— Ты меня слышишь, рядом никого нет?
— Прекрасно, — сказал голос Никиты через включенный громкий звук, — а инструкции я помню. Дом проверил, сижу в одиночестве.
— Ну тогда я отчитаюсь о проделанной работе… Все пятеро убитых опознаны. Могу дать имена, но вряд ли они кому нужны. Сказать?
— К черту, — ответил Никита, — переходи к делу.
— Вот как раз о деле. Все они работают на Бобби Барра — Окулиста.
— Не знаю такого, — после секундного молчания заявил Никита.
— Ты? — спросил меня Ивэн.
— В первый раз слышу, — абсолютно честно ответил я.
— Дело в том, — совершенно невыразительным голосом пояснил Ивэн, — что данный господин проживает в Балтиморе и специализируется на крэке. И под рукой у него есть до полусотни бойцов, а при необходимости может поднять в два раза больше совершенно не ценящих чужую жизнь парней. Очень многие несовершеннолетние, и это делает их еще более опасными. Они мозгов от рождения не имеют, а закон к ним гораздо мягче относится. Причем Бобби — оборотень-волк, и там не стая, а банда. Вы, парни, нам случайно не приврали? Так, слегка. Чемодан с наркотой, поставки из-за границы, украденный миллион, а то где Балтимор, а где мы. Нечего ему тут делать — это не его район.
— Хочешь, верь, хочешь, не верь, — раздраженно сказал Никита, — но стали бы мы выяснять, кто к нам претензии имеет, и нанимать для этого разных умников с подозрительными идеями. И так было бы все прекрасно понятно, и уж проще не вызывать сюда соратников, а срочно уносить ноги. Где, в конце концов, Россия, а где кокаин производят! Опиум, морфий, героин — это еще можно, но крэк?
В голосе было сплошное негодование. Я даже восхитился. Образованный стал. Я вот название знаю, но как-то не удосужился выяснить, из чего его гонят. Думал, синтетика, недаром дешево.
— А в чем смысл, — полюбопытствовал я, — что там не стая, а банда?
— В стае, — объяснила Энджи, глядя на дорогу, — собираются оборотни одного вида. Есть и родственные связи, и поддержка товарищей. Она может существовать десятилетиями, даже частично меняя состав. Есть четкие внутренние законы, что можно и что нельзя. При этом некоторые оборотни могут быть легальными, другие скрывают свою сущность от окружающих. Совсем не обязательно играть на уголовном поле, разве что прикрывая своих.
В банде собираются уголовники. Тут не важен вид, и уж прикрывать товарищей в случае неприятностей не станут. Своя шкура важнее. А уж в таких… торгующих наркотой, приучают человеческих подростков к жесткой иерархии, когда кто сильнее, тот и прав. Там вырастают звери похлестче любого оборотня. Да многие еще и рассчитывают со временем получить их силу, реакцию и неуязвимость. А до той поры терпят и выполняют любые приказы. Понятное дело, туда идут подростки, ушибленные жизнью и мечтающие отыграться за свои обиды.
— Беда еще в том, — продолжил Ивэн, — что многие путают понятия и все, что относится к таким скотам, как ваш Окулист, распространяют на остальных. Отсюда и очень предвзятое отношение.
— Он не наш! — возмутился Никита. — С таким же успехом ваш.
— Ладно, — поморщился Ивэн. — Будем считать, вы чисты как снег. В этом смысле. Возникает законный вопрос, почему, собственно, за тобой приехали эти красавцы. Даже после более чем неприятной встречи не навострили лыжи в родные каменные джунгли Балтимора, а продолжают следить. Весь день за тобой из полиции в банк и до дома ходили, постоянно сменяясь, три веселых типа. Честер Стивен, двадцать восемь лет, оборотень-тигр, видимо, старший в команде. Список разнообразнейших правонарушений длиной почти до родного города. Доказать ничего не удалось. Все дружно набирают в рот воды при одном упоминании его имени.
Джонатан Фарсон, семнадцать лет, подозрение в убийстве, торговля наркотиками, грабежи, угон автомашин.
Дэниел Ли, пятнадцать лет. Черный. Вот с толерантностью в таких коллективах всегда полный порядок. Никакого расизма в коллективе не наблюдается. За ним числится кроме обычного набора еще и кража оружия. Тоже пай-мальчик.
— Я не видел, — отозвался Никита. — То есть иногда неприятное такое ощущение, но не обращал внимание на малолетних идиотов.
— Может, они и дебилы, — в воздухе повисло не произнесенное: «Сам сильно умный, если не заметил», — но вот начальник у них — нет. Я позвонил и проконсультировался с тамошними копами. Он весь район в кулаке держит.
Ивэн достал из кармана маленький магнитофон и включил его. Звук был не вполне чистый, но разобрать можно.
«На кого работаешь?» — прозвучал оттуда добрый голос старого дедушки, рассказывающего внуку на ночь сказки.
«Я… нет…»
Звук боксерской груши, по которой лупят со всего размаху.
«Нет, — уже орет второй голос. — Не было этого!»
«Я тебе, — простуженно хрипит еще один. — Мать, мать, мать…»
Вполне можно было записывать многообразие словосочетаний из минимума букв для самообразования. Хриплый знал толк в ругательствах, если бы все это не сопровождалось все теми же мерзкими звуками, иногда прерываемыми воплями. Очень неприятно слушать.
«Хватит! — сказал дедушка. — Мальчик думает, что это все игрушки. Выжги ему глаз для начала».
Бряканье железок, потом звериный вопль, на который недоуменно оглянулась женщина в соседней машине, остановившейся на красный сигнал светофора рядом с нашей. Энджи ласково ей улыбнулась и закрыла окно.
«Пока не скажешь, будем продолжать, — пояснил все тот же голос. — Глазки, пальчики… да много всего у человека имеется».
— Это еще час с лишним продолжается, — выключая магнитофон, сказал Ивэн. — Потом тело нашли на улице. На нем живого места не было. И знаете, что самое интересное? Парень никому не стучал. Ошибочка вышла. Тот, кого искали, за дверью находился и все это записал.
— И почему Окулист до сих пор на свободе?
— А на записи никто никого ни разу не назвал по имени. Для суда не доказательство. Запись не чистая, похожих голосов на свете сколько угодно. А показаний не будет. Как парнишка с магнитофоном понял, что это пустой номер и от него требуется подробно рассказать в суде о происходящем, моментально исчез. И знаешь, даже осуждать не хочется. Легко рассуждать со стороны. Хриплый, кстати, предположительно и есть Честер.
— Весело, — задумчиво сказал Никита.
— Ага.
— Вариант, собственно, по-прежнему один, — помолчав, продолжил мой бывший сержант. — Взять одного, а лучше всех троих. Выяснить, где у них база, и наведаться туда с вопросами. Вот только хотелось бы прояснить степень вашего участия. Очень опасаюсь, что одним мордобоем здесь не обойтись. Неприятные типы. Ладно если бы это была месть, но они первые полезли, а в Балтиморе я никогда не был.
