Это были не лучшие колдовские силы Арконы (с лучшими среди местных уроженцев дело вообще обстояло сложно), а те, кто первым попался стражникам под руку. Но к качеству магических услуг князь ведь никаких претензий и не предъявлял. Велел доставить волхвов – волхвы тут как тут, изволь, князь-батюшка, делай с ними что хочешь! Хоть с кашей ешь!
Увидев, что произошло с умом, честью и совестью Арконы, волхвы онемели. Но рынды недвусмысленно подталкивали их в спину топориками и шипели:
– А ну, творите чары, песьи дети! На дыбу захотели, чернокнижники поганые? Сейчас мы вам дыбу-то и спроворим!
Один из волхвов, посмелее остальных и уж во всяком случае самый бесшабашный, вглядевшись в выражение лиц окружавших его княжих слуг, понял, что терять практически нечего, и послал в сторону князя наспех сотворенное заклинание. Что-то шипя понеслось по воздуху в сторону мощных рогов Путяты и врезалось в них, осыпав все вокруг белыми искрами.
Это послужило сигналом для остальных чародеев, волхвов и чаротворителей. Под пристальными, полными ужаса взглядами всех присутствующих они воздели руки и принялись творить первые попавшиеся заклинания.
В воздухе заколебалось ощутимое облако взаимовоздействующих магических посылов, которые пересекались, извивались и сплетались, вызывая искажение пространства. Из шипящих и гремящих разрядов вырывались языки пламени и молнии всех семи цветов радуги. Даже воздух дрожал и искрился.
Князь и воевода, снова впавшие в невменяемое состояние, под воздействием магии не заметили, как волхвы перестали творить чары и поспешно бежали.
Когда толпа растрепанных, дико вращающих глазами волшебников в развевающихся балахонах вырвалась из дверей княжего терема, на улицах города не было ни единой души: жители давно попрятались, прознав, что в Арконе происходит нечто ужасное. И вроде бы разбегающихся волшебников, спотыкающихся друг о друга, теряющих туфли и толкающихся в страстном желании не оказаться последними, никто не видел, однако об их колдовском провале и позорном бегстве очень скоро все узнали и даже принялись шепотом обсуждать…
А окутанные магическими парами Путята и Крут ощущали себя пребывающими в каком-то ином мире, а может быть, даже на небесах. Вот только рога как были, так и остались на княжеской макушке.
Мессир Реми радостно потирал руки. Честно говоря, способность чему-то радоваться проявлялась у него с годами все реже и реже. Все возможные виды радости он давно проверил на себе и счел их совершенно пустым делом, отвлекающим от более важных занятий.
Но сейчас он ощущал радость, именно радость, как удачливый игрок, придумавший хитрую комбинацию, чтобы обойти своих противников. Надо было просто помочь их жалким умишкам преодолеть запретную черту, и весь мир оказался у него на ладони. К радости добавлялись еще и азарт борьбы, и желание показать всем свою силу, и… вмешаться в ювелирную работу судьбы! Короче, Николя Реми вновь пробудился для эмоций, окрасивших его однообразное существование яркими тонами.
Ему удалось невероятно много – не только приблизить своего человека к чертовой ведьме Маргарите, но и заставить ее поступать так, как мессиру было бы желательно.
Итак, ведьма прибыла в Аркону и уже успела вступить в конфликт с местным князем. Скоро у нее будет там много, очень много врагов, готовых свести с ней счеты, и настанет момент для появления на сцене самого мессира Реми.
Аркона, на счастье, для Реми открыта, и он может разыграть там славное действо. Этакое в старинном эпическом вкусе.
Правда, путь туда, на остров Буян, в обход королевства Мерлина получается долгим. Зато Реми может застать ведьму врасплох. Пора собираться в дорогу…
Еще один человек, вернее не совсем человек, а волшебное существо, проявлял признаки беспокойства о судьбе Маргариты. Это был старый цверг…
Считать ли гномов и цвергов людьми или не считать – каждый решал для себя сам. С одной стороны, они так давно жили плечом к плечу с человеческими особями, что успели перенять людские нравы и привычки и почти перестали отличаться от заурядных хомо саниенсов. С другой стороны, и люди тоже всегда считали гномов своими – вампиров или оборотней принято было бояться, и не без оснований. Но для кого из людей старый добрый садовый гном воплощал бы ужас, летящий на крыльях ночи?
Вот и Эрик, как существо совершенно очеловечившееся, испытывал эмоции, сходные с эмоциями любого дедушки, тревожившегося за любимую внучку.
Ему наконец удалось при помощи своего прибора обнаружить место пребывания Маргариты – она оказалась в Арконе (по мнению Эрика Витольдовича, далеко не лучшее место среди сопредельных миров), а то, что там происходило и что удалось ему разглядеть в хрустальном шаре, не понравилось старику еще больше.
Связи с Маргаритой не было, и передать ей настоятельный совет немедленно вернуться в Москву или хотя бы в Камелот оказалось невозможно.
Побродив по дому в глубоком раздумье, цверг кинулся к клавиатуре своего магическо-технического гибрида и быстро настучал сообщение:
«Надеюсь, наша договоренность остается в силе и вы следите, чтобы девочке не угрожала опасность?»
Электронное послание снова ушло куда-то без всякого адреса, но ответа старик так и не дождался…
Маргарита с тремя московскими ведьмами и тремя рыцарями – Гарольдом, Персивалем и замаскированным иод рыцаря беоритом – отправилась искать пристанище. Чары личины, напущенные на Беорфа, пора было подправить, они уже стали слабеть. А это лучше было бы сделать в уединении.
По дороге гости рассматривали Аркону. Город был красивым и, как многие приморские города, каким-то приветливым, если так можно сказать о городе. Если бы не развешанные там и сям дацзыбао с призывами любить и слушаться князя, он казался бы просто очаровательным.
Горожане были веселыми и нарядными, но вот что настораживало – вокруг расхаживало множество военных патрулей, которые бесцеремонно прочесывали толпу и проверяли каждого, кто казался им подозрительным.
А подозрительными, как поняла Маргарита, стражникам казались беориты и люди, на них похожие. Какое-то количество спустившихся с гор беоритов проживало в Арконе, и им было на это дано официальное разрешение княжескими тиунами, хотя славянское население города и племя человеко-медведей пребывали в состоянии перманентной войны. Что толкнуло беоритов поселиться в стане врага – то ли это шпионы, то ли люди, уставшие от боев и решившие обосноваться в тылу, то ли они считали себя парламентариями, через которых князь и его приближенные могли в случае необходимости вести переговоры с их племенем, – было неясно. Что толкнуло тиунов выдать им разрешение, также оставалось загадкой: денежная мзда или политические расчеты? Но в Арконе имелась крупная беоритская колония. Причем проживали человеко-медведи по всему городу, хотя им удобнее и практичнее было бы обосноваться где-нибудь в одном месте и устроить там свой Беорито-таун.
