Шум крыльев вовремя заставил меня оглянуться. Пульсар впечатался прямо в распахнутую пасть, отшвырнув тварь на добрую сотню локтей. Еще одна ловко развернулась в воздухе, приземлившись двумя саженями дальше, у меня за спиной, и тут же, нацелившись на мою шею, прыгнула. Меч, почти не встретив сопротивления, располосовал ее от грудины до паха. Кровь верткими ртутными шариками осыпалась с лезвия, не оставив на холодно блеснувшей стали даже пятнышка. Гадина рухнула на бок рядом со мной, судорожно взбила лапами песок и затихла.
Лопоухая оклемалась и атаковала снова. Уже умнее – короткими быстрыми выпадами, припадая на передние лапы и тут же отскакивая, как лайка вокруг затравленного волка. Задерживая до прихода охотника и в то же время прикидывая, не подвернется ли удобный случай самой запустить клыки в случайно открывшееся горло.
Я плавно выписывала мечом восьмерки, не подпуская ее слишком близко и не поддаваясь на провокации. Левая рука с разорванным рукавом дрожала все сильнее, гадина с легкостью увернулась от хиленького пульсара. Больше рисковать я не стала. Чтобы сплести заклятие, достаточно пары секунд. Чтобы с трех локтей поднырнуть под замерший меч, хватит и одной.
Мы ошиблись одновременно – я, когда услышала вдалеке истошный лошадиный взвизг и, вздрогнув, чуть повернула голову, и она, когда решила, что успеет.
Не успела.
Помедлив, я разжала пальцы, и лопоухая с утробным стоном осела на землю. Вместе с засаженным по самую рукоять мечом.
И наступила тишина. Тяжелая, нехорошая, отдающаяся в ушах гулкой пульсацией крови.
Что-то было не так. Куда более не так, чем может быть в полночь на залитом кровью песке, со сломанной ногой, в окружении мертвой и издыхающей нежити.
От оцарапанного локтя расползались ледяные стрелы, покалывая уже в подмышке. А потом вонзились еще глубже.
Луна резко потускнела, уплывая в сторону. Я пошатнулась и рухнула на песок лицом впритык к уродливой звериной морде с влажными проблесками ядовитых клыков.
Нижняя челюсть медленно поползла вниз, словно пытаясь что-то сказать. Светящиеся глаза внезапно ожили и сфокусировались на мне, но не с бессознательной звериной яростью, а разумно, торжествующе, откровенно упиваясь этим зрелищем.
«Я все-таки достал тебя, ведьма!»
Мне почудился раскатистый, удаляющийся смех, и ощущение чужого присутствия исчезло.
– Я все-таки тебя вспомнила.
…Ползущие с востока тучи прорвались над рекой, почуяв родственную душу в ее широком илистом разливе. Частые капли зашуршали по соломенным крышам, застучали по новенькой черепице корчмы, расписали переплетающимися кругами маленькое озерцо в центре острова.
Он вырвался из воды с пятым или шестым раскатом грома, взмахнул мощными крыльями и, вытянув шею, в потоке ливня понесся на запад вместе с тучами к восьми закогтившим небо башням. Полупрозрачной тенью скользнул у самой кладки, описал широкий круг и полетел обратно.
Уже с седоком…
Пасть так и не закрылась. Глаза угасли, медленно подернулись полупрозрачными третьими веками… и почти сразу же крылья и когти начали втягиваться, а тело съеживаться, как комок брошенного на угли снега. Спустя пару секунд передо мною лежала обыкновенная дворняга – рыжая, лохматая, с обаятельной лопоухой мордашкой, на которой застыло изумление и обида. Рядом вытянулся пегий кобель, чуть подальше – еще дымящийся собачий скелет.
– Да, здорово мы с тобой друг дружке свадьбы подпортили… – прошептала я.
Какой же ерундой кажутся все наши проблемы перед лицом самой последней. Когда важным становится лишь то, что ты не сделал и не досказал…
И в этой жуткой, опустошающей, неумолимо надвигающейся темноте я ощутила чье-то незримое присутствие – и страх схлынул, сменившись невероятным облегчением, уверенностью, что я не буду в ней одинока.
Уже растворяясь в ней, я последними остатками сознания разомкнула немеющие губы – или мне только показалось, что разомкнула, – и выдохнула единственное, самое главное в моей жизни слово:
– Лён…
* * *
– Цэ я в усим вынувата! – По прерывающемуся, сокрушенному голосу и частому шмыганью можно было догадаться, что Орсана глотает слова пополам со слезами. И, похоже, у кого-то на груди, изредка от нее отрываясь, потому что всхлипы звучали то тише, то громче. – Я же обицяла, що не спущу с ии очей!
«Левая половина села» – отстраненно подумала я.
Послышался глухой звякающий звук, словно кого-то ободряюще похлопывали по спине поверх кольчуги. Потом смущенное покашливание Ролара.
Лба коснулась чуткая холодная рука, и Велька преувеличенно бодро объявила:
– Противоядие вроде бы подействовало; легкий жар, но это даже хорошо. Думаю, все будет в порядке. Верно, коллега?
Лаконичное хмыканье Келлы ни с чем нельзя было спутать. Догевская Травница доводила некоторых особо мнительных больных до полуобморочного состояния, так скептически глядя на жертву обыкновенной простуды, словно снимала мерку на гроб.
– Ну а если она все-таки окочурится, я, так уж и быть, верну тебе задаток. – Вал подумал и добавил: – Половину, надо ж мне хоть транспортные расходы возместить! К тому же она вчера шесть кружек кваса за мой счет вылакала, тоже денюжка…
«Что?!» – не на шутку возмутилась я, начиная потихоньку соображать, что на панихиду сии прочувственные речи как-то не похожи. Хотя от такого «напутствия» даже мертвый выскочит из гроба, чтобы проучить рано обрадовавшихся друзей и близких. Так что не помешало бы и мне вмешаться…
Последней каплей стал мирный, чуть усталый баритон над самым ухом:
– Да ладно вам, я же никого не обвиняю. Главное, что все обошлось.
Узнать-то я его узнала сразу, но чтобы поверить, пришлось открыть глаза и рывком сесть на кровати. Нога отозвалась резкой болью, но такие мелочи меня уже не волновали.
– Ну как ты себя чувствуешь? – как ни в чем не бывало поинтересовался Лён, с комфортом, руки за голову, поверх одеяла растянувшийся на широкой постели рядом со мной.
Я глядела на него сверху вниз и думала, что сейчас либо брошусь его целовать – без разбора, куда попаду, – либо придушу, чтобы неповадно было так меня пугать.
– Еще неизвестно, кто кого больше напугал! – парировал Лён, садясь. – Две недели назад я получаю сообщение по телепочте якобы от тебя – по счастью, я так рванулся к телепатофону, что он свалился на пол и разлетелся вдребезги, – а потом выясняется, что более аккуратные телепаты скоропостижно отбыли на тот свет! Что я мог подумать?! Разумеется, что тебя прикопали где-нибудь под кустиком, раз осмелились так открыто выступить от твоего имени! Естественно, я бросаю все дела…
