История, которую рассказала Ирейн... Дракону было жаль ту девочку, правда. Он ненавидел насилие, а уж над женщинами и подавно. Его мать, весёлая оранжевая драконица, очень любила старые книги о благородных драконах, побеждающих подлых рыцарей во имя чести прекрасной дамы. Можно сказать, эти истории воссоздали мировоззрение Тира в этом вопросе: он не умел вредить женщинам и даже огорчать их.
Однако выбор, что эта несчастная девочка сделала потом, лишал её в глазах дракона права на помилование. Казалось бы, судья из него был так себе, но Тир много чего знал и о мести, и о прощении. Он вежливо здоровался в коридорах с теми, кто некогда наблюдали за казнью его родителей и, по слухам, пили вино, смеялись, радовались... О да, князь многое знал и о ненависти. И о том, как держать её в узде.
Кем надо быть, чтобы прийти к самой Предвечной и начать просить не об отмщении для конкретных преступников даже, а о, прости Небо, красоте? Кем надо быть, чтобы согласиться на сделку, где ценой твоего эго станут людские сердца? И вполне ли его пара осознавала, что за монстр делит с ней кров? Высшая нечисть, которую можно убить, только расчленив на мелкие куски и спалив — и то, учитывая, чьё именно проклятье довлеет над тварью, совсем не факт. Осознавала ли Ирейн, насколько опасна и безумна эта Фло на самом деле?
Богине тьмы, порогов и ключей, пусть и под разными именами и воплощениями, поклонялись в различных мирах. Она была милосердной матерью миллионов подлунных существ, даровала способности к магии и свободу разума, наделяла талантами, открывала пути между мирами. Но в то же время она никогда не славилась снисхождением к слабым, мстительным, злобным и ограниченным умам. Более того, любой, взывавший к ней, должен был тысячу раз взвесить свои стремления, обдумать и осознать их, ибо в противном случае глупец бывал жестоко наказан — а уж чувства юмора божеству было не занимать. Предвечная прощала слабости, хоть и могла ткнуть в них носом, но не выносила корысти, эгоизма, глупости и бессердечия. Так стоит ли удивляться тому, во что она превратила эгоцентричную жестокую дуру?
Тир вздохнул. Ну да, попробуй объяснить все это Ирейн, которая души не чает в своём карманном монстре...
— Вот смотрю я на тебя, Княже, — выдала меж тем русалка, — и гадаю — дебил ты или всё-таки да?
Тир поморщился. Он понятия не имел, что такое «дебил», и это был, кажется, один из случаев, когда правды лучше было бы и не знать.
«Элена из другого, прогрессивного мира», — говорил Ос, когда его подопечная в очередной раз чуть не вызвала дипломатический скандал. — «Там давно уже нет деления на аристократию и низший класс. А Элена к тому же жила в эпоху, которую в их стране называли перестройкой. Это нечто вроде волчьих земель после Звериных Войн».
Тир сочувствующе кивал, но, на его взгляд, хамство остается хамством, в каком мире не живи. Он сталкивался с несколькими представителями техногенного мира (самый юный из них работал на Иса, называл себя «попаданцем» и говорил, что графика в этой игрушке просто роскошная). Так вот, все они, иномирцы, были очень разными, а уж таких, как Элена, и вовсе больше не было.
И слава Небу.
— Чем же вызвана такая оценка моих способностей? — все же спросил он, пытаясь успокоить ребёнка.
— Слушай, даже я читала о том, что у взрослых тёмных ведьм с маленькими есть какая-то своя, особенная связь. От Иры этого ждать не приходится, у неё там что-то сложное, но вот косоглазая может напрямую спросить у девочки, что не так. Я, конечно, не великий специалист в вопросе, но именно так мне Горгона в свое время объясняла насчёт ведьм.
Тир нахмурился, присмотрелся к Вете, просканировал её потоки, но определить, что за магия скрыта в ребёнке, не смог.
— Ты уверена, что Вета — тёмная ведьма?
— Да, а что?
Дракон поморщился, потому что куски головоломки наконец-то встали на место. Унаследовать такой дар можно только от ближайшей женщины-колдуньи в роду, значит, магия его пары с наибольшей долей вероятности была точно такого же толка. Князь почувствовал себя немного идиотом, потому что — ну как можно было не проверить? Он, однако, просто запомнил энергетику пары, не вдаваясь в разбор векторов — благо уж что-что, а магия ведьм всегда очень качественно маскировалась под обычную стихийную. Только нечисть сразу её чувствовала и тянулась...
Теперь ситуация с Фло виделась Тиру совсем в другом свете, да и всё разом стало несколько понятнее. С другой стороны... Редкий, практически вымерший дар. Почему Ирейн отказалась от него? И что он вообще знает о своей паре, если подумать?
Пока он пребывал в размышлениях, дочь, видимо, решила, что отец-идиот — горе в семье, и решила объяснить причину своих тревог максимально наглядно. Её глазки вдруг затопила чернота, и на Тира выплеснулась мешанина образов.
Колышется клевер — жуткая фигура монстра выглядывает из-за дома — прекрасная золотая женщина с лучшими руками на свете бежит, спешит — колышется клевер — вода — фыркает улитка, когда мужчина-пахнущий-вкусно её поливает — колышется клевер — монстр подкрался к золотой женщине — вода смыкается над головой -янедышуянедышуянедышуянедышуяне...
Дракон судорожно выдохнул, выныривая из видения — всё же, у тёмной ментальной магии была, мягко скажем, специфика, для большинства драконов недоступная и болезненная. Тряхнув головой, князь принялся быстро думать. В видении жуткий монстр угрожал Ирейн, но его пара не спускалась из непроницаемого для его слуха чердака Фло — уж шаги на лестнице он бы расслышал наверняка...
— Подержи, — резко бросил Тир.
Как знать, что именно рыбина разглядела в его глазах, но перехватила хнычущую Вету без единого писка, мгновенно посерьёзнев. Ему было не до того: он рванулся было наверх, проверить Ирейн... и тут ему словно обухом по голове прилетело.
Их связь таяла на глазах, и Тир, в панике рвавшийся паре навстречу, услышал мутное, едва различимое из-за странных щитов: «Я не дышу...»
