторону холмов, где ворочался предрассветный туман.
Было холодно, Влад плотнее натянул дорожный плащ.
– Плохо, – повторила она. – Я думала, мы будем вместе.
– Я же приеду…
– Куда? – Алика вяло усмехнулась. – Я тут недолго буду. Как только соберутся девчонки, мы выступаем в Вантал.
– И мне нужно в Вантал. Я сразу туда. И тебя обязательно там найду.
– Там такое будет… сам себя не найдешь.
– Я буду тебя искать. Обещаю.
Алика медленно кивнула. Вдруг встала на цыпочки, крепко обняла Влада и долго не отпускала.
– Я все равно скажу девчонкам, что у меня есть настоящий муж.
– Правильно.
Алика отпустила его и быстро пошла прочь. Вдруг остановилась, развернулась и крикнула совсем как капризный ребенок:
– Я думала, мы будем вместе!
В ее голосе слышались слезы. Влад нервно кусал губы. Он чувствовал себя очень погано.
Послышались шаги – Гаул привел ему запряженного крила, к седлу уже были привязаны сумки с припасами и дорожным скарбом.
– Ну, вот… – Гаул неопределенно развел руками. – Все готово.
– Спасибо, друг. Еще увидимся.
Гаул протянул ему увесистый кошель из толстой кожи.
– Деньги, – сказал он. – Тут много, должно хватить. Настоятель сказал, для тебя не жалеть.
– Это хорошо.
– Крил годный. Если что – задешево не отдавай.
– И за это спасибо. Ну… пора мне.
– Подожди…
Гаул отвернул воротник плаща и показал звезду магистра, прикрепленную к куртке.
– Без обид?
– Какие обиды? Все правильно. Аматис дал мне ее только для одного – чтобы меня приняли и выслушали в Академии. Я все сделал, моя работа окончена. Я же не настоящий магистр.
– Зато – настоящий солдат. Ну, прощай.
Ознакомительная версия.
