Я закусил губу, едва не зарычав. Нет, улыбайся, Архимаг, улыбайся. Не впервые же тебя предают!
— Алхаст, пойдём.
— Куда? — поинтересовался светлый. Он, кажется, не заметил моей минутной слабости.
— За девчонку волнуюсь, — я признался честно. — Если с ней что-то случится, Сессен мне выцарапает глаза.
Чем ближе мы подходили к отелю, тем беспокойнее становилось. Сердце заколотилось, словно бешеное, а кожу кололи холодные кристаллики страха.
Плюнув на всё, я побежал, сшибая удивлённых туристов. Алхаст сорвался с места, ничего не понимая — но у всех более-менее опытных магиков вырабатывается привычка сначала следовать примеру товарища, а потом уже спрашивать.
— Дар, что? — у него даже не сбилось дыхание, хотя мы через пять ступенек неслись по лестнице на тринадцатый этаж.
Я промолчал. Если я прав, то он сейчас всё сам увидит. Если я всё же ошибся, и ведьмочка решила помедитировать, не включая свет в номере? Увольте, что-то здесь не так.
— О, Тьма!
Решил не тратить время на поиски магнитной карты-ключа, я вознамерился было выбить дверь номера ко всем демонам, но она была открыта, давая мне простор для приземления. Увиденное заставило резко затормозить об косяк, гася скорость.
За две секунды, что светлый, не видящий в сумраке, искал выключатель, я не успел насчитать ни единого удара пульса на запястье невезучей магички.
— Что с ней? — Алхаст сел — или упал — на колени рядом со мной и потянулся к вискам девчонки.
Она лежала на полу в неудобной позе, изогнув шею. Глаза были открыты, а зрачки сузились до размеров булавочной головки. Кожа побледнела так, что на лице выступила россыпь рыжих веснушек, а губы казались тёмно-лиловыми. Неужели?..
— Тьма, Тьма, Тьма! — цедил я сквозь крепко стиснутые зубы, делая надрез на её руке. Не выступило ни капли крови.
Тьма, Тьма, ТЬМА!
Светлый отрывисто бросил:
— Не знаю такого яда.
— Конечно, не знаешь! — простонал я.
Подхватил безвольное тонкое тело, положил на кровать.
Найди на теле прокол, маленький, от иглы.
Пока Алхаст занимался девушкой, я лихорадочно перерывал сумку в поисках нужного зелья. Может, ещё успею… но подействует ли противоядие?
Нашёл, — отрапортовал друг.
Заставь работать сердце, качать кровь.
Я набрал в одноразовый шприц противоядие (куда удобнее обычных зачарованных игл с желобками). Ладони Алхаста излучали мягкое синеватое сияние, покоясь на груди девушки.
Десять миллиграмм в вену на правой руке. Десять — на левой. Двадцать пять — в место прокола. Ещё двадцать пять — в артерию на шее, тридцать — между третьим и четвертым ребром…
— Идёт, — взволнованным шёпотом сообщил Алхаст.
Я уставился на порез, из которого просочились две капли тёмной застоявшейся крови.
В горле пересохло. Я сглотнул и закрыл глаза. Во имя Шэли… Всё хорошо.
Что же ты так разнервничался, Кенррет? Неужели правда так боишься когтей демонессы? Или — волнует судьба рыжей ведьмы?
Она задышала — сперва неровно, а потом легко, будто мирно спала. Алхаст, чуть помедлив, убрал руки, прекратив воздействие на сердце, исцелил порез на ладони, разделённой пополам глубокой линией судьбы. Потом осторожно накрыл девушку пледом. Она вздрогнула и резко открыла глаза, в упор посмотрела на эльфа.
Я отошёл к окну.
ЛАЭЛИ.
Я открыла глаза. Сначала испугалась, что продолжается тот вязкий холодный кошмар, в котором я барахталась целую вечность, но обеспокоенный взгляд Алхаста сказал, что всё хорошо.
— Значит, это был сон?
— Какой сон? Лаэли, как ты себя чувствуешь?..
"Это жжж — неспроста…" — сказал один очень умный медведь. Проведём учёт. Голова на месте — уже хорошо. Глаза, зубы, язык… уши? Два, не шевелятся. Волосы — лезут в рот, как всегда. Что там должно быть ещё, согласно "Анатомии гуманоидных рас"? Ноги, ага. Пошевелила им — две. В джинсах и сапогах. Ещё руки, кажется. Ага, две. Левая… нет, правая ладонь слегка саднит, будто порезана. Левая… ах, демон! То есть голем, которого я нащупала вместо выключателя. И укол. Вспомнила — не сон.
Левый бок болит. Правый, впрочем, тоже. И сердце колотится натужно, словно мотор советского "Запорожца". И…ой, ксо!
Я старательно запунцовела, натягивая плед до свежеобретенных ушей. Светлый заметил это, улыбнулся глазами и уголком рта, легко пригладил мои волосы.
— Не волнуйся, девочка. Нам пришлось снять с тебя рубашку, чтобы вколоть противоядие.
Нам? Противоядие?..
Только тут заметила, что в комнате торчит некто третий. Торчит и пялится в окно.
— Что за… какое противоядие? От чего?
— От яда, видимо, — с умным видом предположил Алхаст. — О, мой чернокожий брат, не объяснишь ли, от чего этой любопытной особе грозила опасность умереть?
Умереть? Какие интересные новости.
Дроу молчал, колупая раму пальцем. Он почему-то был в своём истинном облике.
— Кенррет, если ты мне не скажешь, по чьей милости я тут готовилась к переезду в мир иной, я тебя самого туда отправлю. Без всякой Шенгенской визы.
Светлый хмыкнул. Тёмный зачитал ровным лекторским тоном:
— Слёзы Чес" саун. Яд составлялся в Митерхе. Аналоги существуют почти во всех государственных образованиях дроу… дхаэроу иных миров. Состав огласить или хотите спать спокойно? Вводится в тело жертвы, точнее — непосредственно в кровь — при помощи зачарованной иглы. Состав предназначен исключительно для организма дроу. Кровь сгущается и перестаёт циркулировать по сосудам. Смерть наступает через полторы-две минуты.
— Но я же…
— Человек, — закончил белобрысый затылок. — Поэтому жива. И, скажи-ка мне, человек… что ЭТО такое?
В воздух взлетело облачко пыли — той самой, от Рыбьего глаза, что я не успела развеять.
— Дарм" рисс…
— ЧТО?! — заорал выведенный из себя дроу. — Ты кем себя возомнила, дрянная магичка?!
Подвески на люстре испуганно задрожали. Я бы на их месте треснула. Могу начать оправдываться — а вот не буду! Я же не следила…
— Я умирающая, на меня нельзя кричать, — и всхлипнула для убедительности.
Чёрный вихрь пронёсся мимо и влился в дверной проём соседней комнаты — его. Я сделала попытку укрыться от грозы под пледом.
ДАРМ" РИСС
Я прислонился к двери. Пришлось основательно стиснуть кулаки, чтобы не разнести что-нибудь в клочья.
— Он ушёл? — послышался её приглушенный голос.
— Вылезай. Не обижайся на него, Лаэли.
— Да-а, на такого обидишься. Я не камикадзе, — слова, вопреки уверениям, звучали обиженно. — И Рыбий глаз не использовала. Хотела — но передумала… Веришь?
