Адам, хрипя, сделал несколько неуверенных шагов и свалился на пол, забившись в конвульсиях.
Через мгновение он был уже мёртв.
* * *
— И всё равно не пойму!
Виталий Шаров сидел напротив ликующего Змеева и заваливал его вопросами. Ведь именно Артём, его коллега, стал настоящей звездой при раскрытии предыдущего дела, поразив врагов усыпляющим наркотиком.
— Неудержимого ведь вроде готовили быть неуязвимым к любому оружию, — продолжал Виталий. — К наркотикам в том числе. Так почему же усыпляющее действие распространилось и на него?
— Как любит говаривать Фёдор Андреевич, всё просто! — усмехнулся Змеев. — Наркотик, позаимствованный мною у Лисы, был создан гораздо позже, чем Неудержимый получил свой иммунитет. Именно поэтому его организм был не готов к такой атаке, и он вырубился, как и все остальные.
Шаров надолго задумался.
— Всё равно не пойму! — с минуту подумав, сказал Виталий.
Артём не мог не улыбнуться. Шаров — неглупый вроде парень. Порой на службе он оказывался не то что Змеева, но и самого Следакова. Но порой он просто впадал в ступор. Причём прямо на ровном месте.
«Бывает, бывает…» — подумал Змеев. Он уже собирался в пятый раз объяснять Шарову, как он усыпил Неудержимого, когда в дверях появился Следаков.
— Фёдор Андреевич, может, вы ему объясните… — обратился Артём к майору.
— Не сейчас, Артём, — сказал Следаков. — У нас новое дело.
— Не будет нам отдыха! — простонал Шаров.
— Да… — проговорил Змеев. — И нет нам покоя… А что случилось-то?
— Отравили некоего Адама Гросштейна, — произнёс майор. — Прямо у него на свадьбе.
Змеев зарычал. О его нетерпимости к евреям уже ходили легенды.
— Фёдор Андреевич, постойте! — воскликнул Шаров. — С чего это дело поручили нам? Вроде никакой особо опасной угрозы для общества нет, да и вообще…
— Дело в том, что Ева Штольман, несостоявшаяся жена этого Гросштейна, — дальняя родственница нашего горячо любимого генерала Самойлова, — устало проговорил Следаков. — Собственно говоря, поэтому нас и подключили к этому делу.
— У Самойлова евреи в родственниках? — сказал Змеев. — Почему-то я почти не удивлён.
— Поехали, коллеги! — сказал Следаков. — По пути расскажу детали.
Вскоре сыщики уже ехали на место происшествия. Шаров сидел за рулём, а Следаков и Змеев — на задних сиденьях.
— По сценарию свадьбы в самый кульминационный момент из кухни выносили огромный поднос с яблоками, — пояснял ситуацию Следаков. — Самое верхнее яблоко сначала надкусывала невеста, а затем доедал жених. Вот именно это яблоко кто-то и отравил. Ева всего лишь раз укусила это яблоко, так что она серьёзно не пострадала. А вот Адама скончался в течение нескольких секунд.
— Отравили яблоко? — поморщился Шаров. — Это как же?
— Очень просто, Виталик, — сказал майор. — Набрали яд в шприц, а затем ввели его в яблоко.
— И что там за яд? — поинтересовался Артём.
— О, а вот это уже интересный вопрос! — ответил Следаков. — Яд весьма необычный. Получен в результате сложных химических соединений. Похоже, убийца очень хотел показать всем, какой он умный.
— То есть, убийца должен знать толк в химии? — спросил Виталий.
— Именно! — кивнул головой майор.
— Ну чисто еврейское убийство! — прокомментировал Змеев. — Даже убивая показывают своё превосходство!
Вскоре следователи уже были внутри дома, где произошло убийство. Первый взгляд Артёма пал на Веселова.
— Так, этот здоровяк сразу отпадает, — тихо проговорил он коллегам. — Этот если б захотел убить, то поймал бы парочку в тёмном переулке и придушил бы обоих.
Несмотря на весомый довод, Следаков первым подошёл именно к нему.
— Ваше имя? — спросил майор.
Амбал расплылся в улыбке.
— Андрей Веселов! — чуть ли не радостно сказал он. — А вы… Вы из полиции?
— Да-да, мы — полицейские, — сказал Следаков. — Я хочу задать вам несколько вопросов…
— А можно прежде я пожму вам руки? — с надеждой в голосе произнёс здоровяк. — Никогда не жал руку полицейскому!
Майор даже малость оторопел. Такого предложения он не слышал за всё время своей работы.
Змеев закатил глаза.
«Что только Фёдор Андреевич хочет узнать от этого идиота — ума не приложу!» — подумал он.
— Ладно, жмите мою руку! — пожал плечами Следаков.
Андрей с нескрываемой радостью принялся трясти руку майора. Затем он с довольной улыбкой сел на свой стул, и Следаков, наконец, приступил к допросу.
— Скажите, вы не видели, кто-либо покидал эту комнату во время празднования?
Веселов серьёзно задумался. После пары минут он выдал:
— Я не помню, я за этим не следил. Помню, я один раз в туалет выходил, чтобы…
— Мы поняли! — оборвал его Шаров.
— Адам был убит ядом, полученным с помощью химической операции, — проговорил Следаков. — Вы знаете кого-нибудь, кто хорошо дружит с химией?
— Пётр Столяров — преподаватель химии, — пожал плечами здоровяк. — А ещё у меня сосед есть химик…
— Фёдор Андреевич, да что вы на нём зациклились! — вмешался Змеев. — Давайте опросим кого-то ещё, понятно же, что…
— Постой, Андрей, — мягко осадил его Следаков. — Скажите, Андрей, а у кого был мотив убить Адама и Еву?
Веселов вновь пожал плечами.
— Не знаю, — сказал он. — Все такие хорошие милые люди. Ева раньше встречалась с Хириным. Потом со мной. Видимо, ни с кем у неё не задалось. А что?
Следаков хотел что-то ответить, но его остановил Змеев.
— Пойдёмте, Фёдор Андреевич! — тихонько сказал он майору. — А то у меня от гениальности этого человека скоро мозги закипят!
Следаков снисходительно улыбнулся, и следователи двинулись дальше.
Следующим объектом допроса был Хирин. Пианист сидел на своём стуле, сверля глазами картину, висевшую напротив него. Выглядел он полностью отрешённым.
— Скажите, Дмитрий, — обратился к нему Следаков. — Вы не видели, кто-нибудь покидал эту комнату во время праздника?
— Видел, — не глядя на сыщиков ответил Хирин. — Веселов выходил. Инна выходила. Я выходил. А ещё комнату покидал Столяров, который, как я уверен, и убил Адама. Пётр же у нас химик. Изготовил в своей лаборатории яд и отравил им яблоко. Про яблоко ведь все знали, как не крути.
— Но зачем? — спросил Змеев. — Разве у него был мотив?
— А вот это должны узнать вы, — подметил Дмитрий. — Вы же у нас сыщики, не я.
— А ведь мотив же у вас был, не так ли? — произнёс Артём.
Хирин скривился.
— Не было у меня никакого мотива, — сказал он. — Это не Ева меня бросила, а я её. К тому же… Я и химия — вещи несовместимые. Если не верите, можете спросить об этом у моей школьной учительницы химии, по которой у меня была твёрдая тройка. Ещё вопросы?
