«А ты без этого жить не можешь», – услужливо добавил его невидимый внутренний собеседник, но Лисовин мысленно отмахнулся от непрошеного советчика. Тот пожал плечами и растворился, очевидно, отправившись туда, откуда и явился.
«Вот так-то лучше», – удовлетворенно подвел итог бородач и тут же заторопил куклу:
– Давай, дружище, шагай, только свои лапищи поднимай повыше.
Гвинпин послушно задрал ногу и переступил через один из кругов, самый маленький.
– Вот так, отлично, – подбодрил его друид. – Валяй так и дальше, только поосторожнее, заклинаю тебя всеми твоими дурацкими кукольными богами.
Озабоченно шагающий Гвинпин пропустил мимо ушей последнюю реплику Лиса, всецело озабоченный переступанием через цветы. Наконец последний круг был преодолен, и оба приятеля вздохнули с облегчением.
– Что это за штуки? – указывая на цветочные круги, спросил Гвинпин.
– Если я не ошибаюсь, это оборона, – задумчиво проговорил друид, внимательно разглядывая круги.
– Оборона? – удивился Гвинпин. – По-моему, они чувствовали тут себя очень даже вольготно. И на моей памяти Птицелов никогда никого не боялся.
– Похоже, они чего-то по-настоящему страшились, раз решили прибегнуть даже к местным обычаям.
– Обряды? – шмыгнула носом кукла. – А при чем здесь обряды?
– Эти цветы, по поверьям литвинов и балтов, охраняют от самых неприятных гостей, которые к тому же чаще всего заявляются незваными.
– Блох, что ли? – не понял Гвинпин. – Или тараканов?
– Таракашки – милые безобидные существа, – усмехнулся друид. – Нет, брат, тараканы тут вовсе ни при чем. Я думаю, что здесь речь идет о мертвых.
– Чьих мертвых? – уточнил Гвинпин.
– Чьих? – переспросил друид, сбитый с толку самой постановкой вопроса. – Ну, естественно, наших мертвых. Мертвых людей. Или животных разных. А у вас, кстати, бывают мертвые? Куклы, вообще-то говоря, умирают когда-нибудь?
– Я не знаю, – почесал ластом затылок Гвинпин. – Во всяком случае, еще никто из нас не возвращался из царства Уснувших кукол и не рассказывал, что там и как.
– У нас в принципе тоже. Хотя разные истории случаются, и некоторым, мне в том числе, доводилось о них слышать.
– И как – веришь? – полюбопытствовала кукла.
– Не очень, – замялся друид. – Сейчас не совсем подходящее место и время для таких разговоров.
– Ты сам завел, – упрекнул его Гвинпин. – На что тебе сдались эти цветочки да веночки? Ни вида, ни запаха. Если даже они и защищают кого-нибудь от мертвецов, нам-то что до этого?
Вместо ответа Лисовин молча указал на центр круга, где только что стоял Гвинпин. Там темнел круглый люк с маленькой ручкой сбоку, именно его и окружили цветами чьи-то руки.
Гвинпин шагнул было обратно открыть незамеченную им дверцу, но Лисовин вовремя его удержал. Кукла одним из своих неповторимых жестов вновь почесала ластом в затылке и, обернувшись к друиду, пробормотала:
– Похоже на путь отступления…
– Именно, – откликнулся Лисовин, неотрывно глядя на люк.
– Думаю, как раз сюда и скрылись наши друзья, – добавил он. – То-то чутье мне говорило с самого начала, что в замке пусто и уже давно никого нет.
– Два или три часа – разве это срок? – хмыкнула кукла.
– Иной раз и на пять минут опоздать – смерти подобно, – молвил бородач. – Хотел бы я знать, кто так напугал эту серьезную компанию. Сдается мне, что это не мы с тобой, хотя ты со своим клювищем любому страшилищу сто очков вперед дашь.
– Только не тебе с твоей лешей бородой, – парировал Гвиннеус. – А может, они решили с Травником не связываться, друиды-то теперь злые после утрешнего…
– Ты, Гвинпин, раскудахтался тут, как бабка старая, честное слово, – неожиданно взорвался друид. – Завел, понимаешь, «утрешнее», «нонешнее»… Почем ты ведаешь, какое знание могут предъявить зорзы против искусства Круга? Никто не знает, кто они, откуда взялись тут и самое главное – на что способны! Ежу понятно, что они затеяли с нами какую-то дьявольскую игру, а правила ведомы только им, если они вообще существуют, эти проклятые правила. Я что-то пока смысла в этом не вижу или не понимаю, а когда не понимаешь смысла – это первый признак опасности, значит, противник тебя переигрывает. А я этого не люблю.
Друид воинственно огляделся вокруг, и Гвинпин почему-то поежился.
– Конечно, это мог быть тот тип, что захватил утром в плен зорза, – вслух подумал бородач, и кукла согласно кивнула, хватив клювом блеклый букетик под ногами. – Тихо ты, – шикнул Лисовин. – Бог знает, какие на них могут быть наложены чары. Никогда не суй нос куда ни попадя, заруби это себе на нем, приятель, крепко. А коли тебе очень уж неймется, лучше пустить в дело ногу или… другую ногу, если у тебя есть лишние, конечно…
Он помолчал, оценивающе оглядел Гвинпина и продолжил:
– Что касается того типа в маске, то он оказал нам неплохую услугу. Но ни Симеон, ни этот Птицелов его не знают, Птицелов-то уж точно. Значит, ему и не след бояться незнакомца, он ведь и сам не робкого десятка. Вроде бы я рассуждаю верно, так?
Друид хлопнул Гвинпина по спине, и кукла поспешно кивнула, издав при этом икающий звук.
– Что, вспоминает кто-то? – не преминул заметить бородач. – Да, верно – не верно, а от кого-то они все же побежали. Да еще нагородили тут, клумбы сплошные…
Лисовин неодобрительно оглядел цветочные круги и присел на корточки. С минуту он смотрел на люк, фальшиво насвистывая веселенький мотивчик. Гвинпин, будучи знатоком изящных искусств, скривился от явной фальши, ибо друид не отличался особенным музыкальный слухом. Бородач невесело усмехнулся и, сделав кукле знак не вмешиваться и не задавать вопросов, приготовился совершить обряд.
Несколько минут спустя он уже производил пространственные пассы ладонями и тихо что-то шептал; язык был Гвинпину непонятен, и он терпеливо ждал окончания «колдования», как он окрестил про себя деяние друида. Наконец Лисовин опустил голову и коснулся руками небольшой железной броши в виде круга с выдавленными на нем символами и буквами. На его лбу медленно выступила испарина, и друид несколько раз всплеснул руками, словно стряхивая с кончиков пальцев нечто, невидимое для Гвинпина. Затем он кивнул, и оба приятеля направились к люку, осторожно перешагивая через травяные ряды. Цветы пахли слабо, с легким оттенком гнили и почему-то водорослей. Гвинпин внимательно смотрел себе под ноги, стараясь не наступать на слишком бурые растения. Возле люка они остановились, переглянулись и одновременно взялись за ручку и края.
Крышка была довольно тяжелой, но после нескольких усилий люк отъехал в сторону. Друид наклонился было над отверстием, но Гвинпин решительно отстранил Лисовина и, пыхтя, полез вниз. От края хода спускалась широкая железная лестница, а где-то глубоко на дне тихо хлюпала вода. Похоже было на круглый каменный колодец, несколько неуместный для часовенного зала. Однако рассуждать было пока не о чем, и Лисовин, согнувшись в три погибели, тоже полез вниз. На дне, там, где кончалась лестница, тоже было набросано множество цветов, они лежали в мелких лужицах зеленоватой воды. Друид подавил их ногами в огромных количествах, но выбирать уже не приходилось, и Лисовин мысленно махнул рукой на все возможные чары, которые, он был в этом уверен, направлены были не против них, а кого-то другого, безусловно, более могущественного и опасного.
